План твоей души. О смысле жизненных испытаний, которые мы выбираем себе еще до рождения - Шварц Роберт
Самопрощение — вот чего не хватает Джону для полного исцеления. Конечно же, он должен простить и других за проявленную к нему нетерпимость. Но самое трудное — это простить себя за ту готовность, с какой он принял на веру мнение окружающих. Он настолько стыдился самого себя, что счел, будто заслуживает СПИД. И лишь оказавшись на грани смерти, Джон понял, как ему хочется жить. Более того, он понял, что заслуживает этого не меньше других. Именно контраст между прошлым существованием и той жизнью, которую он обрел, заставил Джона по-новому взглянуть на себя. Он уже не зависел от резких слов своего отца, от осуждающих насмешек бывшего любовника. Да и СПИД перестал быть для него синонимом наказания. Истинное исцеление напрямую связано с вспоминанием. Встреча с иной реальностью пробудила в Джоне воспоминания о своей внутренней ценности. Лишь храбро приняв тьму, мы в состоянии по достоинству оценить свет.
Та тьма, с которой мы сталкиваемся на физическом плане, во многом зависит от нашей веры в обособленность. Нам кажется, что, как личности, все мы отделены друг от друга и от Духа. Как справедливо заметил ангел, мы отождествляем себя с физическими телами. Эта убедительность иллюзорного не случайна: только через физическое воплощение мы в состоянии достичь подлинного духовного развития. Именно благодаря вере в отделенность жизнь становится достаточно весомой для того, чтобы быть нашим учителем. Мы же, в свою очередь, получаем стимул для прилежного обучения.
Согласившись на опыт СПИДа, Джон предоставил нам прекрасную возможность для проявления своего истинного «Я». Эту же возможность даруют нам многие из тех, кого мы осуждаем наиболее сурово. Алкоголик, наркоман, больной СПИДом — каждый такой человек позволяет нам подняться над суждениями личности, став живым воплощением терпимости и сострадания. Джон и другие члены его группы запланировали СПИДа отчасти и для того, чтобы привить обществу эти божественные добродетели. Поэтому мы должны не столько осуждать, сколько благодарить этих людей за то, что они стали нашими учителями. Способность пройти через СПИД или иное жизненное испытание ради блага других свидетельствует о большой самоотвержденности. Иногда подобная самоотверженность выравнивает эгоцентризм прошлых жизней. И всякий раз это жест настоящей любви.
Главная задача всей жизни состоит в том, чтобы проявлять любовь даже тогда, когда истинная наша суть скрыта от нас по нашему же замыслу. Очнуться от этой запланированной амнезии помогает осознание того, что личность — лишь временное наше одеяние. Джону удалось сбросить его с себя, открыв миру безгранично любящую, вечную душу.
*****
Подобно Джону, Дорис столкнулась в этой жизни со смертельно опасной болезнью — раком груди. И хотя эти болезни совсем разные, их происхождение и роль в личностном развитии имеют много общего. В частности, причиной возникновения рака у Дорис стало то, что она думала и чувствовала относительно самой себя. То же самое, как мы уже успели понять, касается и болезни Джона. Иными словами, физическое недомогание отразило те аспекты их личности, которые более всего нуждались в исцелении.
Описывая историю Дорис, я не могу не думать еще об одном событии. Прошло лишь несколько дней с того момента, как моя давняя приятельница сообщила мне о том, что нее диагностировали рак груди. Надо сказать, я был потрясен этим известием. Насколько мне известно, эта женщина всегда отличалась превосходным здоровьем. Она уже приступила к лечению, и хотя прогнозы врачей весьма оптимистичны, состояние ее — вследствие химиотерапии — оставляет желать лучшего. Так что сейчас я еще больше, чем когда-либо, желаю понять, отчего происходят подобные вещи. А вдруг мне удастся обнаружить нечто такое, что поможет не только моей знакомой, но и всем, кто оказался в схожей ситуации? Почему Дорис и эта женщина встретились с подобным испытанием? Неужели Дорис, как и Джон, еще до рождения спланировала для себя опасную болезнь? И если да, то почему? Если же нет, то нельзя ли на основе этого планирования понять, почему она все-таки заболела раком груди и как эта болезнь может содействовать ее духовному развитию?
История Дорис
— Первое ее прикосновение было нежным и ласковым, но затем она могла дернуть мою голову назад, едва не сломав мне шею, — так описывала Дорис свою мать, страдавшую алкоголизмом.
Решающий инцидент произошел, когда Дорис было шестнадцать. Вместе с подружками — такими же неопытными, как она сама, — они купили пачку презервативов и принесли ее в спальню Дорис. Там они некоторое время изучали их, а затем, наигравшись, положили в шкаф и напрочь забыли про покупку.
Несколько дней спустя Дорис, вернувшись из школы, обнаружила пьяную мать у себя в комнате.
— Она вывалила всю одежду из моего шкафа, — рассказывала Дорис. — Пять из шести ящиков уже валялись на полу. Наконец дошла очередь и до шестого. Мать вытряхнула его содержимое и извлекла оттуда пачку презервативов.
«Ах ты, шлюха! А это что такое?» — завопила она.
В течение еще нескольких недель она называла Дорис не иначе как шлюхой и девкой.
— Мне думалось, что она и в самом деле права, — с грустью заметила Дорис. — Я стала гулять с парнями и постаралась как можно скорее избавиться от девственности, поскольку чувствовала, что недостойна ее. А вскоре я утвердилась в мысли, что секс — единственное, чего я заслуживаю.
Дорис внутренне согласилась и с другими уничижительными замечаниями своей матери. По словам самой Дорис, в юности она была «вылитой копией Долли Партон». Тем не менее она никогда не страдала от избыточного веса. И вссе же поверила матери, когда та заявила, что Дорис — непривлекательная толстуха. В разговоре со мной Дорис припомнила время, когда она готовилась поступать в колледж. Именно тогда мать поинтересовалась у нее: «Не хочешь сделать операцию по уменьшению груди? По крайне мере, будешь выглядеть не так нелепо».
— От нее всегда можно было ожидать чего угодно, — добавила Дорис.
Ей было неуютно в своей семье — не только из-за насмешек и оскорблений матери, но еще и потому, что семья исповедовала иудаизм.
Надо сказать, я был озадачен подобной реакцией. Почему совсем молоденькая девушка столь активно отвергает единственную знакомую ей религию? Ведь никто не пытался насильно обращать ее к Богу или навязывать ей какие-либо обряды. Вскоре, однако, мне открылось, в чем тут дело.
Дорис было уже за тридцать, когда ей впервые поставили диагноз: рак груди.
— Я пришла на кухню, где как раз была моя соседка, — вспоминала Дорис, — и сказала ей: «У меня рак». Та выронила в раковину стакан, разбив его вдребезги. Потом бросилась ко мне и крепко меня обняла. Мы просто не могли поверить в то, что я больна раком.
— Я знала, что не умру, — добавила Дорис как о чем-то само собой разумеющемся.
Мне трудно было понять, в чем причина подобной уверенности. Однако вскоре я нашел объяснение и этому.
Сначала Дорис лечили облучением, а затем сделали операцию. Пока шла операция, Дорис перебрасывалась шуточками со своим врачом. Еще одна попросила медперсонал настроить радио на любимую станцию, чтобы беспрепятственно слушать рок-музыку.
Операция прошла успешно, и Дорис решила, что навсегда распрощалась с раком. Но это было не так. Двенадцать лет спустя ей поставили новый диагноз: рак обеих грудей.
— На тот момент мои представления о себе и сексе в целом мало чем отличались от того, чтоб было раньше, — заметила Дорис. — У меня по-прежнему случались приступы самообличения. В то время я уже была успешным писателем, объездила полмира, но внутренний голос постоянно нашептывал мне, что я недостойна...
Врачи сказали Дорис, что для излечения необходимо удалить обе груди. Для женщина это стало настоящим шоком.
— Я была просто раздавлена, — рассказывала мне Дорис о своем состоянии. — У меня в голове крутилась одна и та же фраза: «Они собираются отрезать тебе грудь». Эта мысль заставила меня разрыдаться.
