ЗРЕЛОСТЬ - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо"
Шестьдесят три года это возраст, когда человек становится совершенно погруженным в себя. Вся энергия движется вовнутрь и снова вовнутрь, обращается вовнутрь. Ты становишься кругом энергии, никуда не идущей. Все более молчаливый, все более становясь самим собой, оставаясь совершенно независимым от всего, что тебя окружает. Энергия мало-помалу убывает.
К семидесяти годам ты готов. И если ты следовал естественному ритму, как раз перед смертью – за девять месяцев до смерти – ты осознаешь, что смерть приближается. Как ребенок должен пройти девять месяцев в утробе матери, полностью, неизменно повторяется тот же цикл. К тому времени как придет смерть, за девять месяцев ты это осознаешь. Теперь ты снова входишь в утробу. Эта утроба больше не в матери, эта утроба – внутри тебя.
Индийцы называют глубочайший внутренний алтарь гарб хой , утробой, маткой. Это название очень символично, очень преднамеренно; в эту утробу человек должен войти. В этой последней фазе – девять месяцев – человек входит в себя, его собственное тело становится утробой. Он движется во внутренний алтарь, где всегда горело его пламя, где всегда был свет, где находится его храм, где всегда жил бог. Но это естественный процесс.
Для этого естественного процесса не нужно будущего. Ты должен жить естественно в этом мгновении. Следующее мгновение придет само. Точно как ребенок растет и становится молодым человеком – не нужно это планировать, он просто становится; это естественно, это происходит. Как река течет и становится океаном – таким же образом – ты течешь и приходишь к цели, к океану. Но человек должен оставаться естественным, текучим и быть в мгновении. Как только ты начинаешь думать о будущем, амбициях и желаниях, ты упускаешь это мгновение. А это мгновение, если оно упущено, создаст извращение, и чего-то всегда будет недоставать; останется зазор.
Если ребенок не прожил детство хорошо, это непрожитое детство войдет в молодость – потому что куда оно денется? Оно должно быть прожито. Когда ребенок в четыре года танцует, прыгает и бегает за бабочками, это красиво. Но если молодой человек двадцати лет бегает за бабочками, он сумасшедший – тогда его нужно положить в больницу, он умопомешанный. С ним все было в порядке в четыре года; это было просто естественно, это было нормально. Это было правильно – если ребенок не бегает за бабочками, что-то не в порядке, его нужно отвести к психоаналитику. Тогда это было нормально – но теперь, когда ему двадцать лет, а он бегает за бабочками, можно предположить, что что-то не в порядке, что он не вырос. Тело выросло, но ум отстает. Наверное, он все еще где-то в детстве – ему не позволили прожить его полностью. Если он полностью проживает детство, то становится молодым человеком, красивым, свежим, незагрязненным детством. Он сбросит детство, как змея сбрасывает кожу. Он выйдет из него свежим. У него будет разум молодого человека, он не будет выглядеть умственно отсталым.
Проживи молодость полностью. Не слушайся древних авторитетов, просто убери их с дороги. Не слушай их – потому что они убили молодость, они подавляли молодость. Они против секса, а если какое-то общество против секса, секс распространится на всю твою жизнь, станет ядовитым. Живи им! Наслаждайся им!
Между четырнадцатью и двадцать одним годом мальчик находится на самой вершине сексуальности. Фактически, он достигает пика сексуальности в возрасте семнадцати или восемнадцати лет. Никогда больше у него не будет такой силы, и если эти мгновения упущены, он никогда не достигнет такого прекрасного оргазма, какого мог бы достичь в семнадцать или восемнадцать лет. Я в постоянном затруднении, потому что общество принуждает вас оставаться девственными почти до двадцати одного года – это значит, что величайшая возможность достичь секса, научиться сексу, войти в секс упускается. К тому времени, как ты достигаешь двадцати одного – двадцати двух лет, ты уже стар в том, что касается секса. Ты был на вершине, когда тебе было семнадцать лет – такой сильный, такой мощный, что оргазм проник бы в самые твои клетки. Все тело было бы орошено вечным блаженством. И когда я говорю, что секс может стать самадхи, сверхсознанием, я говорю это не людям, которым семьдесят лет, помните! Я говорю это людям, которым семнадцать лет. О моей книге «От секса к сверхсознанию»... старики приходят ко мне и говорят: «Мы прочитали твою книгу, но мы никогда не достигаем ничего подобного». Как вы можете? Вы упустили время, и его не вернуть. Я за это не ответствен; ответственно ваше общество, и вы его послушали.
Если между четырнадцатью и двадцатью одним годом ребенку позволить свободный секс, абсолютно свободный секс, он никогда не будет заботиться о сексе. Он будет совершенно свободен. Он не будет смотреть журналы «Плэйбой» и «Плэйгёл». Он не будет прятать уродливые, грязные фотографии в шкафу или в Библии. Он не будет сворачивать с дороги, чтобы бросать камнями в женщин, он не станет щипать их за зад. Эти вещи уродливы, просто уродливы – но вы продолжаете их терпеть, потому что не чувствуете, что происходит, почему каждый невротичен.
Как только ты находишь повод потереться о тело женщины, ты никогда его не упускаешь – какое уродство! Тереться о тело? – что-то в тебе осталось неисполненным. А когда старик смотрит похотливыми глазами, с этим ничто не сравнится; нет ничего уродливее старика с похотливыми глазами. Теперь его глаза должны быть невинными, теперь он должен был бы с этим покончить. Дело не в том, что секс это что-то уродливое, помни – я не говорю, что секс уродлив. Секс красив в свое время, в свой сезон, и секс уродлив вне сезона, не ко времени. В девяностолетнем человеке секс это болезнь. Именно поэтому люди говорят «грязный старик». Это действительно грязно.
Молодой человек красив, сексуален. Он проявляет здоровье, жизнь. А сексуальный старик проявляет непрожитую жизнь, пустую жизнь, незрелую. Он упустил возможность и теперь он ничего не может сделать, но продолжает думать, играть с сексом в уме, фантазировать.
Помни, между четырнадцатью и двадцатью одним годом правильное общество позволило бы абсолютную свободу в сексе. И тогда общество автоматически стало бы менее сексуальным; за пределами определенного возраста секса не было бы. Болезни нет – проживи секс, когда мгновение правильно, и забудь о нем, когда мгновение ушло. Но это ты можешь сделать, только если это прожил; иначе ты не сможешь забыть и не сможешь простить. Ты будешь цепляться, это станет внутренней раной.
