Алена Солодилова (Преображенская) - Альманах Таро
Следует помнить, что если мгновенный расклад на день может осуществляться даже каждое утро с целью установления связи с колодой, то сложные расклады, в особенности – королевский, должны осуществляться как можно реже, для обращения к ним должны быть действительно веские причины.
Далее в книге «Таро для всех и для никого» мы подробно рассмотрим символическую Вселенную Больших арканов с точки зрения глубинной психологии и западной эзотерической традиции. В качестве примера мы предлагаем ознакомиться с двумя главами из этой книги, посвященные нулевому и первому аркану.
0 Ату – Дурак
Дурак – это главная загадка Таро. Именно Дурак стал тем камнем преткновения, который раз и навсегда разделил две наиболее известные школы Таро – английскую и французскую. Как уже было сказано в прошлой главе, каждому аркану соответствует своя буква иврита. И все было бы просто, если бы ряд арканов, как и ряд букв, начинался с единицы. Первая буква в этом случае соответствовала бы первому аркану, вторая второму и так далее до конца. И никаких противоречий.
В реальности, все карты смешал Дурак. Куда девать аркан, порядковый номер которого ноль?
Англичане, следуя безупречной логике эмпиризма, поместили нулевой аркан перед единицей, как в любом числовом ряду. Поэтому получилось очень просто: ноль – это алеф, один – это бет и так далее. На наш взгляд, это наиболее логичная схема, которая позволяет избежать ненужных накладок и сохраняет целостность числового ряда.
Но французы не ищут легких путей! Во французской системе Дурак забрался аж в позицию между 20 и 21 арканом. Как это обосновывается – непонятно. Какая логика – тоже. С таким же успехом его можно было поставить практически в любом пространстве числового ряда и даже подвести под это философскую базу. Когда-то я выиграл спор, утверждая, что могу обосновать место Дурака практически в любой точке числового ряда.
Английская система соответствия точнее, по крайней мере, потому, что не нарушает целостность числового ряда – ноль стоит перед единицей. Но, оказывается, есть немало причин символического характера, которые подтверждают правоту английского подхода, некоторых из них мы коснемся в этой главе.
Порядковый ноль Дурака дает ему совершенно особый и не сравнимый ни с чем статус. Его – нет. Первый, второй, четырнадцатый, двадцать первый – есть. Их бытие определено количественно и очерчено конкретными границами числа. Но ноль – это отсутствие. Пустота.
И здесь на сцену выходит первый парадокс. Черной кошки нет в темной комнате, вместе с тем, как только мы произнесли эту фразу, парадоксальным образом она появилась, пусть даже не в мире материи, но в мире воображения. Помните старую ловушку психологов: «Частица не бессознательным не воспринимается». Но тогда не воспринимается и эта фраза! Утверждение, содержащее в себе оксюморон, на который немногие обращали внимания. Получается, что любое утверждение отсутствия есть одновременно утверждение присутствия на ином уровне. Скажем, на уровне Йесод (образ, фантазия) или ход (мысль, концепция), или другом еще более тонком уровне.
В этом отношении Дурак подобен той самой цепи Глейпнир, которая создана «из шума кошачьих шагов, женской бороды, корней гор, рыбьего дыхания и птичьей слюны». Того, что не существует в природе. То, что из бездны. Но как только было озвучено то, чего нет, – появилась цепь, связывающая Хаос. Чудовищный волк, порождение низшей бездной, оказывается связан бездной высшей. Бездна бездну пожирает.
А вот вам еще один парадокс. На этот раз из физики. Ядра и электроны, как известно, это самые маленькие частицы, какие мы только можем представить. На самом деле расстояние между ними гораздо больше, чем может представить неспециалист, наблюдающий различные схемы в кабинетах физики. Если говорить о масштабе, то это пространство размером в несколько девятиэтажных домов, в центре которого есть яблоко, вокруг него вертятся песчинки. А все остальное пространство – пустота. Ноль. Но именно это пространство создает возможность им оставаться в целостности. Почему они не разлетаются? Почему одно связано с другим? Вещество кажется плотным, но на 99 процентов оно пусто. Это кажется какой-то новой редакцией буддизма, вот почему среди западных физиков так распространен интерес именно к восточным доктринам пустоты.
Кстати, на Востоке считается, что пустотен не только мир вокруг нас, но и наши собственные представления, идеи, концепты. Пустотно даже само «Я», которое не является чем-то единым, но состоит из различных фрагментов, элементов, называемых дхармами, которые сами по себе тоже пустотны!
Когда мы произносим слово «пустота», у нас остается неприятный осадок. Буддийский взгляд о пустотности всего кажется нам крайне пессимистичным. Но для буддистов это не так. Для них пустота не негативна, а напротив, приходится матерью всем формам и всем состояниям сознания. С пустотой связываются такие качества, как мудрость и сострадание; кстати, название сфиры Хокма, с которой тесно связан аркан Дурак, на иврите означает мудрость.
Греки, которые любили разложить все по полочкам, использовали два разных термина для определения пустоты. С одной стороны, это негативная пустота – укон, пустота как отсутствие, как рана, как изъян. С другой стороны, это меон – та самая сокровенная пустота, которая является матерью всех вещей и из которой, как из питающей матрицы, прорастает наша реальность.
И здесь происходит колоссальный разрыв между английской и французской школами. Английский Дурак, находясь в начале, является той самой первичной, питающей все вещи пустотой. С другой стороны, поместив Дурака между 20-й и 21-й (да на самом деле в любое другое место, кроме положенного), французы определили его как малую, негативную пустоту, укон. Разумеется, это влияет на интерпретацию. Дурак в толковании английской школы – это божественная легкость, танец, мистическое единство всего со всем. Он дурак не потому, что недоучка, а потому, что подобно Иванушке-дурачку имеет корни в мудрости бытия. С другой стороны, Дурак французской школы – это слепой и глупый материалист, покорно плетущийся в пасть пожирающей матери, которая символизируется крокодилом. Принципиально разные значения. И принципиально разные изображения: легкость и танец – у англичан (начиная еще с Уэйта, Кроули традицию продолжает) и абсолютный мрак, тяжесть и уныние – у французов.
На самом деле это различие куда более серьезно, чем может показаться на первый взгляд. С Древности внешняя, или экзотерическая, доктрина начиналась с цифры один, первого проявления, в то время как тайная, эзотерическая, – с нуля. Навскидку можно вспомнить практически весь восточный буддизм, а также западную школу негативной теологии Дионисия Ареопагита, согласно которому мы можем определить Бога только негативно – говоря о том, чем он не является. Чем же он позитивно является, сказать невозможно. Традиционно – негатологический подход является гораздо более глубоким и пугающим. Можно даже сказать, что в мире существует две метафизические системы счета, одна из которых начинается с единицы, а другая – с нуля.
Метафизика единицы кажется более оптимистичной, однако это поверхностный оптимизм страуса, который убежден, что, засунув голову в песок, становится невидимым, а уверовав в личное бессмертие – становится бессмертным. Системе выгоднее именно такая упрощенная картина мира, которая делает индивидов функциональными единицами. С другой стороны, внутренняя, сокровенная метафизика начинается с нуля, который стоит перед единицей и парадоксальным образом включает в себя возможности всего числового ряда.
Метафизика нуля совсем иная. Видя исток всего не в божественном субъекте, а в чистой божественности, адепт, если он удостоен соприкосновения с этой чистой божественностью, оказывается кем-то вроде сотворца. Познавший ноль, становится посвященным и магом. Нечто похожее описывает Джон Фаулз в своей притче про становление мага, которую мы подробно рассмотрим в следующей главе. На самом деле послание пустоты не пессимистично, но оптимистично, ведь это означает, что, соприкасаясь с этим ничто, человек становится творцом, в то время как в метафизике единицы человеку предопределено строго подчиненное положение.
Ценители философии Жоржа Батая знакомы с его парадоксальным афоризмом: «Суверенность – это ничто». Суверенность – это то, что делает нас повелителями, это способность пребывать в настоящем мгновении, не обманываясь надеждами на будущее и привязанностями к прошлому. Радикальный суверен есть сверхчеловек Ницше, и… Парадоксальное итоговое определение, сбивающее с толку даже искушенного читателя: суверенность – это ничто. Только эзотерическое понимание символики нуля и традиции негативного прочтения абсолюта позволяет нам понять, что имел в виду Батай.
