Лобсанг Рампа - Шафранная мантия. (THE SAFRON ROBE)

— Благородный Учитель, — ответил я, — у меня не было выбора, когда я узнал, что должен покинуть свой богатый дом. Я был направлен сюда своими родителями — влиятельными людьми. Мне сказали, что я должен воспитываться в этом монастыре. Поскольку я пришел из богатой семьи, в течение первых месяцев я перенес много испытаний и невзгод. Я многому научился, однако немало страдал. Недавно я нечаянно получил сильный ожог левой ноги. Затем я сломал обе ноги, свалившись с крыши во время бури. Но несмотря на свою хромоту и на то, что я испытываю постоянную боль, я должен посещать занятия. Уважаемый Учитель, я никогда не хотел быть монахом, но меня никто не спрашивал, чего я хочу. Меня просто отдали в монастырь. Религия ничего мне не дает.

Лама посмотрел на меня с полным пониманием и сказал:

— Но, Лобсанг, еще не время делать выводы. Религия поможет тебе, когда ты осознаешь Серединный Путь и закономерности перевоплощений. Тогда ты обретешь спокойствие и лучше поймешь, что представляет собой эта жизнь. Интересно, кем бы ты хотел быть?

— Сидя на Золотой Крыше, я увидел лодочника на Счастливой Реке и подумал о том, какая хорошая у него жизнь. Наверное, приятно плавать туда-сюда по реке, которую все любят, и встречать интересных людей. Эти люди приезжают из Индии и Китая или направляются в горы, чтобы вернуться оттуда с новыми знаниями и впечатлениями. А пока я всего лишь мальчик, привязанный к этому месту и вынужденный подчиняться дисциплине. Я не могу делать то, что хочу. Я всегда должен исполнять приказы и изучать то, что не интересует меня. Мне постоянно говорят, что жизнь моя будет трудна, и что я должен посвятить ее достижению какой-то особой цели, выполнению особой задачи.

Я остановился, вытер лоб рукавом и продолжил:

— Почему я постоянно должен переносить эти трудности?

— Жизнь напоминает этот класс, — сказал учитель, положив руки мне на плечи. — Вы собрались здесь — кто с неохотой, кто с радостью — для того, чтобы чему-то научиться. Поэтому вы должны узнавать новое и работать, полагаясь на свои собственные силы. Никто, включая учителей, не может заставить вас совершенствоваться. Если вы сами не работаете, все ваши знания окажутся бесполезными. Вы должны развиваться в присущем вам темпе, быстро или медленно, — все зависит от ваших способностей и стремления к знаниям.

Жизнь — как класс. Сначала вы приходите в класс. Когда же после занятий вы его покидаете, это напоминает прекращение земной жизни, это похоже на смерть. Возможно, завтра вы окажетесь в другом классе, и это будет походить на новое рождение в другом теле при других условиях и обстоятельствах. Вы не понимаете, чему вас хотят научить учителя. Вы не понимаете, зачем они хотят вас этому научить. Но когда через много лет вы выйдете в огромный мир, находящийся за границами наших гор, вы обнаружите, что знания, которые вы приобрели в этом классе и во многих других классах, помогают вам в обстоятельствах, которые вы сегодня даже не можете себе вообразить.

— Именно это всегда говорил мне Наставник, — ответил я, — но я все же не понимаю, как мне примириться с тем, что делает меня несчастным.

Учитель огляделся, чтобы посмотреть, чем заняты остальные. Все сидели, поглощенные нашей беседой. Она была интересна всем. Казалось, все они озабочены проблемами, похожими на мои собственные. Нас всех отдали в монастырь, не считаясь с нашими желаниями (я, например, поступил сюда, когда мне было семь лет). И теперь эти ребята внимательно слушали. Мы все походили на горстку людей, сгрудившихся в полной темноте в ожидании спасительного луча света, который мог бы указать нам путь.

— Вы должны понять, какие пути открыты для вас, — продолжил учитель. — Ты, Лобсанг, можешь остаться в монастыре и стать монахом, можешь уйти и стать лодочником, можешь мастерить воздушных змеев или путешествовать по землям за горами. Ты должен решить, кем ты собираешься быть. Если ты хочешь быть лодочником, уходи из монастыря и больше о нем не думай. Не вспоминай о монашеской мантии. Но если ты собираешься стать монахом — а именно в этом твоя судьба, — тогда забудь о будущем лодочника и посвяти все свои мысли монашеству, направь все стремления на то, чтобы стать хорошим монахом. И чем больше ты будешь думать над этим, тем легче тебе будет.

Вдруг один из учеников перебил наш диалог:

— Но, благородный Учитель, — сказал он очень возбужденно, — меня тоже принудили поступить в монастырь. Я хочу отправиться жить в Непал. Я думаю, мне будет хорошо в Непале.

Наш Учитель серьезно посмотрел на него. Он, казалось, отнесся к этой реплике как к делу чрезвычайной важности, хотя мог бы посмеяться над детьми, которые не понимают толком, о чем говорят.

— А хорошо ли ты знаешь непальских жителей? — сказал он серьезно. — Имеешь ли ты какое-то представление о них, не считая тех немногих, которых встречал? Знаком ли ты с низшими сословиями непальцев? Если нет, если ты не имел возможности часто бывать в их домах, ты не должен говорить, что они тебе нравятся.

Я хочу сказать, что если ты хочешь остаться здесь в Тибете, то все твои мысли должны быть посвящены Тибету. Если же ты собираешься отправиться в Непал, ты должен покинуть Тибет немедленно и не думать о нем больше. Тот, кто дробит свои мысли, дробит и свои силы. Мы можем владеть мощным потоком мыслей и энергии, а можем рассыпаться по большой территории бесполезными каплями дождя. Каждый из вас должен решить, чем он хочет заниматься и кем хочет стать. Решив это для себя один раз, человек должен сконцентрировать все свои силы на достижении своей цели.

Если вы одной половиной сознания будете стремиться в Непал, а другой — оставаться в Тибете, вы будете постоянно находиться в состоянии нерешительности и никогда не достигните спокойствия ума и уравновешенности. Это один из основных законов, который вы должны помнить. Определите врага, и вы победите его. Оставайтесь целостными — и враг рано или поздно будет побежден. Врагами могут быть нерешительность, страх или неопределенность.

Мы смотрели друг на друга и удивлялись, как хорошо этот Учитель понимает нас. Было приятно осознавать, что существует человек, который является человеком. Ему можно было обо всем рассказать, и он мог ответить. Мы думали об индийце и о том, каким надменным он был. Я спросил:

Благородный Мастер, почему некоторые ламы очень жестоки, тогда как другие чрезвычайно отзывчивы и добры?

Учитель улыбнулся и сказал:

— Уже слишком поздно начинать обсуждение этого вопроса. Я обещаю тебе, что мы поговорим об этом позже. Мы поговорим также о пользе и бесполезности религии. Но сегодня, мне кажется, мы уже достаточно поработали. Теперь давайте займемся каждый своим личным делом.

Он поднялся, и все поднялись вслед на ним. Лама увидел, что я замешкался. Он склонился надо мной, обнял меня и помог подняться. Он проделал это так легко и спокойно, словно поступал так всю жизнь.

— Пойдемте, ребята, — сказал он, — я провожу вас, иначе кто-то обязательно споткнется и упадет в темном коридоре, а я не хочу, чтобы кто-нибудь еще повредил себе ноги.

Ученики помчались по коридору, довольные тем, что занятия закончились раньше чем обычно. Перед тем как выйти, Учитель повернулся ко мне и сказал:

— Лобсанг, твой Наставник вернется завтра утром. Я сомневаюсь, что ты увидишь его раньше полудня, потому что он должен будет сделать доклад перед Высочайшим и членами Высшего Совета. Он отправил послание, в котором упоминал о тебе, а Высочайший в ответном послании рассказал ему, что остался очень доволен тобой. Кстати, Лобсанг, твой Наставник везет кое-что для тебя.

Сказав это, он улыбнулся мне, легко похлопал меня по плечу, повернулся и вышел. Некоторое время я стоял, не понимая, чем я понравился Высочайшему. Ведь я был весь изуродован и побит. Кроме того, в глазах других я — причина постоянных неприятностей. Еще мне было очень интересно, что же мой любимый Наставник везет для меня. Я не мог даже предположить, что это могло быть, потому что никогда в жизни не видел подарков, предназначенных лично для меня. Я вышел из класса и столкнулся с входящим уборщиком. Это был старый монах. Он дружески поприветствовал меня и участливо поинтересовался состоянием моих ног. Я сказал, что они потихоньку заживают.

— Я сегодня убирал в той части монастыря, где живут Ламы, и слышал, как они говорили, что Его Святейшество очень доволен тобой.

Я обменялся с ним несколькими словами, помогая зажигать масляные лампы, а затем пустился в путь по коридору. Мне с трудом удалось пройти мимо кухни, но все же я не зашел туда. Я направлялся в один из маленьких храмов. Мне хотелось побыть одному для того, чтобы заняться размышлениями о прошлом и созерцанием будущего.

В монастыре было немного мест уединения для послушника — точнее, челы. Если кто-то из нас был переполнен тоской или не мог справиться со своими проблемами, то единственным местом, где можно было побыть одному, были небольшие храмы, в которых мы прятались за какой-нибудь Священной Фигурой, где никто не мог нас потревожить. Я вошел в тускло освещенный храм. Масляные лампы шипели. Должно быть, кто-то вместе с маслом налил в них воды. Лампы шипели, выпуская клубы черного дыма, который оставлял следы на стенах и на танках.[1]