Валентин Томберг - Медитации на Таро. Путешествие к истокам христианского герметизма

Этот символ перехода Святой Троицы к лучезарной Троице, т. е. от треугольника к гексаграмме, является в то же время Божественным - или высочайшим из мне известных - значением числа девять. После медитации на Девятом Аркане Таро нам понадобилось еще десять духовных упражнений, чтобы дерзнуть коснуться темы перехода от Святой Троицы к лучезарной Святой Троице, который символически представлен треугольником и гексаграммой.

Выше мы указывали, что провозглашению великих истин догматами веры предшествует их активная жизнь в молитвах верующих и в литургической жизни Церкви. Так вот, таинство числа девять, символизирующего переход от Троицы к лучезарной Троице, также живет в молитвах и обрядах Церкви.

Я имею в виду широко распространенную в Католической Церкви практику "новены" ("девятерицы") - наиболее популярная версия которой состоит в чтении одной молитвы Pater noster и трех Ave Maria в течение девяти дней. Совершая новену, молящийся девять дней кряду одновременно взывает к любви Отца (Pater noster) и любви Матери (три Ave Maria) ради блага какого-то человека или успеха начинания. Но сколько глубины в этом незатейливом обряде! Поистине - по крайней мере для герметиста - в нем со всей очевидностью проявляется сверхчеловеческая мудрость Святого Духа!

Нечто аналогичное происходит и при молитве с четками, в ходе которой обращение к обоим аспектам Божественной родительской любви - в молитве Богу-Отцу и Богоматери - совершается в процессе медитации на тайнах Радости, Страдания и Славы Пресвятой Девы. Молитва с четками - во всяком случае для герметиста - также является шедевром простоты, содержащим и раскрывающим неисчерпаемые глубины... шедевром Святого Духа!

Дорогой неизвестный друг, рассматриваемый нами Аркан "Солнце" есть Аркан детей, купающихся в солнечном свете. В нем речь не столько об открытии оккультных тайн, сколько о видении обычных и простых вещей в свете солнечного дня - как видит их ребенок.

Девятнадцатый Аркан Таро, Аркан интуиции, дает представление о Богооткровенной простоте познания, наделяющего дух глубокой проникновенностью взгляда, не потревоженного ни сомнениями, ни порождаемой ими нерешительностью, т. е. это видение вещей такими как они есть в вечно новом свете солнца. Этот Аркан учит получать простые и чистые впечатления, которые - без каких-либо интеллектуальных гипотез и надстроек -являют вещи в их первозданном виде. Обнаружение и утверждение ноуменальности впечатлений - такова цель Аркана "Солнце", Аркана интуиции.

Теперь вы понимаете, дорогой неизвестный друг, что в данном случае, когда мы говорим о церковной практике (о родительской любви в обоих ее аспектах, о совершении новены, о молитве с четками и т. д.), мы ни на йоту не отклоняемся от темы Девятнадцатого Аркана Таро; напротив, мы проникаем в его глубинную суть. Ибо мы стремимся продвинуться от понимания, что есть интуиция, к ее осуществлению, т. е. от медитации на Аркане интуиции к его применению на практике.

Письмо XX. Суд

«Состояние мозга продолжает процесс воспоминания: наделяя его материальностью, оно дает ему зацепку в настоящем; но память как таковая есть явление духовное. С памятью мы поистине пребываем в сфере духа».

«Ибо как Отец воскрешает мертвых и оживляет, так и Сын оживляет, кого хочет. Ибо Отец и не судит никого, но весь суд отдал Сыну...».

Дорогой неизвестный друг,

Перед нами карта, традиционно именуемая "Суд", на которой изображено воскресение мертвых при звуке трубы Ангела воскресения. Речь здесь, стало быть, идет о духовном упражнении, в котором применение интуиции, составлявшей предмет Девятнадцатого Аркана - "Солнце", - должно быть доведено до максимума, поскольку тема воскресения, относясь к порядку "конечных вещей", все же доступна интуитивному постижению.

Итак, "конечные вещи" -или духовный горизонт человечества - не одинаковы для всех людей. Для одних все заканчивается со смертью индивидуума и с полным рассеиванием -максимальной энтропией -тепла вселенной. Для других существует нечто "по ту сторону" - существование индивида после смерти и существование нематериальной вселенной после конца света. Для иных существует не только духовная жизнь индивида после смерти, но и его возвращение к земной жизни - реинкарнация, - как существует и космическая реинкарнация, т. е. чередование манвантары и пралайи. Иные, опять-таки, усматривают в индивиде нечто большее, нежели просто повторяющиеся воплощения, а именно высший покой единения с вечной и бесконечной Сущностью (состояние нирваны). И, наконец, существует часть человечества, экзистенциальный горизонт которого уходит за пределы не только посмертного существования и реинкарнации, но даже покоя единения с Богом - их духовный горизонт образует воскресение.

Истоки этой идеи и идеала воскресения следует искать в иранских и иудео-христианских духовных течениях, т. е. в зороастризме, иудаизме и христианстве. Возникновение идеи и идеала воскресения было подобно молнии, которая "исходит от востока и видна бывает даже до запада" (Мф. 24: 27). Вдохновенный пророк Востока, великий иранский Зороастр и вдохновенные пророки Запада - Исайя, Иезекииль и Даниил в Израиле - провозгласили ее почти одновременно:

"Тогда он [Саошьянт] восстановит этот мир, который [с той поры] никогда не состарится и не умрет, никогда не распадется и не погибнет, будет вечно жить и разрастаться, и будет господином своих желаний, когда восстанут мертвые, когда придет жизнь и бессмертие, и мир возродится по воле [Бога]" (89: р. 113).

Здесь нашла выражение зороастрисгская идея ристахеза, т. е. воскресения из мертвых. Пророк Исайя сказал об этом так:

"Оживут мертвецы Твои, восстанут мертвые тела! Воспрянете и торжествуйте, поверженные в прахе: ибо роса Твоя - роса растений, ибо земля извергнет мертвецов" (Ис. 26: 19).

Так в чем же смысл и цель воскресения, его идея и идеал? Их поможет нам понять следующая притча:

У постели больного собрались несколько человек и стали высказывать свои мнения о его состоянии и перспективах на будущее. Первый из них сказал: "Он совсем не болен. Просто так проявляется его природа. Его состояние вполне естественно". Второй сказал: "Он болен на время. На смену его болезни естественным образом придет процесс выздоровления. Циклы болезни и здоровья сменяют друг друга. Таков закон судьбы". Третий сказал: "Эта болезнь неизлечима. Он напрасно страдает. Было бы лучше положить конец его мучениям и из сострадания даровать ему смерть". И, наконец, заговорил последний: "Его болезнь фатальна. Без помощи извне он не поправится. Следует сделать ему переливание крови, поскольку его кровь заражена. Я пущу ему кровь и отдам свою кровь для переливания". История заканчивается тем, что после соответствующего лечения больной был исцелен и выздоровел.

Существуют четыре основных мировоззренческих позиции. Позиция язычника состоит в том, чтобы принимать мир таким, каков он есть. "Язычник", т. е. гот, кто верит, что мир совершенен, и для кого мир есть бог "Космос", отрицает тот факт, что мир болен. Никакого Грехопадения Природы не было. Природа есть олицетворение здоровья и совершенства.

Позиция "духовного натурализма", т. е. точка зрения разума, горизонт которого расширен за пределы нынешнего состояния мира до признания полуциклической эволюции - "времен", составляющих великий космической год, "годичный круг" мира, - заключается в вере, что вырождение и возрождение мира циклически сменяют друг друга, что периоды "упадка" и "возрождение" мира чередуются подобно временам года. Для "духовного натурализма" нынешний мир определенно "болен", т. е. вырождается, но впереди у него период восстановления, непременного и естественного возрождения, в соответствии с законом цикличности. Нужно только подождать.

Позиция "духовного гуманизма" объединяет тех, кто возвышается над элементарной цикличностью "духовного натурализма" и от лица индивидуальной сущности выступает против нескончаемой смены циклов (будь то смена "времен" мира или реинкарнация отдельных индивидов), видя для человека во всем этом бесконечное порабощение и страдание. Это позиция отрицания (как в целом, так и частностях) прошлой, настоящей и будущей Природы - духовной или материальной, циклической или неповторимой. Жизнь есть страдание; и потому любая ее апология жестока и антигуманна. Продиктованное состраданием человеческое спасение заключается в том, чтобы навеки пресечь всякую связь человеческого духа с миром и его цикличностью.