Елена Коровина - Самые знаменитые пророчества и предсказания

Все началось с рождения. В 1818 году в семье третьего сына императора Павла I — Николая Павловича — родился первенец Александр. Никакого особенного восторга это не произвело: великий князь Николай Павлович был младшим братом в семье Романовых и потому никак на престол не претендовал. Отцу его, Павлу I, наследовал старший сын — Александр I, в случае смерти того наследником считался второй брат — Константин. Ну а раз Николаю ничего не светило, то и рождение его сына не считалось особенным событием.

Однако мать младенца, юная прусская принцесса, нареченная в России Александрой Федоровной, все равно мечтала о лучшей доле для своего хорошенького и здорового первенца. Она-то и решила узнать о его судьбе. Как всякая прусская принцесса, она свято верила в мистические пророчества и предсказания. А в России по тем временам лучшим предсказателем являлся живший в Москве юродивый Федор. И вот Александра Федоровна уговорила мужа отправить к этому Федору гонцов.

Гонцы отсутствовали в Петербурге всего-то несколько дней. Но когда вернулись, выглядели испуганными и потребовали приватного свидания с Николаем и его женой. Николай только фыркнул — ни в какие предсказания великий князь не верил и прослушать рассказ о путешествии в Первопрестольную хотел в окружении своих армейских приятелей. Но Александра Федоровна относилась к провидцам как к Божьим указчикам и потому повела мужа в кабинет. Там гонцы, шепотом, отводя глаза, поведали речь юродивого старца Федора.

Оказалось, тот поверг их в полное смятение, встретив словами:

— Берегите наследника!

— Мы тебя не о наследнике Константине Павловиче спрашиваем, а о сыне Николая Павловича — маленьком Александре! — вскинулись гонцы.

— И я о нем! — воскликнул юродивый. — Могуч, славен, силен будет! Божий перст, освободитель и свершит великое! — И вдруг по-старчески всхлипнул: — А помрет в красных сапогах…

— Что ты бормочешь?!

— Величайший государь крепок будет! — забормотал юродивый. — Шесть раз за ним смерть придет, да забрать не сможет. Шесть раз коснется, только в седьмой раз заберет…

Николай изменился в лице:

— Неужто так сильно болеть будет мой Сашка?

Но Александра Федоровна поняла из речей другое:

— Наш сын трон наследует! Выходит, и ты императором станешь, Николай! А что болеть будет, так все дети болеют…

Однако Александр рос крепким и почти не болел. Но вот лет в пять мальчик все же подхватил какую-то жуткую простуду. Пока лежал в бреду, привиделась ему старинная картина, которую показал Саше как-то отец в одном из коридоров Зимнего дворца. На той картине дама — красивая, но вся какая-то холодная, в серебряной одежде — стояла на стене старинного замка и смотрела вниз. А внизу мир был поделен на две части: с одной стороны люди веселились и что-то праздновали, а с другой — плакали, видно, кого-то хоронили. Дама смотрела на все это совершенно отстраненно, и только губы ее немного кривились, как будто она знала что-то такое, что хотела сказать, но не могла.

Но в ночь, когда Саша бредил в лихорадке, дама заговорила. Мальчику привиделось, будто она подошла прямо к его кровати и губы ее, дрогнув, произнесли:

— Не бойся, Саша. Я прихожу ко всем, сколько бы от меня ни прятались. В урочный час я найду любого. Я и тебя найду… Шесть раз только коснусь и уйду. Но на седьмой раз заберу. Помни — на седьмой раз пойдешь за мной. А чтобы не забыл, вот тебе мои метки!

И дама призрачной рукой провела черту ниже колен мальчика, а потом прижала пальцы к его животу. Пальцы были холодные, но Сашу прошиб огненный пот. И стало так страшно!..

Мальчик застонал и вдруг понял: это смерть приходила…

Пророчество юродивого Федора исполнилось. После кончины бездетного Александра I официальный наследник Константин Павлович неожиданно отказался от трона в пользу своего младшего брата, и Николай Павлович стал императором, а после него на трон взошел и его первенец — Александр Николаевич.

По традиции коронация должна была проходить в Москве в кремлевском Успенском соборе. Народу собралось море — семья Романовых, москвичи, зарубежные гости. Но едва церемония началась, с колокольни Ивана Великого сорвался и упал огромный колокол. Отчего? Ни ветра, ни землетрясения не ощущалось. И само-то по себе падение колокола считалось на Руси страшным событием, а уж во время коронации приобрело зловещее значение.

Напуганные москвичи ринулись за объяснением к самому уважаемому в городе предсказателю — провидцу Ивану Яковлевичу Корейше. А тот, живший на окраине города в церковной больнице около Преображенской заставы, уже будто знал, зачем к нему приехали. Только и крикнул:

— Бедствие великое! Взрыв воздушный ждите!

Однако никаких взрывов не последовало, и народ успокоился.

А вот в Свято-Сергиевской пустыне произошло странное событие. В покоях архимандрита Игнатия вывесили портрет нового императора в натуральную величину. Да видно, когда живописец работал, у него не было большого холста, так что императорские ноги не поместились, и художник пририсовал их уже на другом, «приращенном» куске холста. Портрет это никак не испортило — Александр на нем выглядел как живой.

Но каково же было изумление и возмущение архимандрита Игнатия, когда прямо на его глазах один их послушников с ужасным криком бросился к царскому изображению да еще с раскаленной кочергой. Сумасшедшего попытались перехватить, но он с нечеловеческой силой раскидал братию и приложил кочергу прямо к шву на холсте ниже колен императора.

— У царя кровь течет! — кричал помешавшийся послушник. — Скорее прижечь надо, а то царь кровью изойдет!

В итоге послушника пришлось перевести в сумасшедший дом, портрет отослать на реставрацию. И опять все успокоилось.

Однако о происшедшем пришлось доложить императору. Александр II долго слушать не стал, а, отпустив архимандрита, быстро удалился в личные покои. Там император, вздохнув, осмотрел свои ноги. С той давней ночи детства, когда ему приснилась жуткая дама в серебряной одежде, у него под коленками часто болело и выступали красные полосы, а когда Александр нервничал, начинал тупо ныть живот, и там тоже выступал красный круг — отметины дамы смерти.

Еще император вспомнил, что когда ездил в молодости по России, то попал в Тобольск и не удержался — сходил к тамошнему известному шаману. Тот обитал в лесу, вначале делал вид, что не понимает по-русски, только моргал жалобно. Но, выпив бутыль водки, пришел в себя, начал понимать и попросил свиту отойти. Придворные во главе с В. И. Жуковским, великим поэтом и воспитателем Александра, попятились. Шаман же сказал:

— Велик будешь, Александр Николаевич. Народ освободишь. Ничего не бойся в делах своих. Твой путь уже в Небесах написан. Шесть раз смерти в лицо посмотришь. Да ты небось и сам все знаешь…

— Знаю, — прошептал Александр и содрогнулся. Значит, правы были и московский юродивый Федор, и дама в серебряном. Теперь и третье предсказание об одном и том же…

Всю обратную дорогу Александр молчал, только уже в Тобольске прошептал Жуковскому:

— Все совпадает…

Жуковский запомнил и записал в мемуарах сей странный случай.

С тех пор Александр жил, точно зная свое будущее. Оказался мужественным человеком — особо не берегся, охраны не увеличил, по столице, стране и Европе ездил свободно. Знал, что впереди у него 6 не-смертей. Старался не верить в седьмую, а работать для блага страны. Издал указ об освобождении крестьянства от крепостного права, начал писать конституцию. Наградой стали 6 покушений. Седьмое оказалось последним. Вот что значит быть реформатором-освободителем в России… Кажется, народ бы должен на руках носить, а тут…

Сначала в 1866 году стрелял Каракозов, через год — Березовский, за ним — Соловьев, потом за дело принялись народовольцы. В 1879 году группа под командованием Софьи Перовской подложила бомбу под железнодорожные пути неподалеку от Москвы. Но взорвался не царский поезд, а второй — с багажом. Потом Халтурин подложил бомбу прямо в столовой Зимнего дворца. Но ужин начался позже и никто не пострадал. Шестым покушением стал взрыв бомбы на петербургской набережной.

1 марта 1881 года государь ехал в карете. Софья Перовская махнула платком — и в сторону кареты полетела бомба. Взрыв раздался, но император не пострадал. Народ шарахнулся, но Александр-то знал, что это — всего лишь его шестая встреча со смертью, а значит, ему пока ничего не грозит. Может, потому государь столь бесстрашно шагнул к террористу, схваченному охраной? Откуда было знать царю, что рядом находится второй бомбометатель?

Незамеченный охраной, Игнатий Гриневицкий метнул вторую бомбу. Это и была роковая — седьмая — встреча Александра II со смертью. Раздался тот самый «воздушный взрыв», предсказанный московским прорицателем Корейшей. Взрыв пробил живот императора и раздробил ноги как раз ниже колен, залив их кровью, словно одев в красные сапожки. Так сошлись все пророчества императора Александра II.