Бхагаван Раджниш (Ошо) - Живи рискуя. Обыкновенное просветление для необыкновенного времени
Цель дзен заключается в том, чтобы человек отбросил эту шизофрению, отбросил это раздвоение личности, разделенность ума и стал неделимым, целостным, центрированным, кристаллизованным.
Ты живешь так, что нельзя сказать, что ты есть. У тебя нет сущности. Ты словно рынок со множеством голосов. Как только ты хочешь сказать «да», сразу же появляется «нет». Ты даже простое слово «да» не можешь произнести с тотальностью. Понаблюдай… Скажи «да», и вместе с ним глубоко внутри появится «нет». Ты не можешь сказать даже простое слово «нет», чтобы в то же самое время не возникло противоречия.
Так никакого счастья не достичь; несчастье – вот естественное следствие раздвоения личности. Ты несчастлив – потому что ты постоянно в конфликте с самим собой. Ты борешься даже не с миром, ты каждый миг борешься с собой. Какой тут может быть покой? Какая тишина? Как тут расслабиться хотя бы на миг? Ты ни на минуту не расслабляешься. Даже во сне ты думаешь о тысяче и одной вещи. Даже во сне ты не можешь успокоиться, и конфликт не прекращается. Ты – поле битвы.
Ты говоришь кому-нибудь: «Я тебя люблю», и чем чаще ты это говоришь, тем чаще это приходится повторять. Похоже, за этими словами скрывается сомнение. Если ты действительно любишь, нет необходимости вообще об этом говорить, ведь слова не имеют значения. О твоей любви скажет все твое естество, о твоей любви скажут глаза. Тебе не придется об этом говорить, тебе не придется постоянно это повторять. Ты повторяешь, чтобы убедить того человека и в то же время самого себя – потому что глубоко внутри тебя скрываются ревность, собственническое чувство, ненависть, стремление доминировать, манипулировать.
В своих посланиях святой апостол Павел 164 раза повторяет «во Христе». Наверное, он сам немного сомневался. «Во Христе… во Христе… во Христе…» – 164 раза! Это уже слишком. Достаточно было бы и одного раза. О том, что ты живешь во Христе, должно говорить твое естество, тогда самому об этом говорить не возникнет нужды.
Понаблюдай. Когда ты что-то повторяешь слишком много раз, загляни вглубь себя. Должно быть, ты что-то скрываешь. Но это невозможно утаить, вот в чем проблема. По твоим глазам будет видно, что внутри тебя что-то скрывается.
Ты никогда не наблюдал такого: ты приходишь к кому-то в гости, и хозяин приветствует тебя, но в нем нет искренности? Он говорит: «Очень рад тебя видеть, очень рад». Но ты не видишь радости, наоборот – вид у него взволнованный, беспокойный, настороженный. Он смотрит на тебя так, как будто к нему в дом пришла беда. Ты никогда не замечал, как люди говорят: «Садись, куда хочешь», показывая на вполне определенное место? Они говорят: «Садись, куда хочешь», но при этом едва заметным жестом показывают: «Садись вот сюда». Они все время сами себе противоречат.
Родители постоянно говорят детям: «Будь собой» – но в то же время учат их, как жить. Говорят: «Будь независимым» – при этом заставляют ребенка быть послушным. У них есть свое представление о том, каким должен быть ребенок, и когда они говорят: «Будь собой», то имеют в виду: «Будь таким, как хочется нам». Они не имеют в виду «будь собой».
Что-то все время присутствует, ощущается, и это, на самом деле, невозможно утаить. Но человек и здесь научился хитрить. Мы не смотрим друг другу в глаза, ведь в глазах можно увидеть правду; так что по этикету положено избегать прямого взгляда. Если ты смотришь кому-то в глаза слишком долго, тебя посчитают недостаточно воспитанным человеком – ведь ты как бы нарушаешь границы, вторгаешься в чужое пространство. Лгать глазами очень трудно. Ты можешь лгать языком, ведь язык – это побочный продукт общества. А глаза отражают твою сущность. Ты можешь говорить одно, но твои глаза будут постоянно показывать что-то другое, вот почему во всех обществах мира люди избегают прямых взглядов. Их глаза не встречаются – потому что, заглянув в глаза, увидишь правду.
Но ты можешь понаблюдать за этими противоречиями внутри себя, и это тебе здорово поможет. Ведь ты никогда не сможешь обрести покой, пока внутри не станешь таким же, как снаружи, а снаружи – таким же, как внутри. В Тибете и Египте об этом говорят «что вверху, то и внизу», а в дзен – «что внутри, то и снаружи».
Пока ты не станешь внутри таким же, как снаружи, ты никогда не успокоишься, потому что твоя периферия постоянно будет находиться в конфликте с центром. Проблема в том, что периферия не может победить. Окончательную победу может одержать только центр. А периферия может лишь откладывать, отодвигать этот момент; периферия может тратить время, жизнь и энергию. Если ты будешь продолжать жить на периферии и просто притворяться, а не жить по-настоящему, у тебя будет множество лиц, но собственного лица не будет.
Муллу Насреддина вытащили из реки. Полицейские решили, что он пытался себя убить. В участке мулла признался, что действительно хотел покончить с собой.
– Да, я пытался себя убить, – сказал он. – Мне казалось, что весь мир против меня, и я хотел со всем этим покончить. Я решил довести дело до конца, поэтому купил веревку, спички, керосин и пистолет. А на случай, если ничего из этого не сработает, я пошел к реке. Я привязал веревку к ветке, свисавшей над рекой, засунул голову в петлю, облил себя керосином и зажег спичку. Затем прыгнул с берега, приставил пистолет к голове и нажал на курок. И что вы думаете? Я промахнулся! Пуля попала в веревку, поэтому, не успев повеситься, я упал в реку. Вода погасила пламя и не дала мне сгореть. И знаете, если бы я не умел так хорошо плавать, то по глупости утонул бы!
Вот как все происходит… Ты хочешь что-то сделать, но в то же время и не хочешь. Ты продолжаешь что-то делать, но тебе не хочется продолжать. Ты живешь, но не хочешь жить. Даже пытаясь совершить самоубийство, ты не хочешь себя убивать. Вот почему из десяти попыток самоубийства удается только одна. И то, вероятно, по какой-то случайности. Девять попыток заканчиваются неудачно.
Люди полны противоречий. Они просто не знают, как это – действовать тотально. И это естественно. Ясно, почему, пытаясь совершить самоубийство, они не могут быть тотальными: ведь они никогда в жизни не были таковыми. Они не знают, что такое тотальность. Они ни единого действия не совершили всем свои естеством. Когда действие тотально, оно освобождает, а когда оно сделано вполсилы, то только порождает конфликт. Оно рассеивает энергию, разрушает, оно создает узы.
Многим знакомо индийское слово карма. В ней – причина всех уз. Но карма есть карма только тогда, когда она вполсилы – тогда она тебя связывает. Если же она тотальна, она не связывает, тогда у тебя нет уз. Действие, прожитое тотально, завершено. Ты переступаешь через него и никогда не оглядываешься назад. Любой момент, прожитый тотально, не оставляет на тебе следа – ты им не тронут, на тебе ни царапинки. Твоя память остается чиста, ты не несешь психологической памяти об этом. Никакой раны нет.
Если умирает женщина, которую ты любил тотально, раны не остается. Но если ты не любил ее тотально, то, умерев, она продолжает жить в памяти. Тогда ты плачешь по ней, рыдаешь, ведь ты раскаиваешься. Было время, была возможность ее любить, но ты этого не мог. А теперь такой возможности больше нет, этой женщины уже нет в живых. И ты никак не сможешь выразить свою любовь.
Люди оплакивают не чью-то смерть, а утраченную возможность любить. Умирает твоя мать. Если ты действительно ее любил – тотально, – тогда смерть прекрасна, ничего плохого в ней нет. Ты прощаешься с ней, и никакой раны в тебе не остается. Возможно, тебе немного грустно – это естественно, ведь она так долго жила в твоем сердце, а теперь ее там не будет, – но это преходящее состояние. В тебе нет раны, ты не плачешь без перерыва, не цепляешься за прошлое. Ты сделал все, что мог, ты любил ее, уважал, а теперь это закончилось. Ты понимаешь, что жизнь бессильна перед смертью. Когда-нибудь ты тоже умрешь. Смерть естественна, и ты это принимаешь.
Если ты не можешь принять смерть, это просто означает, что в твоей жизни было противоречие. Ты любил, но в то же время сдерживал себя. И теперь это сдерживание порождает проблему.
Если ты поел с наслаждением, то напрочь забываешь о еде. Как только ты закончил есть, с едой покончено. Ты больше о ней не думаешь. Но если ты ел и не отдавался этому тотально, если ты думал о тысяче и одной вещи и вообще не был за обеденным столом (то есть, присутствовал только физически, но мыслями ты был где-то далеко) – тогда ты будешь думать о еде. Тогда еда станет навязчивой идеей.
Именно так секс стал навязчивой идеей на Западе. Занимаясь любовью, ты мысленно находишься где-то в другом месте. Это не тотальное действие, не «оргазмическое», ты в нем не исчезаешь – и тогда появляется жадность. Ты пытаешься удовлетворить эту жадность, это неосуществленное желание тысячей разных способов: порнографией, эротическими фильмами, фантазиями, своим собственным кино. Ты постоянно фантазируешь о других женщинах. Когда рядом есть настоящая женщина, готовая тебя любить, тебя нет. А когда нет женщины, она появляется в твоих фантазиях.
