Татьяна Калистратова - Темная сторона России
Поклонники бога Ярилы с поборниками келейных отцов, матерей иногда вступали в рукопашную, и тогда у озера бывали бои смертные, кровопролитье великое. Но старцы и старицы не унывали, с каждым годом их поборников становилось больше, а Ярилиных меньше. И по времени шумные празднества веселого Яра уступили место молчаливым сходбищам на поклонение невидимому граду».
У православных есть поверье: если трижды обойти все озеро, то твои молитвы обязательно будут услышаны. Причем лучше всего это сделать на коленях. В настоящее время по периметру озера сделаны деревянные настилы, которые значительно упрощают данную задачу.
Вот, собственно, с таким багажом знаний мы отправились из Нижнего Новгорода на озеро Светлояр. Сто сорок — сто пятьдесят километров, и мы уже на месте.
Село Владимирское встретило нас большим скоплением людей. Мы спросили направление и отправились к озеру. Вышли на песчаный плес и уже разбили там лагерь, когда подошли мужики и сообщили, что палаточные городки надо ставить дальше — мол, тут запрещено. Пришлось вернуться ближе к селу и найти место, где вроде никому мы не мешали. И не пожалели об этом ни разу. Во-первых, от села к нам тут же стали прибиваться местные, которые сначала робко подходили и спрашивали, откуда мы да зачем приехали, а потом, узнав, что мы журналисты, активно стали предлагать услуги гидов и рассказчиков. Однако было еще рано распечатывать огненную жидкость, и мы решили сходить еще раз двумя партиями на берег и полюбоваться озером.
Пока первая четверка гуляла, на нас повесили приготовление еды. В общем-то, не на нас, а лично на меня. Но зато воду я не носила, костер не разжигала, ветки для него не искала. На обед планировался плов, но наша известность в окрестностях уже достигла неведомых высот, и местные потащились к нам кто с молочком, кто с яйцами, а один мужик притащил пару линей и штук семь карпов. Оказалось — не покупные, тут и ловит, в озере. В итоге в котелке кипела рыбная похлебка, а карпов мы разделали на филейки, вытащили по максимуму косточки, посолили и, щедро обсыпав рыбку тимьяном, завернули герметично в фольгу и положили на угли. Местные восхитились, местные удивились, местные стали дожидаться, когда все это будет готово и можно ли это есть. Похлебка поспела как раз к приходу ребят. Импровизированный стол уже был готов, миски расставлены — все сели есть.
Местные отошли, чтобы не мешать нашей трапезе.
— Народ, а где рыбу-то откопали? — Юлик обжигался, но ел наваристую похлебку с удовольствием.
— Местные притащили. Мы тут теперь типа заезжих звезд из столиц стали. Молоко, творог, яйца — тоже от них. Стоит копейки, но вкуснятина неимоверная. Юлик, ты для своего журнала уже расспросил о местных легендах-страшилках? Или так, впустую к озеру сходили?
— Не, ну почему впустую? Тут рыба-зверь жила, но ушла куда-то. Мужика встретили, разговорились, вот он и рассказал. Теперь меня слушайте.
Большая рыбина в Светлояре ходила, людей пугала. Раньше на горе избушка была, в ней жила одна монашенка преклонных лет. Она издалека приехала, говорили про нее даже, будто была она царского рода. И вот, рассказывают люди, ей видение было: из озера ночью выходит чудовище огромное, зубастое, с хвостом, вроде как рыба.
Уже не так давно водолазы озеро исследовали. Один только погрузился — и кричит, чтобы его тянули назад скорей. Вытащили, а он уже без памяти. В больницу потащили, отходили, а что с ним такое было, что он там увидел, никому не сказывает.
Рыба большая там есть — это точно!
Был еще такой случай. Пришли на берег Светлояра двое мужчин с мальчиком трех лет. Сами пошли купаться, а ребенка на берегу оставили. Искупались, возвращаются на берег, а мальчика нет. Всюду искали — ив лесу, и в кустах. Стали сети в воду забрасывать. Как ни закинут, всё сети пустые. Тогда отец сел на берегу и стал ждать. Хотелось ему знать, куда сын девался. Несколько дней и ночей просидел. И вот в одну ночь подплывает к берегу рыбина великая. Пасть разинула и съесть его хотела. Он перепугался, бросился убегать со всех ног. Убежал он от рыбины, а потом сказал всем, дескать, я знаю теперь, кто моего сына съел.
Выдумка, думаете, все это? А что бы той рыбине и не жить в Светлояре? Это сейчас окунек с ладошку — за счастье, а раньше, как известно, рыба покрупнее водилась. Если еще учесть, что для лесных людей озеро свято было, то с неводом сюда не смели заглядывать. Так что самая обыкновенная щука могла в покое да на обильных озерных харчах в гигантскую рыбину вымахать.
— Круто! Еще чего-нить расскажи.
Так за разговорами и прогулками прошел день, начало смеркаться. То тут, то там загорались на берегах яркие цветки костров и слышались первые гитарные аккорды.
— А слыхали ли вы, молодые люди и дамы. — Как-то очень тихо подобрался к нам весьма благообразный старичок. — Слыхали ли о том, что не такое уж и светлое место было раньше это озеро?
Юлик посмотрел на старичка и пригласил сесть с нами:
— Да вы присаживайтесь к огоньку поближе. Вас, простите, как зовут?
Старичок, закряхтев, пристроился на одном из чурбачков и представился:
— Климент Игнатьевич. Блинов Климент Игнатьевич. — Потом замялся немного и пояснил: — Потомок староверов местных.
Ого, это уже становилось интересно. Если, во-первых, дед не врал и, во-вторых, если в его семье сохранились какие-нибудь сведения и истории.
— Да-да, — продолжил он, — из староверов я. А знаете ли вы, что жил здесь первенец второго царя рода Романовых Алексея Михайловича и его супруги Марии Ильиничны из рода Милославских, названный в честь деда Михаилом? Это ведь он царем должен был стать, а не Петр, который родился у Нарышкиной. Когда Алексей Михайлович женился во второй раз, на Наталье Кирилловне, в России как раз начались гонения на старообрядчество. Не вынеся неправды, злости и зависти собравшихся около государственной кормушки, сам оттесненный от всех государственных и хозяйственных дел царевич Михаил тайно, в метельную ночь, бежал из столицы от греха подальше. Произошло это событие весной 1673 года, аккурат перед самым вскрытием рек. Благословение на побег, что было для того времени обязательным условием, было им получено, скорее всего, от находившегося в заточении протопопа Аввакума.
Мы слушали старичка Блинова, раскрыв рты. Такого поворота событий мы не ожидали. Приехали посмотреть легендарное озеро, а попали в царские интриги.
— А вы вот завтра поутру в лес сходите. Здесь недалеко, в нескольких километрах всего, найдете родник, а за ним полянка в лесу прячется с тремя крестами. Местные-то вам расскажут, что там богатыри русские похоронены, ан нет, не богатыри там лежат, а царь русский и дети его, оттого и кресты старообрядческие. Вот послушайте, что расскажу вам.
Отче Аввакуме, благослови! — возопил вдруг наш рассказчик так, что мы аж подпрыгнули. — Да не бойтесь, — успокоил он, — я так для красочности в лицах вам рассказываю. Это — как бы Михаил был. А вот и Аввакум: — Благословляю тебя, сын мой, на дальнюю дорогу, и неси свет веры, и будь достоин его. Спешить тебе надо, Михаил. Не пощадят они тебя. Им Феодор удобен на престоле — он слабый, им крутить можно, а ты царствовать воспитан, да Нарышкины худородные и голодные изведут тебя, и жену, и детей. Они кормушку не отпустят. Беги! Сокройся на время. Люди за тобой придут сами, ияк тебе пришлю. Иди к соловецким монахам, они скроют тебя.
И двинулся по ранней весне обоз из трех крытых возков и нескольких саней подальше, на север Руси.
Но вот в один из дней прискакал к обозу верховой. Коротко что-то сказал Михаилу, отдал письмо и ускакал. Вскоре началась суета, и обоз свернул в сторону Волги.
Уже поздним вечером на привале в одном из возков нежный женский голос спрашивал:
— Что случилось, Миша, свет мой?
А густой сильный голос отвечал:
— Вот от старца из Пустоозерска весточку получил, — стерегут нас на Соловках. На Светлояр надо уходить, к Нижнему. Старец пишет, что там Потемкин и Салтыков нас встретят.
— Миша, страшно мне. Не за себя. За тебя, за детей наших страшно. Да и пусто там.
— Да какое ж пусто-то, Оленька! Салтыков с Потемкиным там, почитай, уже шестнадцать лет живут. Вот то-то. Отстроились, схоронились. Ну и нас схоронят. Справимся, сдюжим. Только вот жить нам придется тихо, чтоб никто не знал, кто мы такие. от греха подальше. Свои-то не выдадут, а вот остальным не след ничего знать. Завтра, Оленька, весь день тут пробудем, а по ночи уж и поедем.
И вот, ночами, таясь случайного глаза, по готовой вот-вот вскрыться Волге санный поезд с беглецами направился к устью реки Керженец — мимо Городца, Нижнего Новгорода, мимо Макарьевского монастыря со спящей охраной, чтоб по петляющей лесной реке добраться до укрывающихся в лесной глухомани, близ озера Светлояр, от мира и греха родовитых монахов-отшельников Ефрема Потемкина и Сергея Салтыкова, основателей двух раскольничьих обителей.
