Алан Элфорд - Когда боги спустились с Небес

«[Тексты пирамид] полны проблем и трудностей… Они содержат очень древние тексты… которые представляют большие проблемы с произношением и грамматикой для современного читателя… они содержат массу мифологических и других аллегорий, которые затемняют смысл текстов для современного переводчика».[223]

Тем не менее, несмотря на эти фундаментальные сомнения, большинство ведущих учёных, первых египтологов, без колебаний объявили Тексты пирамид доказательством монотеизма, а бога солнца Ра — единственным богом древнеегипетской религии.

Самым известным из этих отцов египтологии был Джеймс Генри Бристед, американский учёный, чьи взгляды во многом определила современная иудейско-христианская вера. Бристед свёл воедино звёздный и солярный культы, объявив, что последний давно уже поглотил первый. Что касается тех аспектов Текстов пирамид, которые он не понял, то он просто назвал их мешаниной архаических мифов, гимнов и магических заклинаний.

Подобные идеи стали лозунгом и английского египтолога Эрнеста Альфреда Уоллиса Баджа, чья работа пришлась примерно на то же время, что и Бристеда, — с 1899 по 1934 г. Уоллис Бадж также сконцентрировал свои усилия на солярном культе древних египтян, утверждая, что Солнце было «видимым символом» их верховного Бога .[224] Он никогда публично не говорил, кем же на самом деле является главный Бог египтян. Те моменты в Текстах пирамид, которые он не понимал, он назвал «суевериями и примитивными верованиями», из поколения в поколения питавшими богатое воображение первобытных и полупервобытных предков египтян .[225]

Таково было влияние Бристеда и Уоллиса Баджа на формирующуюся египтологию, что только единицы египтологов нашли в себе силы выступить против их мнения. Так оно продолжается и поныне.

В результате современная египтология находится в тисках ортодоксальных мнений, объясняя всё на свете с позиций солярного культа храмы, обелиски, пирамиды, Сфинкс — всё. Новое поколение учёных продолжает активно разрабатывать отдельные аспекты (нужно признать, принося хорошие результаты), но принимает как должное все религиозные мотивы и без колебаний опирается на интерпретацию, предложенную, главным образом, Бристедом и Уоллисом Баджем сто лет назад.

Я стою совершенно на других позициях, но определённые комментаторы внутри самой египтологии продолжают придерживаться ортодоксальных взглядов. К примеру, в 1993 г. египтолог Дмитрий Микс заявил, что самые лучшие и надёжные переводы важнейших религиозных текстов были уже сделаны в предыдущие 25 лет. Затем он писал:

«Работа по установлению фундаментальных фактов… только началась. Пришёл момент прочитать и перечитать тексты, не подстраивая их смысл под наши фантазии, как это было в прошлом, но стараясь понять, что они значат на самом деле… Чем Египет станет для нас, если мы в конце концов поймём, чем он был, без каких-либо моральных допущений или, наоборот, отрицаний, в меньшей степени полагаясь на источник наших собственных предубеждений. Что, если он полностью был чем-то другим?. Пришло время прямо поставить этот вопрос» .[226] (Курсив Микса).

Как и предположил Дмитрий Микс, действительно пришло время бросить свежий взгляд на древнеегипетские тексты.

И мы начнём с самого начала.

По мере перевода и публикации всё большего количества древнеегипетских текстов в XX веке росло понимание того, что египетские цари и жрецы были одержимы некоей концепцией, которую можно назвать Зеп-тепи, или, в приблизительном переводе, «Первое Время».[227] На самом деле они поклонялись не самому Зеп-тспи, а идее возвращения Зеп-тепи — другими словами, возвращения к Первому Времени Это, в свою очередь, и было задачей царя после смерти — взойти на Небеса и восстановить тот порядок вещей, который был в начале времён.[228]

Почему это было так необходимо? Простой ответ заключается в том, что древние египтяне искренне верили в существование золотого века во вселенной, который закончился в результате грандиозной катастрофы. Конечным замыслом царей и жрецов было восстановление этого золотого века — мирового порядка (Маат) там, где он нарушен, восстановление справедливости там, где сё нет, восстановление совершенства там, где оно отсутствует. Эта цель вдохновляла царей и жрецов па путешествие назад во времени.

Катастрофу, произошедшую в Первое время, египтяне называли по- разному — «день поражения Древних» ,[229] «день битвы с врагами» ,[230] «день великой расплаты» ,[231] «день бури над Двумя землями» ,[232] «день великого избиения» ,[233] «ночь начала войны и день уничтожения врагов Владыки всего» .[234]

Относительно «ночи начала войны» авторы Книги мёртвых добавляют следующий комментарий: «Это означало приход Детей слабости в восточную часть Неба, поэтому война разразилась и на Небе, и на Земле» .[235]

Таким образом, Плутарх оправдан, потому что египтяне верили, что «на самом деле была гибель и было страдание», которые и стали сердцем их религии.

Плутарх был прав и в другом. Боги не были обожествлёнными царями додинастичсского Египта и не жили за тысячи лет до Первой династии (как писал Манефон в III веке). С другой стороны, боги принадлежали Первому Времени, которое было раньше Первой династии на миллионы лет. Это становится ясным после прочтения переводов текстов из древнеегипетских храмов, в которых сами храмы назывались «Дворцами миллионов лет» или «Дворцами единения с вечностью» .[236] Цель совершенно ясна — храмы устанавливали связь с воображаемым золотым веком Первого Времени, которая была разрушена миллионы лет назад или, перефразируя, бесконечно давно.

Это, как известно, было время, когда родился бог Осирис, а затем занял свой трон в подземном мире. Осирис родился не как: царь Египта, во что верили египтяне более позднего времени. Наоборот, в Текстах пирамид, датированных XXIII веком до н. э, сказано совершенно определенно:

«Царь [Осирис] связан с восточной стороной неба, здесь он был зачат, здесь и родился» .[237]

Теперь становится понятно, почему древнеегипетские цари были так одержимы восхождением на Небо после смерти, они верили, что, как Осирис, здесь родились и, следовательно, принадлежат этому месту.

Взломав иероглифический код, Жан Франсуа Шампольон и другие учёные также выяснили, что матерью Осириса, которую Плутарх называет греческим именем Рея, была богиня неба Нут. В первых же строках Текстов пирамид богиня Нут подтверждает, что Осирис был «моим старшим сыном, который раскрыл мое чрево» .[238]

Но что за «чрево» могло существовать на Небе? Сенсационный ответ дает сама Нуг в Заклинании 484 Текстов пирамид:

«Я первобытный холм земли в середине моря» .[239]

Здесь читателю следует напомнить, что месопотамских и греческих богов неба называли «горами». Нут, как «Первобытный холм земли», подпадает под ту же категорию. Это предполагает, что «море», в середине которого плавал «холм», было метафорой бездны небесных вод. Мы вернёмся к этой метафоре позднее, чтобы подтвердить правильность наших интерпретаций.

Теперь мы быстро пройдёмся по расшифровке древнеегипетских метафор. «Холм», видимо, — это метафора небесного тела; «морс» — метафора космоса; чрево Нут — это метафора некоего небесного объекта, который дал рождение богам. Последний факт был подтверждён Плутархом через 2300 лет после написания текстов, процитированных выше, когда он пишет, что Сет (Тифон — в изложении Плутарха) на свет явился «не вовремя и не должным образом: он выскочил из бока матери, пробив его ударом» .[240] Вряд ли это похоже на человеческое деторождение.

Возвращаясь к Осирису, нельзя не отметить, что, несмотря на его рождение «в восточной части Неба», он был знаменит тем, что являлся богом подземного (загробного) мира, т. е. внутренней части Земли.

Каким образом Осирис, небесный бог, стал богом подземного мира? Ответ очевиден: Осирис сошёл с Неба на Землю.

Более того, Осирис сошёл с Неба с такой силой, что пробил Землю и оказался в подземном мире.

Это не согласуется с теорией о боге плодородия. Осирис явно был метеоритом.

Теперь, имея на руках полный перевод Текстов пирамид, Книги мёртвых и Текстов саркофагов, катастрофическое нисхождение Осириса больше не представляет загадки. К примеру, в Изречении 254 Текстов пирамид мы читаем;

«Он [Осирис] расщепил Землю, как хотел и когда захотел оказаться здесь» .[241]

А в Книге мёртвых можно прочесть:

«…Мёртвое тело Осириса вошло в гору, из которой выбралась сияющая душа Осириса, когда он восстал после смерти, сияющее лицо его раскалилось от жара добела» .[242]