Георгий Сидоров - Хронолого-эзотерический анализ развития современной цивилизации. Книга 4. За семью печатями
«Интересно, с кем, с каким народом сражались эти воины? Вот бы узнать! Может, между собой? Что-то вроде гражданской битвы? Потому что в те далёкие времена у потомков бореалов серьёзных врагов ни в Сибири, ни на Китайской равнине, ни в Средней Азии не было».
Обуреваемый такими мыслями я пошёл через кладбище воинов вглубь гигантской пещеры. И тут я вспомнил предание эвенков о загадочном народе нгомэндри, который сравнительно недавно перед приходом на Ангару первых тунгусов, ушёл под землю.
«Получается, что предания эвенков не беспочвенны. Белые бородатые нгомэндри на самом деле ушли под землю. Вот они, лежат рядами со своими луками, стрелами, топорами и копьями… Может, находки таких вот подземных кладбищ и породили у эвенков мысль, что белые богатыри живут где-то под землёй? А может, эвенкийские шаманы знают что-то ещё, чего я пока не знаю?»
Но вот кладбище воинов закончилось, и свет моего фонарика выхватил из темноты такое, от чего у меня открылся от удивления рот. Впереди лежало точно такое же кладбище, но уже из перевязанных грубой истлевшей тканью настоящих мумий.
«Вот оно что! – дошло до меня, наконец. – Подземелье не просто случайное кладбище. Оно на самом деле долгие тысячелетия служило усыпальницей древних бореалов!»
И я стал изучать заключённые в ткань головы близлежащих мумий.
«Похоже, один и тот же расовый тип, – рассуждал я про себя. – Умеренная длинноголовость, высокий лоб, большие глазные впадины и высокое переносье. На вид самые настоящие восточные скифы. Рост, как и у погребённых воинов, средний или выше среднего. Но откуда здесь мумии? С погибшими воинами всё ясно, их тела разлагались, пока в тканях хватало влаги, потом они стали сохнуть. Но тут перед глазами, насколько хватало света от фонарика, лежали самые настоящие, завёрнутые в ткани мумифицированные люди! Получается, что тысячу раз прав был гениальный Григорий Ефимович Грумм-Гржимайло, когда высказал мысль, что Китай был заселён пришедшими с севера людьми белой расы, у которых бытовала традиция мумифицировать своих умерших. Но тогда в конце XIX – начале XX века, многие антропологи и этнографы над учёным посмеивались. Так как никто никогда в Сибири мумий не находил. А не находил их почему? Потому что наши предки бореалы скрывали их в глубинах тайных пещер. Там, где найти их было практически невозможно. Мне повезло. Я нашёл то, что когда-то мечтал найти русский исследователь. Чтобы определить, сколько времени ушло на мои исследования, я взглянул на часы и ужаснулся. Прошло шесть часов! А мне показалось, что прошел от силы час, максимум два. Вот почему свет от фонаря заметно сел, и теперь надо поскорее выбираться назад, к своему лагерю. Благо, вход в подземную усыпальницу широкий и похож на прямую, ровную автостраду. Я ещё раз окинул взглядом лежащие передо мной мумии.
«Сколько их здесь? Вот бы пойти и посмотреть, где их ряды кончаются? И что там за ними? Но нельзя, если фонарик потухнет, я отсюда уже не выберусь. Запасных старых батареек хватит ненадолго».
И я быстрыми шагами направился к спасительному выходу.
«Что же делать? – вертелось в голове. – Привести сюда наших академиков? А не сделают ли они то же самое, что устроили с захоронением людей древней белой расы в мраморных саркофагах, которые были подняты из слоев Палеозоя?»
И я невольно вспомнил, как в 1969 году в селе Ржавчик Тюсульского района Кемеровской области с глубины 70 метров из-под слоев угля рабочими разреза был поднят мраморный ящик, в котором они обнаружили лежащую в странной жидкости юную русоволосую красавицу. О находке сразу же сообщили в Москву. Но почему-то приехали не учёные, а работники спецслужб. Тут же начались раскопки. И когда был поднят на поверхность земли последний саркофаг, со всех, кто это видел и знал, взяли подписку о неразглашении. Позднее, очевидно, на всякий случай, все свидетели того события были аккуратно уничтожены.
«Нет, с академиками придётся подождать. Пока не время, – сделал я для себя заключение. – Хорошо бы в будущем, если конечно мне удастся выжить, организовать собственную экспедицию. Как это в своё время сделал Тур Хейердал. Вот тогда, милые академики и масоны, вам придётся повертеться! Главное, чтобы не было никаких тайн. Иначе, прикрывшись спецслужбами, вы опять нагрянете и постараетесь всё здесь уничтожить и вынести. Известно куда! В хранилища своих хозяев иллюминатов».
Рассуждая таким образом, я пересёк кладбище и отыскал вход в галерею. Всего пятнадцать минут быстрого шага, и свет моего тусклого фонарика осветил свёрнутую у потухшего костра палатку и одиноко лежащий рядом с ней рюкзак.
«Но почему так темно? Неужели уже ночь?» И я бросился к выходу из пещеры. К моему ужасу его уже не было. Та гигантская каменная глыба, что лежала внизу, оказалась снова на своём месте.
«Вот и всё! – остановился я перед торчащим на месте входа камнем. – Теперь дни мои сочтены. Прощайте, мечты и все, кто меня любит и помнит…»
Глава 43
Потомки бореалов
Я стоял, ошарашенный произошедшим, и не знал, что делать. Идти назад, вглубь горы, в поисках другого выхода было безумием.
«Да и есть ли он, этот выход? Попробовать вытолкнуть глыбу назад? Но я не кран и не трактор! Вот так влип, – думал я, глядя на гигантскую глыбу. – Как же этот леший, или кто он там, поднял такую скалу? В ней тонны две, а может, и больше! Неужели он владеет технологией антигравитации? Если так, тогда всё понятно, потому что на мышечном усилии, каким бы здоровым и сильным бес не был, такую глыбу не то, что поднять, сдвинуть-то невозможно! У него что, кости из титанового сплава? Вообще-то и деревья, и камни, которыми он в меня швырял, тоже имели вес, дай боже, но все они, по сравнению с этой глыбой, так – лёгкая забава! Вот что значит недооценить возможности противника! – ругал я себя. – Надо было к пещере идти вдвоём с Густавом Давидовичем. Он бы, конечно, согласился. Но мне стало жаль пожилого учёного. Не захотелось выглядеть в его глазах эгоистом. А теперь что делать? Воды у меня кот наплакал. Еды тоже, и скоро погаснет мой фонарик. Пока он ещё дышит, надо развести костёр и, успокоившись, обдумать своё положение».
Через пять минут я уже сидел у маленького костерка и, поглядывая на каменную стену кладки, лихорадочно искал выход из создавшегося положения.
«Что если расшатать какой-нибудь из верхних камней? На вид они не такие большие, как та, которой бестия перекрыла мне выход».
И я тут же взялся за дело. Но два часа титанических усилий ничего не дали. Вся моя работа походила на попытку муравья сдвинуть кирпичную кладку. От напряжения заболели плечи, и стало ломить в пояснице.
«Что же делать? – вертелось в голове. – Неужели конец? Остаётся одно, уйти на кладбище, лечь рядом с убитыми воинами и пустить себе в рот пулю. В конце концов, все они мои далёкие предки. Это единственный выход. Он намного лучше, чем метаться в панике по пещере и ждать смерти от жажды и голода. Осталась маленькая надежда на Густава Давидовича. Но придёт ли он на помощь? Вообще-то старик на вид порядочный, но жив ли он? Может, Нечто и с ним разделалось? И потом, если он и придёт, что могут два человека сделать с таким камнем? Тут надо кран вызывать».
И я стал обдумывать, как бы из натасканного мною лиственничного сушняка изобрести нечто похожее на рычаг и с его помощью попытаться сдвинуть хотя бы одну из глыб. Но сколько я над рычагом не бился, всё казалось тщетным. Сухое, полугнилое дерево легко ломалось и вскоре мне пришлось оставить эту затею. Усевшись на свёрнутую палатку и глядя в огонь горящего костра, я решил обратиться к своему второму «я».
«Может, оно мне что-то подскажет? Лучше всего это сделать через сновидение. Но как заставить себя уснуть? Значит, надо попробовать подавить в себе панику. И я, растянувшись на палатке, стал себя успокаивать. Если я творцу нужен, то погибнуть он мне не даст, но если я ему порядком надоел, и мой эволюционный путь окончен, то какие могут быть переживании? Грехов у меня немного, значит, наверняка новое воплощение мне светит. Туда и дорога! А лежать бок о бок с древними воинами это же честь! Далеко не каждый современный человек может похвастаться тем, что его положат в могилу рядом с телами великих героев…»
От таких мыслей на душе стало немного спокойнее. Но тут в сознании стали появляться милые моему сердцу образы: сначала мелькнул образ Добрана Глебыча, потом я почему-то увидел грустное красивое лицо Даши, за ней из глубины сознания всплыли танцующие свой волшебный танец образы дочерей-красавиц старейшины. Светлада и Светлена, как живые, кружились передо мной, словно желая сказать мне что-то своим танцем.
«Стоп! – оторвался я от видения. – Что-то есть в танце девушек и в их лицах тоже. Полубогини почем-то не улыбались, они смотрели на меня, как будто хотели что-то передать. Но говорили за них движения танца. Что они делали? Кружились! Девушки в танце, взявшись за руки, быстро кружились. Что же они… Точнее, моё сверхсознание пытается этим мне сказать?»
