Филип Дик - Трансмиграция Тимоти Арчера

— Тогда Толкователь саддукеев жаловал жизнь вечную, а именно через причастие.

— Думаю, это поразительно.

— Всегда была надежда, но никак не ожидание, что однажды мы выкопаем «Q» или что-нибудь такое, что позволит восстановить «Q» или хотя бы его части. Но никто и не мечтал, что обнаружится «Ur-Quelle», предшествующее Иисусу, да еще на два века. Есть и другие необычные… — Он умолк. — Я хочу, чтобы ты обещала не обсуждать ни с кем то, что я скажу тебе. Не говорить об этом ни с кем. Эти сведения не публиковались в прессе.

— Чтоб я сдохла в мучениях!

— Формулировки, связанные с «Я есмь», — определенно весьма специфические добавления, не присутствующие в Евангелиях и, судя по всему неизвестные ранним христианам. По крайней мере, до нас не дошло ни одной записи, подразумевающей, что они знали, верили в это. Я… — Он снова оборвал себя. — Термин «хлеб» и термин, употребленный для «крови», предполагают буквальный хлеб и буквальную кровь. Как если бы у саддукеев были особый хлеб и особый напиток, изготовлявшиеся ими, и которые по сути составляли плоть и кровь того, что они называли «энохи», за которого говорил Толкователь и которого представлял Толкователь.

— Так, — кивнула я.

— Где этот магазин? — Тим огляделся вокруг.

— Еще квартал или около того. Как мне кажется.

— Нечто, что они пили. Нечто, что они ели, — серьезно продолжал Тим. — Словно на мессианском пиру. Они верили, что это делало их бессмертными. Что это даровало им жизнь вечную — сочетание того, что они ели и пили. Очевидно, это прототип причастия. Очевидно, это имеет отношение к мессианскому пиру. «Энохи». Всегда это слово. Они ели «энохи», они пили «энохи», и в результате они становились «энохи». Они становились Самим Богом.

— Но этому и учит христианство, согласно мессе.

— Здесь есть некоторые параллели с зороастризмом. Зороастрийцы приносили в жертву скот одновременно употребляя хмельной напиток, называемый «хаома». Но нет никаких причин полагать, что это приводило к гомологизации с божеством. Как ты понимаешь, именно этого причащающийся христианин и достигает посредством евхаристии: он — или она — гомологизируется с Богом как представленный во Христе и посредством Христа. Становится Богом или становится единым с Богом, соединенным с Богом, уподобленным Богу. Обожествление, вот о чем я говорю. Но здесь, у саддукеев, получается в точности то же самое с хлебом и напитком, произведенными из «энохи», и, конечно же, сам термин «энохи» отсылает к Чистому Самосознанию, другими словами, к Чистому Сознанию Иеговы. Бога евреев.

— To же самое, что Брахман.

— Прости? «Брахман»?

— В Индии. Индуизм. Брахман обладает абсолютным, чистым сознанием. Чистое сознание, чистое бытие, чистое блаженство. Насколько я помню.

— Но что это за «энохи», который они едят и пьют?

— Плоть и кровь Бога.

— Но что это? — взмахнул он руками. — Это то же самое, что беззаботно сказать «Это Бог», потому что, Эйнджел, это как раз то, что в логике называется ошибкой гистеропротерон: то, что ты пытаешься доказать, лежит в твоей исходной предпосылке. Понятно, что это плоть и кровь Бога, слово «энохи» ясно это отражает. Но это не…

— А, поняла. Порочный круг. Другими словами, ты говоришь, что этот «энохи» действительно существует.

Тим остановился и уставился на меня.

— Конечно.

— Я поняла. Ты имеешь в виду, что он реален.

— Бог реален.

— Нереально реален, — возразила я. — Бог — вопрос веры. Он не реален в том смысле, как реальна эта машина. — Я указала на припаркованный «понтиак».

— Ты не могла ошибиться больше.

Я засмеялась.

— Откуда у тебя такая идея? Что Бог нереален?

— Бог — это… — Я запнулась. — Способ взгляда на вещи. Толкование. Я имею в виду, Он не существует. Не как существуют предметы. Ты не можешь, скажем, врезаться в Него, как можешь врезаться в стену.

— Существует ли магнитное поле?

— Конечно.

— Ты не можешь врезаться в него.

— Но оно обнаружится, если на лист бумаги высыпать железные опилки.

— Иероглифы Бога повсюду вокруг тебя. Как мир и в мире.

— Это всего лишь мнение. И это не мое мнение.

— Но ты ведь видишь мир.

— Я вижу мир, но я не вижу ни одного знака Бога.

— Не может быть творения без творца.

— Кто говорит, что это творение?

— Мое мнение таково, что если Logia предшествуют Иисусу на двести лет, тогда Евангелия сомнительны, а если Евангелия сомнительны, то у нас нет свидетельств, что Иисус был Богом, подлинным Богом, воплощением Бога, что, следовательно, подрывает основы нашей религии. Иисус становится просто учителем, представляющим специфическую еврейскую секту, которая ела и пила некий… ах, что бы это ни было, «энохи», что делало их бессмертными.

— Они верили, что это делало их бессмертными, — поправила я его. — Это не одно и то же. Люди верят что лекарства из трав способны излечить рак, но это не значит, что травы действительно лечат рак.

Мы дошли до лавки и остановились.

— Я заключаю, что ты не христианка, — сказал Тим.

— Тим, ты знаешь это уже много лет. Я ведь твоя невестка.

— Я не уверен, что я сам христианин. Я теперь не уверен, что вообще есть такая вещь, как христианство. И при этом я должен подниматься и говорить людям… Я должен продолжать выполнять свои пастырские обязанности. Зная то, что знаю. Зная, что Иисус был учителем, а не Богом и даже не первым учителем. Что то, чему он учил, было итогом системы верований целой секты. Групповым продуктом.

— Но это все-таки могло исходить от Бога. Ведь Бог мог явить откровение и саддукеям. Что там еще говорится о Толкователе?

— Он вернется в последние дни и будет вершить Страшный суд.

— Вот и прекрасно.

— Это есть и в зороастризме. Кажется, довольно многое восходит к персидским религиям… Евреи развили определенные черты персов до своей религии за период… — Он внезапно умолк. Он целиком ушел в себя, позабыв и обо мне, и о магазине, нашей цели.

Я попыталась ободрить его:

— Может ученые и переводчики найдут сколько-нибудь этого «энохи».

— Найдут Бога, — эхом отозвался он, по-прежнему погруженный в себя.

— Найдут растущее. Корень или дерево.

— Почему ты так сказала? — Он как будто рассердился. — Что заставило тебя сказать это?

— Хлеб нужно из чего-то испечь. Нельзя есть хлеб, если он из чего-то не испечен.

— Иисус говорил образно. Он не имел в виду буквальный хлеб.

— Он, может, и нет, но саддукеи явно имели.

— Эта мысль приходила мне в голову. Некоторые переводчики предлагают то же самое. Что подразумевается буквальный хлеб и буквальный напиток. «Я дверь овцам». Иисус явно не имел в виду, что он из шерсти. «Я есмь истинная виноградная Лоза, а Отец Мой — Виноградарь; Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода».[55]

— Ну тогда это вино. Ищи вино.

— Это абсурдно и телесно.

— Почему?

Тим был в ярости:

— «Я есмь Лоза, а вы ветви». Нам что, считать, что это буквальное растение? Что это физическое, а не Духовное? В пустыне Мертвого моря разве что-нибудь растет? — Он взмахнул руками. — «Я свет миру».[56] Нам что, считать, что можно читать газету, поднеся ее к нему? Как к этому фонарю?

— Может, и так. В некотором смысле Дионис был вином. Его почитатели напивались, Дионис овладевал ими, и они носились по холмам и полям и загрызали скот до смерти. Пожирали животных заживо.

— Есть некоторое сходство, — согласился Тим.

Мы вместе вошли в бакалейную лавку.

6

Прежде чем Тим и Кирстен смогли вернуться в Англию, для рассмотрения вопроса о его предполагавшихся ересях собрался Епископальный Синод Епископов. Тупоголовые — полагаю, мне следует сказать консервативные, что будет более вежливо — епископы, выступавшие в качестве его обвинителей, оказались полными идиотами в плане способности организовать на него наступление. Тим покинул Синод официально оправданным, газеты и журналы, конечно же, вовсю писали об этом. Его же этот вопрос никогда не беспокоил. Так или иначе, из-за самоубийства Джеффа общественность была целиком на стороне Тима. Он всегда пользовался ее благосклонностью, но теперь, после трагедии в его личной жизни, сочувствующих ему стало даже больше.

У Платона где-то сказано, что если вы собираетесь стрелять в короля, то должны быть уверены, что убьете его. Епископы-консерваторы, потерпев неудачу с уничтожением Тима, в итоге сделали его еще сильнее, чем прежде. Так всегда с поражениями — о таком повороте событий говорится, что дело вышло боком. Теперь Тим знал, что никто в Епископальной Церкви Соединенных Штатов Америки не сможет его свалить. Если уж ему и суждено пасть, то ему придется заняться этим самому.