Идрис Шах - Учиться как учиться. Психология и духовность на суфийском пути

Другая, легко понимаемая причина — это то, что существование узких систем мысли (сверхупрощенных, для того, чтобы вместить устремления без учета потенциальных возможностей, и чтобы позволить всеобъемлющее дисциплинирование населения) произвело на свет тип «эксперта», или сгустка предубежденности, который автоматически ощущает опасность при любой попытке расширить его горизонты. Результатом будет противостояние, недоверие и путаница.

Время от времени, когда определенные космологические и человеческие факторы «выравниваются», имеется одновременно и необходимость и возможность, посредством специального и искусного усилия, восстановить формулировки и деятельность, максимизирующие возможности более быстрого и полного проникновения учения, ведущего к развитию, о котором упоминают как о "знании себя" или "обладании мудростью". Несколько таких периодов, циклических по характеру, имели место в недавнем прошлом: ни один из них, как правило, не был узнан как таковой. И опять же, сказанное не означает, что если человек верит во что-то, то он, автоматически, способен это обнаружить. Правильный подход — это все.

РОЛЬ ВМЕШАТЕЛЬСТВА

Первая ступень этого знания затрагивает ответы на вопросы, обычно формулируемые так, что они охватывают источник, природу, настоящее и будущее самого человечества, как индивидуально, так и коллективно. Способ и порядок процедуры подхода к этим вопросам сами по себе подразумевают способность, отсутствие или неэффективность которой в обычном человеке означают его неспособность участвовать в собственном развитии. Он нуждается в организованном вмешательстве, чтобы разорвать возникший в результате порочный круг.

ЗНАНИЕ КОНЕЧНОЙ ЦЕЛИ СОЗДАЕТ СРЕДСТВА

Желание «пробуждения», часто употребляемого как технический термин, может сопровождаться или нет информацией и опытом, предваряющих эту ступень. Что касается Учения, то оно проводится — и способно пересечь идеологические границы — потому, что известна цель: цель, которая в худшем случае постулируется как предположение, что она существует; в лучшем случае мельком увиденная: и с тех пор являющаяся предметом Повторяющихся попыток разработать средства, чтобы вернуть этот проблеск.

Рабочая гипотеза или традиционные рамки обеспечивают структурой, при помощи которой человек, стремящийся к озарению, пытается приблизиться к этой цели. В случае школы, единственно знание дает основание, на котором может быть построена эта структура.

«Узнав конечную цель, можно изобрести средства». Цель не оправдывает средства — она предоставляет их. Средства, в этом контексте, — это структура, упоминаемая в некоторых литературных материалах как "Работа".

ШКОЛА

Одну из структур, внутри которой это знание изучается, собирается, сохраняется и передается, часто называют школой. Имеются другие, постоянно находящиеся в работе, существование и способ функционирования которых не имеют прикладной ценности, хотя часто являются объектами любопытства и пытливости, отнимающих много времени и стоящих больших усилий, из-за ошибочного в своей основе предположения, что сильный интерес к чему-то, однажды услышанному, может привести к близкому знакомству с этим, и, следовательно, получению пользы от этого. Однако, поскольку их modus operandi далек от того, чтобы иметь такую же действующую аналогию в современной мысли, он фактически, если не в теории, "полностью скрыт".

Для столкновений между людьми, интересующимися этой областью и теми, кто работает в ней, чрезвычайно характерно то, что первые не способны в какой-либо степени войти в нее — или, что происходит с ними наиболее часто, иметь какое-то понимание или осознание роли или метода действия других людей.

"Работа школы" — это деятельность низшего уровня, через которую, тем не менее, надо пройти прежде, чем станет возможным распознавание более высокого уровня. Принятие этого принципа находится среди первых требований, ведущих к необходимым эффективной временной шкале и порядку событий, в которых может воздействовать Учение. Одна из главных преград для принятия этого факта — хотя бы и в качестве рабочей гипотезы — это переоценка роли, потенциальной возможности и знания учащегося.

Именно по этой причине в столь многих традиционных системах, чьи жизнеспособные фрагменты существуют, делается такой упор на необходимость того, что приблизительно переводится на обычный язык как смирение. Его искажение — это самоуничижение.

ДЛЯ ЧЕГО СМИРЕНИЕ НЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНО

Как сказал один из великих суфиев: «Мое смирение — не для того, чтобы производить на вас впечатление — оно здесь по своей собственной причине».

Согласно суфиям, личность, которой вы себя ощущаете, — это ложная личность, не имеющая истинной реальности. Когда практикуется смирение, люди начинают осознавать, что они, так сказать, вообще не существуют. Это восприятие себя, как "Adam (не-бытие) подчеркивается в Откровении Худжвири, во второй главе, рассматривающей истинное значение бедности.

Когда люди гордятся своим смирением, они просто приняли другое придуманное «я» как часть их не-бытия: и это то, что порождает лицемеров.

Цель видения через свою ничтожность заключается в том, чтобы за ней увидеть то, что реально имеется, к чему имеет отношение истинное «я». Поэтому смирение непосредственно связано с поисками Абсолютной Истины.

НЕ СТОИТ ДЕЛАТЬ ИЗ ФУНКЦИИ ДОБРОДЕТЕЛЬ

Некоторое сходство между словами "Adam (не-бытие) и Aadam (человек) побуждало поэтов и других людей, говорящих на восточных языках, искусно приравнивать эти два слова в поэзии и прозе. Между прочим, интересно отметить, что даже востоковеды и критики, обсуждая этот вопрос, иногда столь мало замечают эту игру слов, что даже обвиняют суфийских авторов в невежестве или выборе странных употреблений слов, когда те говорят такие вещи, как «Человек — это "Adam». Я часто ощущаю, в таких случаях, что этот нетипичный провал восприятия происходит, благодаря тому факту, что субъективность комментатора подвергает цензуре его понимание: в конце концов, он человек — и как человек, он не хочет думать о себе как о «не-бытии». Более всего это отмечается в тех людях (включая, конечно же, ученых), которые на самом деле отождествляют себя с заученными шаблонами и запасом информации, что является, для суфиев частью не-бытия, личностью, а не сущностью человека.

Другими словами, как все мы знаем, гордость препятствует смирению. Гордость неразрывно связана с чувством собственной значимости, которое полностью или частично может быть вызвано второстепенными вещами, вроде веры в свою ученость.

Верно сказано: «Смирение — это не столько добродетель, сколько необходимость для того, чтобы учиться».

РАБИЙЯ И ДВЕРЬ

Отношение, которое требуется суфию, было хорошо проиллюстрировано Рабийей ал-Адавийей. Она услыхала, что Салих из Казвина наставлял фразой: «Стучите в Дверь, и вам отворят». Рабийя сказала: «Как долго ты будешь твердить это, о Салих, — ведь эту Дверь никогда не закрывали?»

Отсутствие смирения — это, также, нечто вроде заговора: люди не только не замечают смирения, когда оно встречается в других, но и не могут поверить в его реальность. Это помимо тех, кто не может даже представить себе как или когда его практиковать.

РАССКАЗ О ПРОФЕССОРЕ

Недавно (к первому замечанию) я показывал одному посетителю участок вокруг этого дома. Когда мы проходили мимо спокойного и усердного человека, который сидел на земле и чинил какую-то вещицу из дерева, посетитель спросил: «Кто это?»

Я сказал: «Это профессор такой-то».

Он нахмурился и опять посмотрел на него. Затем он посмотрел на меня. Теперь он сказал: «Вы уверены?»

И, ко второму замечанию, есть случай, происшедший с Мааруфом из Каркха.

СОБИРАНИЕ ФИНИКОВЫХ КОСТОЧЕК

Сари ал-Сакати увидел Мааруфа, поднимающего с земли косточки от фиников, и спросил его, что он делает.

«Один ребенок плакал, — сказал он, — потому, что у него, бедного сироты, нет орехов, как у других детей. Поэтому я собираюсь набрать финиковых косточек и продать их [на муку], чтобы у него было немного орехов, и он был счастлив».

В: Я слышал, вы говорили, что многие из людей, воображающих, что они серьезно относятся к изучению суфизма, в действительности несерьезны вообще и поэтому не могут получить от этого пользу. Можно ли привести пример?

О: Один из лучших примеров — наш ежедневный опыт. Люди читают книги или слышат нечто о суфизме и немедленно принимаются «прокладывать путь к нашей двери». К настоящему моменту я опубликовал шестнадцать книг о суфийских идеях и действии. Несомненно, можно было бы сделать вывод, что если я публикую такой материал — и в таком количестве и с такой энергией, — то мы считаем его публикацию, и следовательно его изучение, важным.