Мое путешествие в Агхарту - Тьюсдей Лобсанг Рампа
Сфероид поднимался все выше и выше, пока заветная страна не подернулась дымкой, а затем и вовсе не исчезла вдали. Ясная синь небес сменилась шелковистой ночной тьмой, усеянной бриллиантами звезд.
Теперь я парил высоко над родной планетой. Не было лучшего места, чтобы немного успокоиться и подумать о недавних событиях и о грядущем.
Я вспомнил всех, кого повстречал в этом странствии, неописуемую красоту одних и жалкое уродство других. Я подумал об Алисе Раньян и предстоящем полном ее исцелении (мне захотелось узнать, как сложится судьба этой девушки, после того как ее возвратят на поверхность). И еще я размышлял о бестиях, похитивших Алису и тысячи других землян, чтобы мучить их просто из извращенного удовольствия. Воистину, гуманность — диковинка в нашем мире. В человеке заложено столько любви и красоты. И в то же время он способен творить не меньшее зло, чем эти утратившие людской облик подземные твари.
Почти невозможно представить себе, что людской удел — по замыслу Творца — стать ангельскими Существами Чистого Света. Это полное надежд и обещаний будущее резко контрастирует с прогнозами многих пессимистов, согласно которым человечество обречено на умирание. Кто, в самом деле, может осознать, что он несет в себе искру божественности, которая при верном побуждении способна разгореться в святой огонь Творения?
Наш долг — дать человечеству реализовать свой истинный потенциал. От этого зависит не только наше выживание, но и успешная эволюция миллионов других рас, которых человечество призвано вести к вершинам Духа.
Но тот час еще не пробил. Сфероид из чистейшей мысли еще некоторое время был в моем распоряжении, и я, испытывая блаженство от ощущения вечности, унесся в открытый Космос. Когда-нибудь звезды станут нашим домом. Я был не прочь поближе рассмотреть будущую обитель человечества уже сейчас.
Глава вторая. Как это было
Эта глава из недавно найденной рукописи Лобсанга Рампы повествует о его перевоплощении в теле англичанина Сирила Генри Хоскинса, а также о кошках — их жизни в далекие, доисторические времена и духовной связи с человечеством.
Помню одного старого монаха, которому было поручено учить азам нашу ребячью ватагу послушников. Как-то раз, во время одного из уроков, он затронул тему перевоплощения.
«Давным-давно, — начал он свой рассказ, — задолго до того, как появились люди, по Земле ходили великаны. Они следили за тем, как развивается жизнь, время, от времени очищая земную поверхность от неудачных рас и видов, а порой — и подчистую от всего живого (вы ведь уже знаете, что человечество — далеко не первый насельник мира сего). Потому их и назвали Садовниками Земли». Лама смолк, взглянув на ребятню — интересна ли им вообще эта тема? Все сидели не дыша.
«Но их гигантские размеры, — продолжил он, — не очень подходили для здешней жизни. При помощи магии эта раса сбавляла в росте до тех пор, пока они не сделались, неотличимы от людей. Садовников перестали узнавать, что позволило им смешаться с людьми. Но существовал еще и Верховный Садовник, которому приходилось посещать Землю лишь время от времени. Конечно, не могло быть и речи о том, чтобы ждать, пока земная женщина родит подходящего мальчика, а затем еще и пока этот мальчик повзрослеет. Познания расы Садовников позволяли им справляться с проблемой иначе: они попросту «выращивали» человеческое тело, совместимое с духом того, кому предстояло в нем воплотиться».
Мальчики, как один, взбудораженно загалдели: «Учитель, разве это возможно? Как может чей-то дух войти в чужое тело?» Наставник улыбнулся: «Я как раз хотел вам об этом рассказать. Садовники выбирали определенные пары — мужчину и женщину — и тщательно наблюдали за тем, как взрослеет рожденный ими ребенок.
Когда наступало время прийти на Землю Верховному Садовнику — на пару дней или даже часов, — помощники погружали избранного ими человека в транс. Обладая особым знанием, они, находясь в астрале рядом с его телом, отсоединяли от него Серебряный Шнур души и присоединяли Шнур воплощающегося Верховного Садовника, стоявшего поблизости. Астральное же тело высвобожденной души отходило в высшие миры, в точности так, как это происходит в момент смерти.
Это и называется перевоплощением, то есть вхождением одной сущности в тело другой. Захваченное тело принято называть «хозяином» (в противоположность вселившемуся в него «гостю»). Нечто подобное широко практиковалось повсюду, особенно в Древнем Египте, где немалое количество тел содержали в состоянии «присланной» жизни. Такие тела живые, но недвижные всегда были готовы принять в себя высших существ — точно так, как обычный монах или даже настоятель монастыря седлает лошадку и отправляется на ней по своим надобностям».
«О, благой Будда! — воскликнул один из мальчиков. — Думаю, друзья и родные «хозяина» сильно удивлялись, ощущая в знакомом теле совершенно иную душу. Не хотел бы я кому-то «одалживать» свое тело: должно быть, это ужасное чувство — иметь внутри себя кого-то Другого».
Наставник засмеялся: «Должно быть, ты прав. В древности это было целой наукой. Впрочем, такое делается и в наши дни. Тело готовят в течение многих лет, а затем — во благо всего мира — предоставляют высшей сущности».
Дни напролет мальчики обсуждали услышанное, и каждый, как это водится у ребятни, наперебой утверждал, что именно его тело взято «напрокат» тем или иным небожителем. Но лично меня перевоплощение отнюдь не позабавило и не развлекло. Даже просто вспомнить об этом опыте — уже немалое испытание. То был непрерывный шок, такой сильный, что временами мне казалось: еще чуть-чуть — и я навсегда лишусь рассудка!
Кошки и их древние предки
Один монастырский лама был особенно заинтригован моей любовью к кошкам и их ответной симпатией ко мне. Он отлично знал о моем с ними телепатическом общении. Как-то под вечер, когда миновали часы обучения, он увидел меня распростертым на земле… с пятью храмовыми кошками, мирно усевшимися сверху.
При виде этого зрелища он захохотал и затем велел мне пойти с ним в его келью, что я и сделал, правда, с некоторой опаской, поскольку такое «приглашение», как правило, предвещало послушнику нагоняй за нерадивость. Но на этот раз, к немалому моему удивлению, он отступил от правила: лама велел мне сесть и слушать. Оказалось, он хотел рассказать мне кое-что о кошках, причем так, чтобы его рассказ не достиг посторонних ушей.
«Кошки, — назидательно начал он, — теперь малого
