Алистер Кроули - Восемь лекций по йоге
После того, как мы начали рассматривать природу результатов медитации, наши представления об образовании мысли должны проверяться не с помощью интеллектуального анализа, который, как мы увидели, не убеждает, но совершенно другим убедительным способом. Однако пока что мы продолжим исследования нашего обычного мышления.
5. Мне вряд ли нужно повторять математическую теорему, которую вы все несомненно усвоили, критикуя теорию относительности Эйнштейна. Я хочу только напомнить простейший элемент этой теоремы: для описания чего угодно вам необходимы четыре измерения. Это должно быть очень далеко на востоке или на западе, очень высоко или низко от выбранной точки и должно быть раньше или позже определенного момента времени. Три координаты пространства и одна координата времени.
6. Что мы имеем в виду под пространством? Анри Пуанкаре, один из величайших математиков последнего поколения, считает, что идея пространства возникла в мозгу сумасшедшего, в фантастическом (а потому бессмыслен ном и бесцельном) стремлении объяснить себе опыт собственного перемещения. Задолго до этого Кант сказал, что пространство — это субъективное условие, необходимое для мышления. Я думаю, что вы согласитесь со мной: такие определения нам явно не подойдут.
7. Давайте заглянем в наши мысли и посмотрим, какие идеи относительно пространства мы сможем там найти. Пространство есть очевидный континуум. Не может быть никакой разницы между его частями, поскольку это цели ком там. Это чистый задний план, ОБЛАСТЬ ВОЗМОЖ НОСТЕЙ, состояние качества (и т. п.) сознания. Это, следовательно, само по себе сплошная пустота. Правильно, сэр?
8. Предположим, что мы решили заполнить одну из этих возможностей самой простейшей вещью, которую мы можем затем использовать. Самой простой вещью является точка. На занятиях по математике нам говорили, что у точки нет ни частей, ни величины. Есть только положение. Но поскольку имеется только одна точка, ее положение ни о чем нам не говорит. Поэтому возьмем две точки и по лучим идею отрезка, заключенного между двумя точками.
Евклид говорил, что отрезок (линия) имеет длину, но у него нет ширины. Поскольку имеются только две точки, расстояние между ними еще ничего не означает. Все, что мы можем сказать о двух точках: «Есть две из них».
9. Берем третью точку и, наконец, приходим к позитивной идее. В первую очередь, у нас есть плоская поверхность, хотя сама по себе она ничего не означает, в том же смысле, как бессмысленна линия, если есть только две точки. Но введение третьей точки придает смысл нашей идее о линии. Мы можем сказать, что линия АВ длиннее линии ВС, можем также ввести идею угла.
10. Четвертая точка, если она не лежит в полученной плоскости, дает идею пространственного тела. Но, как и прежде, ничего не говорит нам о теле как таковом, потому что нет другого тела, с которым его можно было бы сравнить. Мы обнаруживаем также, что в действительности (в данных условиях) это вовсе не пространственное тело, а просто тип иллюзии. Мы не можем наблюдать или даже представлять что-либо, пока не начнем использовать понятие времени.
11. Тогда что такое время? Это фантазм, такой же разреженный, как и пространство, но возможности различения между одной вещью и другой могут происходить не тремя способами, а одним И мы можем сравнивать два явления во времени, опираясь на идею последовательности.
12. Надеюсь, всем теперь ясно, что все это полнейшая чепуха? Для постижения простейшего из возможных объектов мы должны придумывать идеи, которые даже в величайший момент их изобретения кажутся нереальны ми. Как вырваться из этого мира фантасмагорий в обычную вселенную смысла? Для этого нам потребуется больше актов воображения. Мы должны обогатить наши математические концепции тремя идеями, называемыми в индийской философии сат, чит и ананда, обычно переводимые как Бытие, Знание и Блаженство. Реально это означает: сат — тенденцию постичь объект как реальный; чит—тенденцию представлять, что это объект знания; ананда—тенденцию воображать, что мы восхищены им.
13. Только после того, как мы наделили объект дюжи ной воображаемых свойств, утверждение, что мы вернулись в обычную вселенную нашего жизненного опыта, будет не только иллюзорным и абсурдным, но также иррациональным и противоречивым. И не забывайте, что объект в нашей модели должен постоянно множиться. В против ном случае наш опыт будет постоянно ограничен единственным объектом, не поддающимся описанию.
14. Мы должны также приписать себе обладание некоторыми божественными силами над нашими кошмарными творениями, чтобы сравнивать различные объекты нашего опыта. Между прочим, последняя концепция, связанная с «размножением» объектов, в корне иррациональна, потому что мы начинаем эти «размножения» с абсолютного Ничто. И из него мы умудряемся получить что-то и достаточно много.
Весь этот процесс сопровождался напряженной работой нашей интеллектуальной машины. Поскольку это единственная машина, имеющаяся в нашем распоряжении, наши аргументы должны быть правильными и соответствующими природе этой машины. Что это за машина? Это интеллект, объект совершенно реальный. Он состоит из бесчисленных частей, возможностей и способностей. И они являются таким же кошмаром, как и внешняя вселенная, которую этот кошмар создал. «Черт возьми, сэр Патанджали прав!»
15. Как нам согласиться с реальностью чего-то, появившегося из Ничто! Только исследовав то, что мы подразумеваем под этим Ничто. Но мы быстро обнаружим, что это совершенно непостижимо для обычного разума.
Потому что если Ничто должно быть ничем, то оно будет ничем во всех смыслах. Если мы, например, скажем, что.
Ничто — это квадратный треугольник, мы должны будем изобрести квадратный треугольник для того, чтобы это говорить. Возьмем более домашний пример. Мы знаем, о чем идет речь, говоря: «В этой комнате есть кошки». И мызнаем, о чем говорим, сказав: «В этой комнате нет кошек».
Но если мы говорим: «В этой комнате нет кошек не есть», — мы, видимо, имеем в виду, что несколько кошек в комнате все-таки есть.
16. С позиций обычного разума. Ничто является абсолютным ничем. И, следовательно, это Ничто не входит в категорию существования. Но если мы допустим, что абсолютное Ничто существует, значит, мы должны признать, что существует все, что существует. Древние еврейские мудрецы обратили внимание на этот факт, дав ему титул высшей идеи реальности: «Я есть то, что я есть».
Еще одна их идея реальности — это племенной Бог, именуемый Иегова, который, как мы перед этим показали, является просто Йогой Четырех Элементов.
17. Если во всем этом есть хоть какой-нибудь смысл, то мы должны попытаться получить систему, наиболее точно описывающую мысль. В такой теогонии нет ничего чисто иудейского. Мы находим очень похожие идеи, например, у Заратустры и у неоплатоников. Это плерома (вакуум) — подоплека всех возможностей. Она заполнена Божественным Светом, из которого, в свою очередь, выводятся семь архонов, в точности соответствующих семи планетарным божествам — Аратрону, Бетору, Фалегу и остальным. Они, в свою очередь, составляют Демиурга для «того, чтобы создать материю. Этот демиург — Иегова. Мало отличаются от них и идеи древних греков. Различия в терминологии при тщательном изучении оказываются не чем иным, как различиями в локальных традициях мышления. Но все это восходит к еще более старшей космогонии древних египтян, у которых встречаются Нут — пространство и Хадит — точка зрения. Они собираются и производят Херу-Ра-Ха, который объединяет идеи Ра-Хур-Кхут и Хур-паар-Краат. Это уже известные нам близнецы вав и последняя ха. Здесь, очевидно, начало системы Древа Жизни.
18. Мы подошли к этой системе в результате чисто интеллектуальных исследований. Она открыта для критики. Но я хотел бы, чтобы вы взяли себе на заметку: она в точности соответствует одному из величайших состояний ума, которое отражает опыт самадхи. Существует видение специфического характера, являющееся исключительно важным в моей внутренней жизни и на которое я постоянно ссылаюсь в моих Магических Дневниках. Насколько я знаю, достоверных письменных описаний этого видения нигде нет. Я удивился, просматривая свои записи и обнаружив, что я сам его отчетливо не осознал. Причина, очевидно, в том, что это стало такой неотъемлемой частью меня, что я подсознательно решил — это предмет всеобщего знания. Точно так же, как каждый полагает, что все знают о наличии у них пары легких и поэтому воздерживаются от прямого упоминания об этом, хотя, возможно, ссылки по данному предмету встречаются достаточно часто. Очень важно описать это видение (если это вообще возможно), учитывая сложности языка и тот факт, что в данном явлении присутствуют логические противоречия, а состояния сознания отличаются от обычно постижимых. Это видение развивалось постепенно. Оно часто повторялось, и я не могу сказать, через какое время его можно было назвать завершенным. Начало, однако, достаточно четко отобразилось в моей памяти.
