За порогом жизни, или Человек живёт и в Мире Ином - Инна Волошина

— По твоему виду и облику, ты — путешественник. Я не ошибся?

— Нет, я действительно путешествую.

— Думаю, что не ошибусь и на этот раз, сказав, что войти в дом ты решился из-за странной его формы.

— Да, и это так. Должно быть, я не из числа первых, заходящих в гости по этому поводу? — спросил я хозяина.

— А ты достаточно проницателен, хотя и вышел не из Высших Миров, да не оскорбят твой слух мои слова.

— Что ты! Я не в обиде за сказанное. И иду с планеты Озёр.

— Я не был там, но одно время жил на Мраморной.

Наступила небольшая пауза. Казалось, что Расул погрузился в воспоминания. Затем, словно стряхнув с себя тени прошлого, он сказал:

— Угощайся, фрукты свежие. Я только что собрал их в саду. И спрашивай… Спрашивай всё то, что тебе интересно.

— Скажи, Расул, за счёт чего эта комната кажется круглой?

— О! — он засмеялся. — Это обман зрения и только. Свет, поступающий от крыши, так рассеивается. От этого комната кажется круглой. Да я ещё и обставил её так, что создаётся полная иллюзия круга.

Я тоже улыбался, потому что обнаружил, что присмотревшись, заметил углы.

Потихоньку меж нами завязалась беседа, постепенно склоняющаяся к философским вопросам.

— Ты силён в философии, Николай, — говорил мне Расул, — знаешь много глубин, ещё не исследованных хорошо. Ты знаешь область чистую и возвышенную над нашими планетами Мира Искусств! И мне, чем больше я в них углубляюсь, тем больше открывается неизвестного и неизведанного. Ведь философия — тоже искусство. Искусство, которое не принято на Земле как таковое направление.

— Почему ты так думаешь?

— Думаю?! — воскликнул Расул. — Нет. Утверждаю! Философия — это искусство, включающее в себя так много составных частей и направлений, что его безжалостно расчленили. Но со временем эта наука, как принято называть её на Земле, обретёт первозданный вид, объединив в себя все те понятия, которые ей присущи. И тогда…

Расул оборвал фразу на полуслове и на время погрузился в себя, о чём-то размышляя.

— И тогда, — продолжил он после паузы, — тогда зазвучит новая музыка!

— Музыка? — я удивился такому итогу размышлений.

— Да, Николай, не удивляйся. Зазвучит именно музыка. Музыка, которую назовут космической или Музыкой Вселенной. Эта музыка близка к звучанию органа и в то же время — далека от него. Но у этих двух форм звучания единое начало — высокая духовность, понятная в музыке далеко не каждому.

— Почему ты так решил?

— Я не решил. Я открыл это в результате многих лет работы и наблюдений здесь, в Мире Искусств.

— Ты хочешь это воплотить на Земле? — поинтересовался я, заметив нотки грусти в голосе хозяина дома.

— Хотел бы, но я далёк уже от дел Земных. Моя работа только здесь.

— А как же твои открытия и познания?

— Николай, я переложу их на бумагу в томе книг открытий. И они будут храниться в Банке Космической Информации. А что-то передам ученикам, тем, кто пойдёт на Землю.

— Ты Учитель?! — удивился я.

— Нет. Ещё нет, но когда сочту в себе необходимые силы и запас знаний, пройду посвящение в Учителя.

— Удачи тебе на этом поприще.

— Благодарю…, - небольшая пауза, и Расул предложил выйти в сад. — Когда я много говорю, мне всегда хочется быть на лоне природы. Там легче и дышится, и легче объяснятся.

Мы вышли в сад. Как много было здесь разнообразных насаждений: от диковинных на вид, до самых обычных ромашек.

Я спросил у Расула:

— Почему ты вырастил в саду такие диковинные деревья со сказочными плодами и совсем простые цветы?

— А разве они так уж просты, эти цветы? — вопросом ответил мне Расул.

— Они кажутся простыми среди таких экзотических деревьев… — ответил я неуверенно.

— Вот именно — кажутся! … А ты всмотрись в них, разве они обычны и просты? Вовсе нет! Но в этом контрасте кажущейся изысканности и обыденности для меня сокрыта часть философии и Музыка… Каждый раз, выходя в сад, я наслаждаюсь этим звучанием. Может быть и ты услышишь эту мелодию. Вслушайся, и непременно она зазвучит и для тебя.

Мы долго гуляли в саду. Разговаривали или молчали. И сколько бы я ни вслушивался, не слышал никакой мелодии. Должно быть, я далёк от того совершенства, которого достиг в развитии Расул. Всё, что я ощутил в себе — это внутренние перемены в душе: словно я слушаю раковину у берега моря на ветру. Может это и было той музыкой, о которой и говорил Расул. Но его я об этом не спросил.

Провёл я у Расула несколько дней. Мы подолгу беседовали. Мне хочется передать разговор, начавшийся казалось бы с безобидного вопроса, заданного мною:

— Скажи, Расул, что за имя у тебя? Я никогда такого не слышал.

— Тебе интересно моё имя?

— Да, оно звучит несколько странно для меня.

— Прежде всего — это мусульманское имя, и оно достаточно редкое. Я не удивляюсь, что тебе оно не знакомо.

— Расул, извини за любопытство, а где ты жил на Земле до прихода сюда?

— Где жил? Что тебе сказать… Я пять раз сходил на Землю. В первый раз по праву бытия, зародившись в цветах настурции. После трижды против воли и при разных условиях, а в последний — шёл сам. Я знал, что так надо, что я должен сделать это. В третий и последний приход на Землю я жил в горах Кавказа. Последний раз я нёс имя — Фарух, но, придя сюда, я принял иной образ — более всего мне был близок третий сход на Землю. Вот таким ты и видишь меня сейчас.

— Расул, я много изучал вопросы и теории Ислама, но в первый раз за все путешествия встретился с представителем этого религиозного течения.

— Тебя это удивляет?

— Немного да.

— А что именно? — уточнил Расул, давая мне понять, что он настроен на долгую беседу.

Я немного помолчал, собираясь с мыслями, потому что вопросов у меня было более чем предостаточно. Были и свои предложения, версии. И я спросил:

— Как развиваются более низкие Миры, жителей и почитателей Ислама?

— Ты глубоко смотришь на этот вопрос. Что ж, попробую объяснить. Николай, ты знаешь, что существует три основных религиозных Начала?

— Конечно, да.

— Тебе также известно, что они объединены единым Высшим Началом Космоса и Вселенной.

— Да.

— Так вот, Николай, можно вывести простую модель существования этих Миров, разъединённых религиозными воззрениями.

— Но они по сути своей глубоко близки друг другу в виду единого