Бодхи - Твердые реки, мраморный ветер
- Вот именно.
Берта задумалась.
- Есть два варианта. Первый – мы попали не в случайно выбранный мир, а в такой, который до нас уже кто-то сформировал своей фантазией. Он или они продумали эти травинки…
- Что, вот прямо каждую травинку продумали? Нет, невозможно! Сто тысяч травинок продумать? Нет.
- Я пока не уверена, что это невозможно, - настаивала Берта. – Тысячу или десять тысяч – вопрос времени…
- То есть Томас сидел тут десять лет и травинки выдумывал? – Рассмеялась Серена.
- Да, не сходится… Погоди, есть идея!
Берта не стала перелетать, а просто исчезла с одного места и появилась на другом – у самого края леса.
- Смотри здесь!
Серена переместилась к ней.
- Смотри!
Берта снова показывала на травинки, и Серена увидела, что край полянки, примыкающий к лесу, размыт. Выглядело это очень странно, как будто кто-то приклеил картинку с травой к картинке с лесом, но швы заделал недостаточно тщательно.
- Кажется, я поняла, - кивнула Берта. – Не нужно воображать миллион травинок. Достаточно квадратного метра, а потом просто покрыть ими всю полянку.
- То есть квадратные метры идентичны?
- Я думаю, да.
- Проверить не получится, трава очень ровная, никаких там необычных травинок, повтор которых мы могли бы найти.
- Нет необходимости, - твердо произнесла Берта. – Я точно уверена, что так оно и есть, но сейчас я начинаю понимать, что во всей этой созданной картинке есть что-то, что ею не является – это как панорама, где сначала перед зрителем растут реальные кустики, а ближе к стене панорамы они незаметно переходят в нарисованную картину.
- Река?
- Река, - кивнула Берта. – Она настоящая. Понятия не имею, почему я в этом уверена и что это вообще значит, но она – реальное существо, а не картинка.
- Ни фига себе «картинка», - пробормотала Серена, срывая травинку и поднеся ее к лицу. – Абсолютно реальная… ты что??
Берта беззвучно ржала.
- Ты что ржешь?
- Эврика! – Наконец произнесла Берта. – Доказательство готово:)
- Доказательство чего?
- Сорви травинку еще раз и посмотри – что остается!
Серена аккуратно взялась за травинку, потянула ее на себя, чувствуя ее легкое сопротивление, потянула сильнее и оторвала ее, но… хотя оторванная травинка осталась у нее в руках, на том месте, где должен был быть обрывок, торчала совершенно целая и невредимая травинка!
- Ого! – Только и нашла что она сказать.
- Я права – просто картинка.- Торжествующе сказала Берта.
- А откуда же в моей руке еще одна?
- Оттуда же, откуда все остальное, откуда все толстые хуи – ты знаешь, что травинка должна оказаться в твоей руке, она там и образуется.
- Ясно. Река, значит…
Они обе переместились к реке и сели на ее берегу.
- Река совсем другая… я чувствую это, но не понимаю – как именно.
- Я тоже.
Несколько минут они сидели, всматриваясь в медленный поток.
- Знаю!
- Что?
- Знаю, как определить, что она живая! – Берта снова торжествовала. – Созерцание!
- Поняла!
Ясность возникла мгновенно, как только Берта произнесла «созерцание». Созерцание травы не приводило ни к чему – смотришь и смотришь. Созерцание текущей воды немедленно вызывало целый ворох оттенков твердости и чего-то еще.
- Она не только твердая.
- Зеркало…, - неуверенно произнесла Берта.
- Точно. Зеркало. Зеркальность. Это слово подходит идеально!
- Хочу попереживать зеркальность.
- Давай.
И минут десять-пятнадцать они привыкали к этому новому восприятию, для которого не было никаких аналогов в привычном им мире, и только слово «зеркальность» резонировала с этим восприятием, усиливая его и делая отчетливо воспринимаемым.
- Получается, что сейчас мы интегрируем в себя восприятие реки.
- Слушай, а ведь река эта скорее всего реальна! – Воскликнула Серена. – Клянусь, она реальна!
- Ну так а я о чем сейчас…
- Нет, ты не поняла! Она реальна в нашем смысле, она есть в мире бодрствования!
- А, блин…
- Мы ведь тоже есть в мире бодрствования. Надеюсь…, - неуверенно добавила Серена и они обе рассмеялись.
- Есть-есть. Если бы что-то шло не так, Томас нас давно бы уже вытащил.
- Точно. Эта река есть… то есть можно сказать так, что есть нечто, назовем это «прото-река». Прото-река существует в том смысле, что она пересекает несколько миров. Она пересекает наш мир, и мы воспринимаем ее там как обычно мы воспринимаем реку – у нее есть вкус, цвет, давление и прочее. Прото-река пересекает также мир, в котором мы сейчас, и тут она воспринимается нами как имеющая цвет, течение, зеркальность, твердость, а вот вкуса у нее точно тут нет, и давления нет, и много чего другого нет, и состоит она не из атомов и молекул – атомы и молекулы – это то, чем является пересечение прото-реки и нашего мира.
- Точнее – мира, который мы привыкли считать «нашим», - как-то многозначительно отметила Берта.
- Верно…
- Твоя идея понятна. Я уверена, что она или верна или во всяком случае близка к тому, чтобы быть верной.
- Можно предположить, ну как гипотезу, что прото-река и прото-человек имеют свои проекции на разные миры, - продолжала Серена. – И путем интеграции восприятий…
- …мы могли бы путешествовать в тех мирах!
- Верно. Но при этом, не забудь пожалуйста, мы перестанем быть человеком, и станем чем-то другим.
- Звучит устрашающе, - заметила Берта, - но я считаю, что будет не совсем так…
- Сейчас такое впечатление, как будто мы запускаем руки в какую-то корзину и достаем оттуда знания:)
- Да… есть такое. Ну смотри – вот сейчас мы испытываем твердость и зеркальность. Но мы не перестали быть человеком.
- Не перестали. Но и не путешествуем как река.
- Не путешествуем, но может мы просто не делаем чего-то того, что для этого необходимо, но главное сейчас в том, что интеграция восприятий не меняет нашу сущность – я человек и ты человек.
- А может быть необходима критическая масса интегрированных восприятий, чтобы началось изменение эээ… сущности?
- Может, - кивнула Берта. – Может…
Они замолчали и задумались.
- И вот так же, - начала Серена, - сколько-то там лет назад, на этой полянке сидели люди и думали – может так, а может вот так. Отсюда, может быть, они начали свой путь.
Неожиданно Серена заметила, что ее состояние заметно изменилось, причем она сама и не заметила – как это началось. Это был что-то тянущее, зовущее вперед, даже немного грустное, стало усиливаться чувство потери, и Серена почувствовала опасность. То же самое с ней было, когда, занимаясь дайвингом, она упустила момент, когда степень потери контроля над сознанием перестала управляемо снижаться – тогда возникло острое чувство тревоги, которое отрезвило ее, и она пошла вверх. То же самое чувство глубинной тревоги лавинообразно начало нарастать и сейчас, и вспыхнул тот же резкий всплеск трезвости, она резко обернулась и увидела прямо перед собой встревоженное лицо Берты, и ее глаза-озерца сияли намного ярче прежнего! Мощный спазм с районе солнечного сплетения сбил ее с ног, или, во всяком случае, так показалось, она собрала в кулак всю свою волю и все свои силы, и, уже почти ничего не видя, протянула руку куда-то в сторону Берты, нащупала что-то и схватила изо всех сил, рванула к себе и рванулась сама куда-то то ли вверх, то ли прочь – но рванулась, и словно прорвалась пелена, и спустя секунду они обе, в состоянии совершенно ошалевшем, вскочили со своих кроватей, дыша как загнанные лошади, и таращились друг на друга.
От неожиданности вскочили и помощники, следившие за их засыпанием, и последующая немая сцена прервалась звуками шагов. Кто-то шел к ним в комнату, и даже не один, а двое. Снова стала нарастать тревога, но Серена сбросила ее – она была дома, на Базе, а в этом мире ей ничто не угрожало. Она подошла к двери и открыла ее навстречу шагам, и все же немного облегченно вздохнула, увидев, что это идут Томас и Мерк.
- Всё прошло прекрасно, - успокоил ее тут же Томас. – Все отлично. Единственное, чего вам не хватило, так это трезвости и осмотрительности. Если бы мы так изучали эти миры.., - он рассмеялся и посмотрел на Мерка.
- … то нас уже давно бы не было, - почти равнодушно закончил тот.
- Да, не было бы, - согласился Томас. – Если вы поняли, что река – живое и реальное существо, которое в нашем мире имеет одни свойства – известные нам, а в другом мире – другие, неизвестные нам, почему вы были так небрежны? Ну представьте себе, что какой-нибудь такой же путешественник сунется в наш мир и увидит тигра. В его мире прото-тигр – милое существо, ласкающее его слух или что-то там, а в нашем? А в нашем тигр его съест.
- Понимаю…, - протянула Берта. – Река попросту сама попыталась схватить нас!
- Конечно, - подтвердил Мерк. – В этом нет враждебности ни злого умысла ни вообще какого-либо умысла – это чисто человеческие категории. Подходящая аналогия такая - что будет, если кто-то прыгнет в реку в нашем мире только потому, что в своем мире он так делал со своей проекцией прото-реки, и испытывал при этом что-то приятное? Река разобьет его о камни и утопит, и все дела, и нет в этом никакого умысла – просто законы природы.
