Кристин Коннелли - Исцеление от эмоциональных травм – путь к сотрудничеству, партнерству и гармонии

Большинство эмоций вызывают состояние готовности к действию или желание действовать[112]. Можно предположить, что в ходе эволюции базовый механизм борьбы или бегства трансформировался в такие основные эмоции, как страх, гнев, грусть, радость, любовь, удивление, отвращение и стыд. Ту же самую природу имеют ощущения боли и наслаждения, стимулы вроде голода и жажды и такие состояния сознания, как блаженство и благоговейный трепет[113]. У каждой базовой эмоции есть спусковой механизм: например, страх вызывается внезапной угрозой. В свою очередь каждая эмоция вызывает особое выражение лица и имеет свое предназначение. Так, сотрудничество между людьми основывается на любви и признательности, но его также подпитывают и чувство вины после нанесенного оскорбления, и гнев на обидчиков, и грусть по поводу разрушенных отношений. Страх и отвращение помогают избежать опасности, а любопытство и волнение – отыскать пропитание[114].

Большую часть жизни рассудок держит эмоции на коротком поводке. Но иногда он теряет бдительность – когда внимания требуют неотложные проблемы или сексуальное возбуждение устраивает потоп во всей системе. Функция же EQ в этой системе – поддерживать баланс между рассудком и эмоциями и время от времени предотвращать эмоциональные бунты на корабле. Дэниел Гоулман выделяет пять необходимых для этого умений[115]:

• самоанализ, то есть распознавание и понимание собственных чувств при их возникновении;

• управление эмоциями сообразно ситуации, в том числе умение вовремя смягчиться и избавиться от отрицательных чувств;

• способность отказаться от сиюминутного удовольствия ради более высокой и отдаленной цели;

• умение распознавать и понимать эмоции окружающих;

• умение налаживать отношения с окружающими и вызывать у них положительные эмоции – это умение является основой популярности, лидерства и эффективного межличностного взаимодействия.

EQ, то есть эмоциональный интеллект, не является врожденной способностью. Он приобретается со временем и опытом, особенно благоприятный период для этого – младенчество и детство. Если матери неизвестно, что такое эмпатия, она не сможет настроиться на потребности своего ребенка. В результате этот ребенок сам вырастет неспособным к эмпатии, вырастит таких же детей, и эта ущербность начнет передаваться из поколения в поколение. Для отца с низким EQ обычным явлением могут стать вспышки гнева и других отрицательных эмоций, что всякий раз будет пугать и серьезно травмировать дочь – даже без физического насилия.

В идеале EQ и IQ должны работать слаженно: эмоциональный интеллект оживляет сухие и точные решения рассудка, а тот в свою очередь сдерживает излишние проявления эмоций. Однако Великий Скачок Вперед наделил разум почти тоталитарными полномочиями. Это сделало нас умными и деятельными, ценой потери мудрости и неуязвимости перед травмами.

Когнитивная текучесть и эго

До возникновения явления когнитивной текучести наши предки, по-видимому, осознавали самих себя едва-едва. Самосознание, скорее всего, сводилось к наиболее развитому в те времена типу мышления и не подразумевало четкого противопоставления себя окружающей природе. Когнитивная текучесть ознаменовала собой эпоху взаимодействия разных типов мышления. Мир оказался наполнен голосами, говорившими с человеком на разных языках: зрительные образы обращались к его визуально-пространственному мышлению, звуки и ритмы – к музыкальному, собственные чувства – к интраперсональному и так далее. В идеале эти голоса объединялись в стройный и звучный хор и рисовали людям целостную картину мира. В реальности же нередко кажется, особенно когда мы пытаемся успокоить свой разум в медитации, что на самом деле эти голоса ведут спор. Возможно, как раз потребность уловить хоть какие-то смыслы в этом вавилонском смешении и привела к выделению личности полностью осознающей себя, известной также под именами «Я», «эго», «душа». Одновременно у человека появилась возможность наблюдать за собой, то есть за своим эго, и – парадоксально – эго также стало следить за действиями человека.

Для животного выживание означает сохранение тела здоровым и невредимым: появляется угроза – срабатывает механизм борьбы или бегства. Для человека же с появлением эго стала реальной и угроза разрушения личности, психологической смерти. И в нашем воображении эти угрозы не замедлили разрастись до размеров куда больших, чем угрозы любой реальной опасности. Мы живем в постоянном страхе перед унижением, критикой, порицанием, осмеянием и другими формами психологической атаки. Соответственно, и те защитные механизмы, что мы теперь используем, годятся для защиты личности, а не тела. К ним относятся замкнутость, погружение в иллюзии, отрицание, асоциальное поведение, интеллектуализация и так далее. Подробно эти механизмы перечислены в таблице 2. Иными словами, когнитивная текучесть и Великий Скачок Вперед привнесли в нашу реальность множество новых травм, и именно от них мы страдаем больше всего.

Заключение к части II

Если судить по археологическим находкам, разум человека стал существенно отличаться от разума других высших приматов около ста тысяч лет назад. Однако есть также основания считать, что это произошло одновременно с выделением Homo sapiens sapiens как самостоятельного вида, то есть намного раньше. Невозможно однозначно сказать, что именно случилось в те далекие времена, однако в целом ясно, что у человека резко возросли когнитивные способности. Это повлекло за собой беспрецедентно быстрое развитие технологии и культуры и в конечном итоге привело человечество в цифровую эру. Поскольку форма и объем головного мозга с тех пор не изменились, естественно предположить, что причина всему – изменения в работе коры больших полушарий. Согласно нашей теории, эти изменения заключаются во взаимодействии между разными типами мышления и познавательными модулями, прежде разобщенными.

Оглядываясь назад, можно констатировать, что ментальная революция оказалась палкой о двух концах. Когнитивная текучесть подарила нам разум, абстрактное мышление и творческие способности, и она же наделила нас личностью, эго. Насколько мы можем судить, это нововведение характерно исключительно для человеческого вида, и именно оно заставляет нас бояться психологической смерти и делает уязвимыми для психологических травм. Кроме того, возросшая мощь коры больших полушарий дает нам возможность подавлять отрицательные эмоции, а вместе с ними – и эмоциональный интеллект. В результате энергия возбуждения остается запертой внутри нас и приводит к травме. Впрочем, несмотря на нашу уязвимость, травмы, по-видимому, не оказывали серьезного влияния на развитие человеческого общества до самого Великого Падения, которое произошло шесть тысяч лет назад. В частях III и IV рассказывается об этом подробно.

Часть III

От Золотого Века до аграрных цивилизаций

Когда я обращаюсь к истории человечества, я становлюсь пессимистом… но когда я вглядываюсь дальше, в доисторическую эпоху, ко мне возвращается оптимизм.

Само по себе понятие золотого века достаточно противоречиво, но, как и все древние мифы, оно содержит в себе зерно истины. После того, как на планете вновь наступило потепление, и ледники отступили, началась эпоха изобилия, длившаяся несколько тысяч лет. Как писал Нейл Робертс в своей экологической истории голоцена[117]:

Если золотой век когда-то и был, это было десять тысяч лет назад, когда почвы еще не подверглись ни эрозии, ни выветриванию, и когда охотники-собиратели жили только дарами природы, не зная изнурительного труда… Человеческая жизнь пульсировала в одном ритме с природой – с миграциями оленей и лососей, с осенними урожаями фруктов, грибов и ягод.

Многие другие ученые (в частности, богословы) связывают переход к сельскому хозяйству с изгнанием Адама и Евы из Эдемского сада. Как говорится в Священном Писании, Господь проклял землю и сказал Адаму: «Со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей; терния и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою; в поте лица твоего будешь есть хлеб…»[118]

Бесспорно, жизнь охотников и собирателей чаще всего была тяжелой, опасной и недолгой. Нет сомнений и в том, что переход к сельскому хозяйству сопровождался голодом, болезнями, физическими тяготами и социальным напряжением. Тем не менее, гармония с природой, мир и сотрудничество еще века спустя эхом отзывались в легендах тех культур, что Риан Айслер назвала партнерскими. Но в эпоху Великого Падения, с появлением городской цивилизации и возвышением доминаторских культур, времена мира и изобилия безвозвратно канули в Лету[119].