Рудольф Штейнер - Перевоплощение и карма их значение для культуры современности
Конечно, не может быть так, чтобы каждый решил, что он сможет взять орудия для освоения внешней жизни прямо из перевоплощения и кармы. Это, конечно, невозможно. Но нужно получать представления о том, как перевоплощение и карма должны входить во внешнюю жизнь, чтобы стать направляющими силами внешней жизни.
Возьмем идею кармы, то, каким образом действует карма в череде воплощений человека. Мы должны рассматривать способности и силы человека, входящего в мир, в конечном счете как результат причин, заложенных им самим в прежних его воплощениях. Если последовательно проводить эту идею, мы должны на самом деле подходить к каждому человеку как к некоей внутренней загадке, как к чему-то такому, из чего должно пробиться то, что витает в темных глубинах его прежних инкарнаций. Происходит очень значительный переворот не только в воспитании, но и во всей жизни, если относиться к идее кармы серьезно. И, если это будет понято, то идея кармы из чисто теоретической идеи превратится в нечто такое, что действительно должно влиять на практическую жизнь, что действительно может быть практическим фактором жизни.
Но вся внешняя жизнь в том виде, в каком она предстает нам сегодня, есть сплошная картина таких человеческих взаимосвязей, которая формируется и создается с исключением и даже с отрицанием идеи перевоплощения и кармы. Эта внешняя жизнь устроена сегодня так, словно бы хотели похоронить все возможности, которые есть у людей, чтобы путем личного душевного развития понять, что перевоплощение и карма существуют. В самом деле, нет, к примеру, ничего, что было бы столь враждебно истинному убеждению в существовании перевоплощения и кармы, как тот жизненный принцип, согласно которому за то, что человек делает как свою работу, он должен забирать соответствующее вознаграждение, прямо-таки плату, расплату за эту работу. То, что я говорю, звучит довольно странно, не правда ли? Но не нужно представлять дело так, будто антропософия желает совершено опрокинуть принципы жизненной практики и ввести назавтра новый порядок жизни. Такого быть не может. Но люди должны знать, что при таком мироустройстве, когда думают, что работа и вознаграждение должны непосредственно соответствовать друг другу, когда нужно зарабатывать своим трудом все, что необходимо для жизни, основополагающее убеждение в существовании перевоплощения и кармы никогда не сможет преуспеть. Разумеется, существующий порядок жизни должен пока оставаться таким — ведь именно антропософу следует понимать: то, что существует, вызвано как раз кармическим порядком и в этом отношении существует по праву и необходимо. Но он должен также иметь возможность понять, что внутри организма нашего миропорядка подобно новому зародышу складывается то, что может и должно следовать из признания идеи перевоплощения и кармы.
В первую очередь из идеи кармы следует (и это, я полагаю, вытекает из нашего вчерашнего рассуждения), что мы не должны чувствовать себя включенными случайно в миропорядок, попавшими случайно на то место, которое занимаем в жизни, — но так, будто в основе этого нашего нахождения здесь лежит некое подсознательное волевое решение. Мы словно приняли некое решение встать на занимаемое нами место до того, как проникли в земное бытие из духовного мира, где находились между смертью и новым рождением, и это решение в духовном мире было результатом наших прежних инкарнаций, только мы забыли о нем, когда погружались в наше новое тело. Таким образом, результатом нашего собственного волевого решения, принятого до рождения, до появления на земле, является наш приход на данное место в жизни и то, что мы подвержены именно тем ударам судьбы, которые она нам наносит. Если человек затем убеждается в истинности закона кармы, то обязательно начинает в некотором отношении питать склонность или даже любовь к тому месту в мире, на которое сам себя поставил, каким бы оно ни было.
Тут, конечно, вы можете возразить: да, то, что ты говоришь, в самом деле удивительно и странно! Так, быть может, обстоит дело с поэтами, писателями и другими людьми, которые занимаются духовным трудом. Обращаясь к ним, ты можешь проповедовать, что они должны радоваться тому месту, на котором стоят в жизни, любить его и отдавать себя ему. Но как быть со всеми, кто занимает в жизни места, которые поистине никак не могут быть особенно симпатичны людям ни по своему содержанию, ни тем, какая деятельность на них осуществляется, которые, напротив, могут вызывать в человеческих душах такое ощущение, что эти люди забыты или угнетены жизнью? Кто станет отрицать, что большая часть современных культурных устремлений исходит из того, что нужно постоянно вносить в нашу жизнь исправления, которые могут, так сказать, устранять неудовлетворенность таким несимпатичным положением человека в жизни. Сколько существует всяких партий, всяких сектантских устремлений, которые хотят исправить жизнь, так сказать, по всем направлениям, дабы и внешне было достигнуто такое положение, когда общая жизнь человечества стала бы сносной.
Но все эти старания не считаются с одним, а именно с тем, что неудовлетворенность, вытекающая для многих людей из их теперешней жизни, во многих отношениях связана со всем ходом развития человечества, что, в сущности, то, как развивались люди в прошлом, и привело их к такой карме и что из взаимодействия этих различных карм с необходимостью произошло нынешнее состояние человеческого культурного развития. И если мы пожелаем охарактеризовать это состояние культуры, то должны сказать, что оно является в высшей степени сложным. Мы должны также сказать: то, что делает чело-век, что он совершает, оказывается все меньше связано с тем, что человек любит. И если бы в наши дни произвести подсчет людей, которые должны в своем жизненном положении заниматься нелюбимым делом, их число в самом деле значительно превзошло бы число тех, кто заявит: ничего не могу сказать, я люблю мое внешнее занятие, оно дает мне счастье и удовлетворение!
Я слышал недавно, как один человек сказал своему знакомому примечательные слова: "Когда я вспоминаю свою жизнь во всех ее частностях, то должен признать, что, если бы мне пришлось начать жизнь сначала и я мог бы прожить ее так, как хочу, я делал бы вновь то же, что делал до сих пор". И знакомый ответил на это: "Тогда вы принадлежите к людям, которых в наше время встретишь реже всего". Вероятно, этот знакомый был прав в отношении большинства людей нашего времени. Немного найдется современников, которые бы решили, что, если бы от них зависело прожить жизнь заново со всеми ее радостями, горем, ударами судьбы и препятствиями, они начали бы сначала и были бы вполне довольны, если бы жизнь принесла им опять совершенно то же самое. Этот приведенный сейчас факт, что в наше время есть так мало людей, которые бы, так сказать, приняли свою теперешнюю карму со всеми частностями, — связан, конечно, с тем, что принесло с собой нынешнее состояние человеческой культуры. Наша жизнь стала сложнее, но она стала тем, что есть, вследствие самых различных карм живущих сегодня на земле людей. Это не подлежит никакому сомнению. Для тех, кто хоть немного понимает ход человеческого развития, дело обстоит не так, что в будущем мы могли бы прийти к менее сложной жизни. Напротив, жизнь будет становиться все сложнее и сложнее! Внешняя жизнь все усложняется, как бы много работы ни стали в будущем исполнять вместо человека машины: жизней, которые бы делали людей счастливыми в этой физической инкарнации, будет очень немного, если не наступят совершенно иные условия, нежели те, что проявляют себя в нашей культуре. И эти иные условия должны возникнуть из того, что человеческая душа проникнется истиной перевоплощения и кармы.
Эта истина позволит понять, что параллельно с усложнением внешней культуры будет идти еще нечто совершенно иное. Что же будет необходимо для того, чтобы люди все больше и больше проникались истиной перевоплощения и кармы? Что будет необходимо, чтобы понятия перевоплощения и кармы, — как то необходимо, дабы наша культура не пришла в упадок — в относительно очень короткое время повлияли на наше школьное образование, чтобы они затрагивали людей еще в детстве, как сегодня уже дети проникаются убеждением в правильности Коперниковой системы мира.
Что было необходимо, чтобы система Коперника захватила души? С этой системой мира дело обстоит очень оригинально. Я хочу сказать сейчас не о ней самой, а о том, как она вступала в мир. Вспомните только, что эта система была придумана христианским каноником и что сам Коперник был такого о ней мнения, что посвятил труд, где она излагалась, папе римскому. Он мог верить, что придуманное им было вполне в духе христианства. Существовало ли в то время доказательство системы Коперника? Мог ли кто доказать то, что придумал Коперник? Никто не мог этого доказать. И тем не менее подумайте, с какой быстротой его система вошла в сознание человечества! Когда стало возможным доказать ее? Более или менее надежно — насколько она верна — лишь в середине XIX века, когда Фуко произвел опыт со своим маятником. До этого момента не было доказательства, что Земля вертится. Это чепуха, когда утверждают, что Коперник будто бы мог доказать то, до чего он додумался и что выставил в качестве гипотезы; это касается в том числе и положения о вращении Земли.
