Конкордия Антарова - Две жизни
– Позволь мне надеть тебе на шею эти камни. Белый дарит тебе твой дядя Али – это камень силы. Зел„ный даю тебе я – это камень такта и обаяния, камень чистоты и умения приспособиться ко всем обстоятельствам жизни.
Он надел на шею Наль цепочку, и камни заиграли на белых кружевах. Наль подняла свои огромные глаза и улыбнулась. Рядом с величественным Флорентийцем, на прекрасном лице которого лежал безмятежный мир, она была похожа на реб„нка.
– Возьми мою руку, как обучил тебя Николай, и пойд„м в мою комнату. Там ты встретишь двух моих друзей. Не растеряйся, если они поцелуют тебе руку. А за столом мы с Николаем постараемся показать тебе фокусы моды и этикета, называемые воспитанием, так, чтобы кроме тебя одной этого никто не заметил.
Сойдя с лестницы, Флорентиец вв„л Наль в свою зел„ную комнату.
– Как прекрасно здесь! Какой балкон! Сколько книг, почти столько, что и у Николая.
– Гораздо больше. Здесь, в глубине дома, одна из лучших частных библиотек, Наль, – сказал Николай жене.
Раздался стук в дверь, и друг за другом вошли в комнату двое мужчин, которых хозяин сердечно приветствовал и, взяв обоих под руки, подв„л к Наль.
– Позволь тебе представить, Наль, моих друзей. Это – лорд Мильдрей, а это просто индус, студент Оксфордского университета, Сандра Сантанаида. Для тебя просто Сандра. Он ещ„ мальчишка и, наверное, будет играть с тобой в куклы. Моя дочь, – закончил Флорентиец.
Лорд Мильдрей, на вид лет под тридцать, плотный, серь„зный, с большими, добрыми и проницательными глазами, приветливо улыбался. Низко склонившись, он почтительно поцеловал руку Наль, подал ей две розы и молча отош„л. Он был, видимо, поражен красотой Наль и тем, что у Флорентийца оказалась дочь, чего раньше он не знал.
Сандра, смуглый, с живыми, блестящими, ч„рными как уголь глазами, напомнившими Наль об Али, не мог сдержать смеха при упоминании о куклах. И зубы на его смуглом лице сверкали точно мраморные.
– Простите, графиня, но ваш отец заставил меня разом забыть о приличиях, которым так долго и терпеливо обучает меня мой друг, лорд Мильдрей. Будьте великодушны к оксфордскому отшельнику, не так давно приехавшему из Индии, и для первого раза – простите. – И Сандра поцеловал протянутую руку так сердечно, что Наль почувствовала себя очень просто.
Гонг ударил вторично. Флорентиец подош„л к Наль и пов„л е„ к столу. Стараясь держаться как можно увереннее, Наль вс„ же не могла скрыть изумления, войдя в столовую, высокие стены и потолок которой были из резного, т„много дерева. Флорентиец подв„л Наль к длинному столу и посадил е„ на место хозяйки. Поклонившись Наль, он занял место по правую е„ руку, по левую сел Николай, рядом с ним лорд Мильдрей, а Сандра возле Флорентийца.
В первый раз в жизни не только без покрывала в обществе мужчин, но ещ„ с открытой шеей и руками, Наль чувствовала себя совсем расстроенной. И только сознание, что рядом с ней е„ верные защитники, которым она добровольно вручила свою судьбу, помогло ей наблюдать, что и как они делали, и учиться жить по-европейски. Она старалась забыть о себе и думать только о них, чтобы поскорее перенять вс„ и облегчить им их заботы.
– Ну, Сандра, как идут твои уроки воспитания? – услышала она голос Флорентийца. – Из рук вон плохо, – весело ответил индус. – Неужели вс„ бегаешь по улицам, шагаешь через три ступеньки и не помнишь, из какой рюмки что нужно пить? – О, много хуже, лорд Бенедикт, – ответил Сандра, немало озадачив Наль таким обращением.
Она с удивлением взглянула на Николая, говорившего ей совсем недавно, что у Флорентийца иного имени нет. В глазах Николая засветился юмор, но этот немой вопрос он оставил без ответа.
– Мои таланты по части усвоения галантности приводят в отчаяние моего доброго наставника. Куда бы он меня ни вв„л, я непременно оскандалюсь и уж вторично не рискую являться в тот дом, что немало меня печалит, – со вздохом признался Сандра.
– Зато таланты моего молодого друга в науке поразительны, – вмешался лорд Мильдрей, – он сразу перепрыгнул через два курса и недавно сделал работу, которую профессура признала гениальной.
– Я многим вам обязан, граф, – сказал Сандра, обращаясь к Николаю. – Обе книги, изданные вами под именем капитана Т., как и последняя брошюра о технике и математике, дали моей разработке такой основательный фундамент, что мне стыдно принимать похвалы одному. В предисловии я упомянул источник моего вдохновения – вас. Удивление Наль нарастало. Л„гкое прикосновение руки Флорентийца вернуло е„ на землю.
– После завтрака я расскажу тебе, Наль, об одном мо„м молодом друге, имя которого Левушка. И объясню, чем ты мне его напомнила, – тихо сказал Флорентиец, пока между Николаем и Сандрой ш„л уч„ный разговор.
Воспользовавшись минутным молчанием, Флорентиец спросил Сандру:
– Вс„ же ты мне не объяснил, за что тебя не впускают вторично в приличные дома.
– Ах, лорд Бенедикт, это ведь трагедия. Только что лорд Мильдрей растолковал мне, что дамам надо кланяться издали. Идти за ними осторожно, дабы не оборвать оборки на шлейфе и т.д. Я вс„ это учел, благополучно дов„л даму до места и подал ей чашку чая. Завязал я, по моему разумению, самый светский разговор, но мать нашла беседу мало приличной, подсела ближе, чтобы руководить нами, и подсунула мне под ноги свой несносный шлейф. Ну и, конечно, когда я встал, юбка отскочила от пояса, и было это так смешно, что многие рассмеялись. Виноват ли я, что вся техника е„ платья заключалась в булавках?
– Он, видите ли, лорд Бенедикт, зав„л с дочерью разговор о курах и телятах, – снова вмешался лорд Мильдрей. – Ну сами понимаете…
Звонкий смех Наль утонул в общем смехе. Вставая из-за стола, Наль несколько раз попробовала, крепко ли сидит на ней юбка, чем насмешила вс„ подмечавшего Николая. Перейдя в гостиную, Наль была удивлена, что золотистые обои, мебель и портьеры с коричневыми кистями и мелким бордюром из белых лилий были почти в тон е„ платью.
Флорентиец предложил Наль самой подать гостям маленькие чашечки кофе. Наль сделала это с такой особенной грацией и изяществом, что Сандра воскликнул:
– Клянусь всеми богами Востока, что если бы лорд Бенедикт не поразил меня сегодня, назвав вас своей дочерью, я готов был бы присягнуть, что вы приехали с Востока.
– Я тебя ещ„ больше удивлю сейчас, – поглядев серь„зно на Наль, сказал Флорентиец. – Завтра моя дочь выходит замуж. Обряд венчания должен совершиться без всякой пышности, без толпы и оповещения. Ты говорил, что у тебя зав„лся поклонник твоей мудрости – пастор. Не может ли он совершить обряд, ни о ч„м нас не расспрашивая и не требуя оглашения?
– Помилосердствуйте, лорд Бенедикт, когда же я вам говорил, что он поклонник моей мудрости? Он просто мой большой приятель, прощающий мне мои погрешности в этикете. Человек он исключительно честный и добрый и рад всем услужить. Я немедленно к нему отправлюсь и сообщу вам его ответ.
Проглотив кофе, Сандра встал, чтобы исполнить желание хозяина.
– Чтобы ускорить дело, садись в мой экипаж и, если сможешь, привези пастора. Здесь он сам увидит жениха и невесту…
– И не устоит против е„ чар, – смеясь, перебил Флорентийца Сандра. – Еду, ручаюсь, что пастора привезу. Отдав общий поклон, Сандра вышел.
– Вы не откажетесь, лорд Мильдрей, быть свидетелем на свадьбе моей дочери? – спросил второго гостя Флорентиец.
– Сочту большим счастьем присутствовать при соединении пары такой красоты. Я думаю, что если бы мог прожить ещ„ десять жизней, второй такой свадьбы я уж не увидел бы, – ответил лорд Мильдрей.
– Вы совсем переконфузили Наль, – рассмеялся хозяин. Лицо Наль было задумчиво, даже немного печально. Казалось, она даже не слышала, о ч„м говорили вокруг.
– Отец, я хотела бы написать дяде Али. Письмо мо„, конечно, не поспеет дозавтра к нему. Но вс„ же я хотела бы ему написать.
– Другими словами, ты желаешь нас покинуть до приезда пастора. Ну что же, как нам ни приятно тво„ очаровательное общество, уж так и быть, мы перенес„м час-другой разлуки. Можешь не торопиться, пастор жив„т на другом конце Лондона и одной езды к нему минут сорок.
Вернувшись к себе и застав Дорию за разборкой сундуков, Наль была удивлена количеством поместившихся там вещей. Но на этот раз, едва взглянув на ворох красивых платьев, она перешла в свой будуар и, плотно закрыв дверь, села за письмо.
«Мой дорогой дядя Али. Сейчас я живу в Лондоне, в доме человека, которого никогда не знала и не видела, и в моей жизни совершаются чудеса, одно за другим.
Сейчас я расскажу тебе, мой любимый дядя, о первом и самом великом чуде, совершившемся сегодня. Я знаю, что не найду точных слов, чтобы его выразить. Но также знаю, с раннего детства знаю, что если только я всем сердцем тебя зову, – ты тотчас же отвечаешь мне. Ах, вот и сейчас так ясно вижу твои ч„рные глаза, добрые, благословляющие. Их лучи точно проникают в меня, согревают. И теперь я знаю, что найду нужные слова, – ты пойм„шь вс„, что мне необходимо тебе сказать.
