Астрология и мифология - Семира Щепановская
В своем активном отношении к миру человек поверил, что он может всё: надо только искренне захотеть и отрепетировать процесс (например, для вызова дождя собственноручно полить символ данного места — изображение тотема или просто члена племени). Сколь бы нелепым это нам сейчас ни казалось, эту первобытную веру во всемогущество мы ощущаем в себе, прикасаясь к архетипу Юпитера! В её основе — коллективные возможности людей, и планета общества Юпитер — наш изначальный психологический образ Бога, как мы понимаем его сегодня. Привыкнув чувствовать себя царем природы, человек обычно не заявляет о своей власти над миром (это было бы манией величия, которую астрологически можно трактовать как гипертрофию функции Юпитера), но перепоручает её высшим силам, как это сложилось исторически. Некогда человек спроецировал на Бога своё всемогущество в тех сферах, над которыми он был не властен, он оправдал свою временную слабость существованием кого-то более сильного, кто уже умеет создать того, чего пока не может он. Потом, развив интеллект в противоположность памяти души (противоположный архетип Меркурия), человечество усомнилось в своем всемогуществе, и вместе с этим в существовании Бога. Образ царя богов растворился в изначальной полноте природного бытия так же, как возник. Каким же он был — бог, правящий богами? Вернемся к мифам.
Кульминацию развития архетипа Юпитера, сотворившую в сознании ноосферы мифологические образы царя-жреца и созвездия Стрельца, в западной цивилизации правомерно датировать мезолитом: временем раннеземледельческих поселений. Эту датировку подтверждает образ Стрельца как охотника, натягивающего лук. Лук и стрелы люди стали изготовлять в X–IX тысячелетии до н. э., примерно тогда же вошли в быт рыболовство и охота на мелких зверей. Всё это потребовало от человека навыков, которые он не приобрёл бы без особого внимания к опыту предков, отраженному на прежнем, сатурнианском этапе развития мифологии.
Развитие юпитерианской мифологемы вывело человечество за рамки родоплеменных отношений Сатурна. Она соответствовала началу патриархальных государственных объединений, базирующихся уже не на родстве (обычно по материнской линии), а на идеологии. Она отразила следующий шаг в развитии человеческого сознания, когда такое единство: стрельцовское единство, основанное на разуме, — стало возможным. К этому времени относится формирование центрального образа мифологии: Царя богов, который наследуя предыдущие функции, предстал их отцом и патриархом. Здесь можно уже говорить о разработанности религии и ритуала, когда они перестают быть только магическими манипуляциями, призывающими на помощь стихийные силы Урана. Религия становится отражением общих представлений о природных законах мироздания, ставящей целью через лучшего (избранника-царя) связь с высшим (богом Неба).
Связанные с Царем богов представления о мироустройстве отражаются в образе 4-х сторон света (впоследствии 4-х стихий: 4-х элементов, из которых создан мир и которыми он повелевает): они живописуют образы земных городов, их крепостных стен и квадратов площадей. Пантеоны богов копируют иерархические взаимоотношения в человеческом обществе, главой которого стал царь. И знак Стрельца считается местом экзальтации планеты социальных отношений Хирона. Хирон — управитель культурного знака Весов, и эта астрологическая закономерность символически повествует о том, что юпитерианская традиция, фиксируемая религией, стала основой культуры.
Письменность донесла до нас сформированные пантеоны богов V–III-го тысячелетий до н. э.: и это, по-видимому, время последнего возвышения царя богов в период появления государственности. А сперва, в раннеземледельческих поселках главный мужской бог, судя по данным археологии, выступал покровителем охоты. Рудимент этого мы находим в обожествлении леопарда у жителей Ближнего Востока, ягуара — у индейцев, или в образе египетского царя богов: сокола-Гора. Потом, когда охоту сменило скотоводство (в наиболее древних ближневосточных культурах это VIII–VII тысячелетие до н. э), верховный правитель предстал в образе быка, олицетворяющего силы плодородия (подобного быку-Зевсу, везущему через море Европу). В такой роли он лишь дополнял женский образ богини земли, главной распорядительницы сельскохозяйственного процесса. И возможно, что в период упадка охоты он на время лишился своей исконной привилегии лидерства. Но затем он вновь обрел главенствующую роль царя с возникновением иерархических отношений, став организатором новой социальной реальности и пантеона богов.
Царь богов по функции является несомненным наследником бога Земли и творца людей, покровительствующего земледельцам. Основной проблемой земледельческих народов, живших в достаточно жарких регионах, была засуха, и с началом земледелия главной религиозной процедурой стал вызов дождя. Именно тогда в мифологическом сознании сложился образ царя-жреца, который, апеллируя к небу, мог вызвать дождь, — и этот образ потом слился с представлением о боге грозы, оказывающем помощь земледельцам. Боги-предки, боги Земли не могли обеспечить урожай без небесных вод. Поэтому главным богом в большинстве религий стал Громовержец. Трансформацию бога охоты в бога грозы можно видеть на примере индейского бога-ягуара, превратившегося в повелителя дождей Тлалока у ацтеков и громовержца Чака у майя. Иногда бог грозы откровенно связан с земледелием, как семитский Балу /Ваал/, чей образ переплетается с мифом о посеве (костей бога земли Муту).
Приподымая человечество над земными ограничениями, бог грозы, посылающий плодородный дождь, сливается с богом Небес. Так, имя Зевса — трансформация имени бога небесного света Deywos'a, и к тому же корню восходит имя Юпитера /Диовис Патер/ или скандинавского бога Тюра /Тиу-Тивис/. Добиваясь благотворного влияния высших сил на земную жизнь, Царь богов символизирует собой связь Земли и Неба. Царь-жрец воплощает собой коллективную волю людей, будучи символом общества перед лицом небес, а для людей, наоборот, — символом верховного бога (эта роль царя как посредника между богом и людьми сохранилась в образе помазанника божьего).
Для лучшего понимания сути архетипа Юпитера подчеркнем, что функция Царя богов, как и царя людей — это лишь роль просителя-жреца. Но при взгляде с земли образ посланника высших сил сливается с ними: царь перестает быть только проводником небесной воли и становится её воплощением. Громовержец мыслится верховным богом, и мифы приписывают ему всемогущество, возвышающее его перед прежними божествами.
Гроза становится для мифологического сознания символом высшей власти ещё и потому, что это