Ольга Грейгъ - От НКВД до Аненэрбе, или Магия печатей Звезды и Свастики
Бокий впоследствии стал «разрабатывать» свою живую добычу сперва для получения и укрепления своего могущества, а затем – в качестве потенциального стратегического резерва на случай захвата им всей власти в стране, которая от Петербурга – до самых до окраин – постепенно, в крови жестоких боев, становилась чудовищным, незнаемым и невиданным доселе образованием: «империей зла».
Подтверждением вышесказанному может служить странное и важное обстоятельство, озвученное бежавшим на Запад бывшим сотрудником Иностранного отдела ОГПУ Агабековым: «Несмотря на то, что Бокий только начальник отдела, он, в исключение из правил, подчиняется непосредственно Центральному Комитету партии и имеет колоссальное влияние в ОГПУ. Подбор сотрудников в Специальном отделе хорош, и работа поставлена образцово».
Личный состав отделений Спецотдела проходил по гласному и негласному штату, подтверждал и бывший зять Бокия Лев Эммануилович Разгон (1908–1999). А коли были негласные сотрудники, значит, имелись направления, которые они курировали, и – что еще важнее – многочисленные исполнители, о существовании которых окружающие не имели ни малейшего понятия. Сам юный Лева был готовым исполнителем чужой воли, революционером по природе своей, в книге воспоминаний он признавал: «Меня понесло на эти курсы (французского языка. – Авт.) потому, что мой двоюродный брат в это время был в Китае начальником Политуправления у Чан Кайши. Меня с безумной силой тянуло делать революцию в Китае, кузен мой обещал меня забрать с этой целью к себе, при условии, если я выучу французский язык». Не сумев послужить китайцам, осчастливленным хотя бы этим мелким обстоятельством, он примчался служить всесильному Бокию. Л. Разгон, сотрудничавший в 30-е годы с Глебом Ивановичем, докладывал читателю: «К 1933 году в Спецотделе по штату числилось 100 человек, по секретному штату – еще 89. … Круг вопросов, изучавшихся подразделениями, работавшими на лабораторию Гопиуса (химик и изобретатель Евгений Гопиус, а заодно и профессиональный революционер. – Авт.) был необычайно широк: от изобретений всевозможных приспособлений, связанных с радиошпионажем, до исследования солнечной активности, земного магнетизма и проведения различных научных экспедиций. Здесь изучалось все, имеющее хотя бы оттенок таинственности. Все – от оккультных наук до «снежного человека».
«Были в структуре Спецотдела и подразделения, информация о которых считалась особо секретной. В частности, была создана группа из ученых самых разных специальностей. Все они формально находились в подчинении заведующего лабораторией Спецотдела и старого члена компартии Евгения Гопиуса, который формально возглавлял 7-е отделение и числился заместителем Бокия по научной работе. /Круг вопросов, изучавшихся подразделениями, работавшими на лабораторию Гопиуса, был необычайно широк: от изобретений всевозможных приспособлений, связанных с радиошпионажем, до исследований солнечной активности, земного магнетизма и проведения различных научных экспедиций. Здесь изучалось все, имеющее хотя бы оттенок таинственности. Все – от оккультных наук до «снежного человека», – пишет А. Первушин в книге «Оккультный Сталин». И, пожалуй, все здесь правда, если б разговор о Спецотделе Бокия не велся всего лишь как о СПЕКО – специальном криптографическом отделе, в котором работало еще несколько лабораторий непонятного назначения.
Если учесть, что в самой закрытой научной структуре Германии времен Третьего рейха «Аненэрбе» насчитывалось около 50 секретных институтов (о чем стало известно лишь в последние десятилетия, и в которые, само собой, входили всевозможные лаборатории), то следовало бы задаться вопросом: а сколько закрытых научных институтов, а при них – закрытых испытательных полигонов и научно-технических предприятий существовало в Спецотделе? При том, что Спецотдел работал с 1921 по 1937 год, а «Аненэрбе» – с 1933-го по начало 1944-го, когда все исследовательские программы в связи с ситуацией на фронтах Второй мировой были свернуты… Исчисление в 16 и в 10 лет весьма разительно, когда речь идет о самых передовых наработках закрытой науки!
Исследования, развернутые Спецотделом, были и широкомасштабны, и дорогостоящи. Многие наработки являлись важными для обороны, экономики и политики страны; все они требовали знаний высококлассных специалистов, экспертов, консультантов в разных областях науки. Г.И. Бокий явился основателем нескольких закрытых научных заведений, ставших затем вполне официально научно-исследовательскими институтами, имевшими закрытые лаборатории и ведущими свои секретные исследования. В его распоряжении (государство в государстве!) были не только лаборатории, но заводы, военные полигоны и прочие объекты, что позже, после ареста Глеба Ивановича в 1937 году, стало достоянием товарища Иосифа Виссарионовича Сталина.
Глава 5
вначале было слово. Затем – Письменность… как шифровка Древних Знаний?
«Человеческая изобретательность не в состоянии создать шифр, который человеческая же изобретательность не смогла бы вскрыть».
Эдгар По. «Несколько слов о тайнописи», 1841 г.Многие странные личности были наставниками Бокия в области скрытых знаний, но имена немногих дошли до нас. И до сих пор еще нет однозначного ответа на вопрос: был ли профессиональный революционер и видный чекист Бокий мистиком, адептом оккультных наук, мечтавшим о привнесении эзотерических доктрин в идеологию Советской России? И если ответить «да» – высказать мнение, которое разделяет автор, то следует указать, что все тайное, все неизведанное начинается с самых малых и даже общепризнанных, рассекреченных тайн.
Мы уже пришли ко времени создания Спецотдела Бокия, где затем были собраны ученые самых разных специализаций, проводившие масштабные научные исследования, организовывавшие международные экспедиции, делавшие уникальные открытия во многих отраслях знаний.
Некоторые сведения (которые современные исследователи называют «достаточно подробными») о Спецотделе Бокия дал, как уже указывалось, бежавший в 1930 г. сотрудник Иностранного отдела ОГПУ Агабеков, утверждавший, что «Специальный отдел (СПЕКО) работает по охране государственных тайн от утечки иностранцам, для чего имеется штат агентуры, следящий за порядком хранения секретных бумаг. Важной задачей отдела является перехватывание иностранных шифров и расшифровка поступающих из-за границы телеграмм. Он же составляет шифры для советских учреждений внутри и вне СССР». Получив такую информацию, исследователи и историки сразу же стали утверждать, что именно шифрование и стало основой деятельности Спецотдела и самого специалиста криптографии Глеба Бокия.
Конечно, Глеб Иванович слыл большим мастером этого дела, но не менее способным мастером шифровок был и Владимир Ильич Ленин, его жена Надежда Константиновна Крупская и многие другие видные партийные работники, прошедшие спецкурсы по заграничным базам, проплаченным мировой закулисой. Когда рассказывалось об адвокате Александре Васильевиче Зарудном, умело покрывавшем черные делишки фанатичных и мстительных революционеров, был умышленно упущен такой нюанс.
В 1887 году Александр Зарудный вместе с младшим братом Сергеем был арестован полицией и отбыл несколько месяцев тюрьмы из-за того, что в записной книжке Александра Ульянова (старшего брата будущего «вождя мирового пролетариата» Ленина, члена террористической фракции партии «Народная воля», казненного за покушение на царя) оказались зашифрованные адреса братьев Зарудных. Тогда Сергей был сослан в Сибирь за доказанную причастность к делу о покушении террористической фракции партии «Народная воля» А.И. Ульянова и П.Я. Шевырева на цареубийство 1 марта 1887 года. Александру Зарудному удалось остаться безнаказанным, и постепенно он сосредоточился на умении отстаивать интересы не столько потерпевшей, сколько виновной стороны, словно бы всю взрослую сознательную жизнь мстил за родственника.
Но нельзя думать, будто Ульянов-старший был столь умен сам по себе, что придумал шрифт для конспирации. Он тоже прошел свою спецшколу, где руководителями выступали те, кто нес еретическую заразу на территорию России. Конечно, криптография давно и успешно применялась многими странами, в первую очередь военной верхушкой накануне или во время боевых действий. Но нельзя не признать, что популяризация криптографии в обществе произошла по вине американского писателя Эдгара Аллана По (1809–1849). Талантливый новеллист, рано скончавшийся от алкоголизма, сумел так прописать сюжеты своих драматических, часто фантасмагорических произведений, что психика читателя перестала воспринимать описанные им смерть и ужасы просто как смерть и ужасы, восхищаясь эстетизацией этих страшных по своим свойствам процессов. Не тот ли сдвиг происходил с психикой, оказавшихся у власти в 1917 году в России? Или в 1933 году в Германии? У тех, кто получил право вершить судьбы миллионов людей, и их верных служителей от науки, которые ставили опыты на живом и думающем материале?!
