Фридрих Хуземанн - Образ человека как основа искусства врачевания - Том I. Анатомия и физиология
Человек выражает свое внутреннее существо, когда он называет себя «Я». Нам ясно, что это не только наименование, но внутреннейшее выражение своего существа. Мы говорим себе «Я есть Я» и остаемся при этом на уровне мышления. Но мы также чувствуем себя как Я в страдании и радости, в страхе и мужестве, в боли и удовольствии, в покое и деятельности. Мы испытываем биение сердца и волны дыхания, голод и теплоту крови, и все это дает нам сознание «Я есмь». Но чем глубже мы погружаемся в телесность, тем более смутным становится для нас это переживание. Существо, которое вне нас проявляется как индивидуальность, внутри нас переживает себя как Я.
Итак, Я - это не абстракция из содержания жизненных явлений, что видно уже из того, что оно не просто отстраненно наблюдает за жизнью, но ежедневно и ежечасно вмешивается ее течение. Память, например, отчетливо показывает две стороны: непроизвольную (нечто вспоминается нам), и произвольную (мы сознательно вспоминаем нечто). И если эта способность недостаточно развита, то мы упражняем память. Непроизвольная память основана на наших задатках, и по мере развития интеллекта она слабеет. Другими словами, непроизвольно развивающаяся душевная жизнь не образует (по крайней мере, сегодня) посредством собственных сил единого целого. Если должно произойти что-то правильное, мы должны вмешаться своей волей, исходя от Я.
Я является не абстракцией, как это хотели бы представить многие философы и психологи, но силовым центром, из которого исходят импульсы, формирующие душевную жизнь до целого; духовным ядром, которое на основе организма вырастает в «духовного человека».
Как тело образующих сил для физического организма является организатором целого, так Я играет подобную роль для души. Без воздействия Я душа склонна к распаду, как это происходит с физическим телом, если его не поддерживает тело образующих сил. Только пронизанная силами Я душа может ставить себе цели, использовать энергию, накапливать жизненный опыт, развивать способности и достигать жизненной зрелости. Только укрепленная посредством Я душа может быть здоровой.
Для целенаправленного развития душевной жизни память, конечно, играет важную роль, но не меньшую роль играет также забвение. Представьте, сколько подробностей нужно усвоить, чтобы овладеть письмом или иной способностью. Но пока мы все эти частности держим в сознании, способность развиться не может. Необходимо, чтобы эти частности внутренне сплавились, образовали новое «целое », ибо, приобретая каждую новую способность (изучение нового языка, техническая, художественная деятельность), человек в определенной мере строит в себе некоего нового человека, расширенного посредством собственной деятельности. То, что планарии или губки могут делать в биологической области, т. е. размножаться, то же может делать человек в душевной области.
Для этого в основу должна быть положена сознательная работа; но собственно развитие способностей, как и все образующие процессы, происходит без света сознания: во время сна. Каждую ночь мы забываем множество частностей: они подвергаются процессу превращения, который переплавляет их в способности. Все чисто человеческие способности не наследуются, но должны быть выработаны посредством упражнений. Они образуют — противоречие только кажущееся — частичные цельности; и то, что мы называем «личностью», составлено из них и представляет общую цельность. Однако она остается лишь «персоной», «маской», пока мы не узнаем действующего в ней Я. Действительный человек — это личность, наполненная Я.
От Я исходят силы превращения, Я является исходным пунктом и целью развития душевной жизни.
Это метаморфозирующее внедрение в душевную жизнь Я может осуществить в полной мере только во время сна. Ибо хотя в это время Я и не сознает себя, поскольку не отражается в организме, но именно в силу этого оно может отдельные элементы сознания глубже погрузить в тело образующих сил и тем самым преобразовать в целое.
Во время бодрствования Я соединяется с органами сознания; оно создает дифференцированное, аналитическое сознание. Во сне Я соединяется с созидающими, синтетическими силами тела образующих сил. Только благодаря попеременному воздействию Я в обоих состояниях сознания возможно развитие душевной жизни. Я формирует бодрственную жизнь и жизнь во время сна в целостность человеческой индивидуальности, которая находит свое временное представление в жизненном пути. Я — это «архитектор» душевной жизни, так же как тело образующих сил является «архитектором» физического организма. И так же как тело образующих сил формирует организм того же вида (и поэтому подчиняется законам наследственности), так и Я образует свойственный только ему душевный организм. Тело образующих сил действует соответственно виду, тогда как Я вызывает своеобразие.
Итак, Я гораздо шире, чем Я-сознание, ибо последнее, как мы еще увидим, основано только на процессах разрушения в организме. Напротив, Я как реальное ядро существа человека охватывает как созидательную деятельность, так и разрушающую.
От реального Я, как от силового центра, исходят метаморфозирующие пластицирующие силы. Но их действие не ограничивается внутренней душевной жизнью; у детей они прежде всего выражаются (кроме прямостояния) в речи. В речи Я, исходя из духовно-душевного, воздействует на дыхательный ритм и производит звуковые образования, одновременно являющиеся смысловыми образованиями. Хотя животное также издает звуки, но они являются выражением испытываемых им в душе органических состояний: голода, влечения, страха, ярости и т. п. (Животное в самом деле является «телесно-душевным единством» - но всего лишь животным). Человеческая речь же принципиально отличается (кроме случаев, когда она есть лишь выражение аффектов), ибо она является не непосредственным, а опосредованным выражением: она сообщает вызываемые благодаря Я внутри души мысли и чувства другим людям.
О том, что речь не потому свойственна человеку, что он имеет гортань, едва ли стоит говорить. У высших животных также есть хорошо сформированная гортань, но они не говорят, поскольку их душевная жизнь не свободна, но связана с организмом, она как бы абсорбирована организмом. С другой стороны, даже после утраты гортани человек может снова научиться говорить, если посредством речевых упражнений он из слизистой верхних дыхательных путей образует некую замену гортани. Это прекрасный пример «автономии функции»!
Хотя способности прямостояния, речи и мышления не даны человеку от природы и он должен активно их тренировать, однако вся его организация внутренне устроена так, что он может напечатлить их на нее и тем самым переживать себя как Я. Без такого естественного устройства всей телесности в смысле Я-организации Я не смогло бы развить этих способностей. Я-организация у всех людей одинакова, но действие отдельного Я и то, что отдельный человек испытывает вследствие этого действия, индивидуально различно.
Все три функции внутренне связаны между собой. Прямостояние организма - это основополагающая функция, на которой строятся речь и мышление. Все три исходят из одного духовного центра, который человек испытывает внутри себя как Я. Исходя из этого Я, человек организуется в единство. Таким образом, здесь Я понимается как центральное духовное существо, лишь исходя из которого душа и тело сплавляются в некое единство, так что мы воспринимаем телесность как образ индивидуальности.
Когда мы говорили выше, что отличие человека от животного состоит в том, что человек имеет Я, и что последнее может запечатлить в телесности человеческие способности, то для современного мышления может создаться представление, что в отношении других членов существа организм человека чрезвычайно похож на животный и к нему лишь присоединяется Я. Однако это было бы таким же роковым недопониманием, как это было с философией, когда она считала, что познание природы, включая человеческий организм, можно предоставить материалистически направленному естествознанию, чтобы затем со своей стороны добавить свои знания о человеческой душе. Такая «прикладная философия» не смогла воспрепятствовать внедрению в ее собственную область материалистического мышления, и еще менее была способна преодолеть материалистическое мышление в естествознании.
Собственно задачей этой книги было показать, что (и каким образом) человеческий организм вплоть до материальных процессов является образом и инструментом человеческого духа. Это будет сделано в последующих главах и томах; здесь же мы еще раз проделаем уже проложенный нами мыслительный путь, доведя наше рассмотрение «вплоть до костей».
Если сравнить скелеты так называемой человекообразной обезьяны и человека, то обнаружится, что, несмотря на подобие отдельных частей, они существенно различаются в динамике строения. В то время как скелет обезьяны неуклюж, тяжел и как бы приспущен, скелет человека производит впечатление как бы парящей легкости. Видно, что на животную форму слишком сильное влияние оказали земные силы тяжести, тогда как в человеческой форме устанавливается равновесие между этими земными и противодействующими им направленными вверх космическими силами «легкости». Это общее впечатление подтверждается рассмотрением отдельных частей. Голова человека является в основном вместилищем мозга и органов чувств; органы обмена веществ (зубы, язык, мышцы, железы) занимают относительно мало места и играют по отношению к органам духа подчиненную роль. Голова гориллы внешне хотя и объемнее, но мозг в ней занимает мало места по сравнению с челюстной мускулатурой, мощно охватывающей мозговое пространство с обеих сторон.