Алексей Ксендзюк - Тайна Карлоса Кастанеды. Анализ магического знания дона Хуана: теория и практика
Тем не менее, мистическое чувство не желает мириться с подобным положением дел. Все оккультисты трепетно ожидают невыразимого unio mystica, воспевают торжество безличного переживания, которое бытийствует в себе и не обращается более к индивидуальному сознанию — и тем не менее, трансформированная личность (уже не личность, а обнаженная пустота, утратившая даже собственный центр восприятия) как-то соучаствует в игре безразличных энергий. Меррел-Вольф в своей книге прямо заявляет: «субъектно-объектное» сознание прекращается после Освобождения, ибо в Трансцендентном нет объекта (!). Таким образом, идеалом становится сознание без объекта (!). Дон Хуан был бы вправе воскликнуть: кому нужны подобные умствования? Только неистребимое желание человека обрести убежище, скрыться от страхи смерти, заставляет его так изощренно играть словами, что смерть оказывается жизнью, а бесчувственность атома в океане материи — пределом духовной гармонии и совершенства.
Да, дон-хуановские воины не боятся смерти, но считают верхом человеческой глупости стремиться к ней как к особенной благодати. Воины ищут новую форму жизни, и они открыли ее реальность и достижимость. Можно сказать, что третье внимание — это истинно свободное осознание, т. е. такое осознание, что способно «резонировать» со всеми энергопотоками, окружающими форму существа.
"Итак, в соответствии с природой вещей, большие эманации фиксируют эманации внутри кокона. И фокус истинного осознания состоит в том, чтобы позволить фиксирующим эманациям слиться с теми, которые находятся внутри нас. И если нам удастся сделать так, чтобы это произошло, мы становимся такими, каковы мы в действительности — текучими, движущимися, вечными." (VII, 312)
Пусть вас не собьет с толку выражение «слиться». На самом деле речь идет лишь о снятии всех преград, ограничивающих энергообмен между большими эманациями вселенной и внутренними волокнами кокона. Растворение формы не происходит. Просто структура становится целиком сознательной и целиком открытой к Реальности. Быть может, здесь уместно сравнение с водоворотом, когда субстанция свободно движется, проникая внутрь него и уходя вовне. В нашем случае центром такого «водоворота» может служить точка сборки, где организуется восприятие. Неуничтожимость водоворота гарантируется полным осознанием формы, т. е. распространением «резонансных» процессов на все волокна кокона:
"Третье внимание достигается, когда свечение осознания превращается в огонь изнутри — свечение, которое зажигает не по одной полосе за раз, а одновременно все эманации Орла внутри кокона человеке" (VII, 320)
Именно полнота осознания делает освобожденного воина текучим и бессмертным. Его форма обретает свойственную осознанию пластичность. Отсутствие энергетических барьеров делает невозможным разрушительный эффект больших эманаций. Избежав смерти физического тела, воин в третьем внимании обретает всю полноту перцепции и сохраняет все способности движения и постижения. Можно предположить, что именно целостность формы обеспечивает воину, уходящему в третье внимание, свободу воли. Ведь те фрагменты энергетических структур, которые остаются в результате физического разрушения существа, возвращаются к «источнику», чтобы превратиться в однородные потоки энергии, и в осознании более участия не принимают.
"Высшее достижение человеческого существа, — закончил дон Хуан, — достичь этого уровня, сохранив жизненную силу и не сделавшись бестелесным осознанием, которое, подобно мерцающей искорке, взлетает прямо к клюву Орла, чтобы быть им поглощенным." (VII, 321)
Объем сил, входящий в осознаваемое поле третьего внимания, трудно вообразить. Любое движение осознания есть в полной мере движение всей энергетической формы. Если же мы учтем, что от формы зависит объем и организация восприятия, то поймем, что выбор перцептивных возможностей в третьем внимании абсолютно безграничен. Кто мог бы представить себе такое?
"… бенефактор [дона Хуана — А. К.] говорил ему, что в момент перехода входишь в третье внимание, и тело во всей его полноте озаряется знанием. Каждая клетка мгновенно осознает себя и целостность всего тела.
Его бенефактор говорил также, что это осознание бессмысленно для нашего многокомнатного ума. Поэтому критическая точка борьбы воина состоит не только и не столько в том, чтобы осознать, что переход, о котором говорит правило, означает переход к третьему вниманию, сколько в том, что такое осознание вообще существует." (VI, 145)
Никакая позиция точки сборки не дает существу исчерпывающего резонанса с внешней Реальностью, из-за чего форма в конце концов подвергается разрушению и существо погибает. Древние маги искали способы достижения бессмертия, меняя свою энергетическую форму и сдвигая точку сборки в те миры, где их жизнь могла бы быть более долговечной. Открытие третьего внимания как принципиально нового уровня, дающего полную свободу, принадлежит новым водящим. Дон Хуан так рассказывает историю этого открытия:
"Древние видящие обнаружили возможность сдвинуть точку сборки за границу известного и удерживать ее там в состоянии сверхповышенного осознания. Из этой позиции они увидели, что можно медленно и неуклонно сдвигать точку сборки дальше — в другие позиции за границей известного. Такой сдвиг был великим достижением, исполненным отваги, но начисто лишенным уравновешенности, ибо они никогда не смогли, а может быть, не захотели вернуть точку сборки обратно.
Искатель приключений, поставленный перед выбором — умереть здесь, в обычном мире, или умереть в одном из других неизведанных миров — неизбежно предпочтет второе. Новые видящие осознали, что выбор их предшественников заключался только в изменении места смерти. И они поняли тщетность всего этого: тщетность борьбы за власть над своими ближними, тщетность собирания других миров, и, прежде всего, — тщетность чувства собственной важности.
Одним из самых удачных решений, принятых новыми видящими, было решение никогда не допускать устойчивых смещений точки сборки в какие бы то ни было положения, отличные от позиции повышенного осознания. Из этой позиции им фактически удалось разрешить дилемму тщетности. Они обнаружили, что дело не в том, чтобы выбрать другой мир, в котором можно было бы умереть, а в том, чтобы выбрать полное осознание, полную свободу.
Дон Хуан отметил, что, избрав абсолютную свободу, новые видящие непреднамеренно продолжили традицию своих предшественников, бросивших вызов смерти. Однако их вызов стал квинтэссенцией вызова вообще, брошенного смерти.
Новые видящие обнаружили, что если сначала сдвинуть точку сборки к границам неизвестного, а затем вернуть на границу известного, то потом, мгновенно высвобождаясь, она подобно молнии проносится поперек всего кокона человека, настраивая сразу все внутренние эманации.
— Новые видящие за счет силы настройки сгорают, — продолжал дон Хуан, за счет воли, которую они безупречной жизнью превратили в силу намерения. Намерение — это настройка всех янтарных эманаций осознания, поэтому правильно будет назвать полную свободу полным осознанием.
— Именно это все вы собираетесь сделать, дон Хуан? — спросил я. — Вероятнее всего мы это сделаем, если у нас окажется достаточно энергии, ответил он. — Свобода — дар Орла человеку. К сожалению, очень немногие из людей понимают, что для того, чтобы принять этот бесценный дар, нам необходимо лишь обладать достаточным количеством энергии." (VII, 508–509)
"Сгореть в огне изнутри" — это очень яркая метафора. В ней можно почувствовать некоторый привкус фатализма, но вовсе не из-за ее подобия какой-то огненной жертве — погибели во славу неведомых и жестоких богов. Когда человеческий кокон «сгорает» в огне собственного осознания, это означает только одно: исчезновение бессознательного, исчезновение любого рода изоляции, расчлененности внутри как психического, так и телесного организма. И если уж что-то действительно сгорает, то те самые перегородки, что превращают нас в противоречивых, мятущихся и страдающих существ. Единственное сознание, распространенное повсюду, делается открытым полем для воспринимающего аппарата. Быть может, именно здесь нам является подлинное пространство и подлинное время вместо тех урезанных, выхолощенных подобий, что когда-то возбуждали наше наивное воображение. Радикальная трансформация восприятия обнажает вселенную с такой неистовой силой, что буквально сокрушает сознание. И всю предыдущую дисциплину, все годы каторжного труда, все добытое по крохам мастерство в этот решающий миг воин собирает воедино, чтобы охватить распахнувшиеся бездны, подчинить своей воле, не дать этой полыхающей беспредельности развалиться на куски и обратиться в бессмысленный хаос. Если ему это удалось, значит, он включил третье внимание и достиг свободы. Воистину перед ним "новое небо" и "новая земля". Тейяр де Шарден, мечтавший о новом витке эволюции человеческого вида, тоже представлял себе шок неизбежного преображения:
