Андрей Никитин - Легенды российских тамплиеров
Мирна Нирванид согласилась со мной, и мы прилетели на землю плоскую невидимыми для людей. Мы увидели, как ходили по земле проповедники, говоря, что только в обители равных не посмеют прилететь духи дикие, и колебались люди, говоря, что если еще раз появятся духи эти, то они устроятся так, что равенство засияет на их землях. И снова прилетели духи ужасные и схватили людей в свои лапы железные, а мы сравнялись с ними ростом, вынули из лап их людей, свернули их самих в клубки и швырнули их в бесконечность далекую. Мы помчались за тансебами, нами брошенными и настигли их в икс-бесконечности, где они бесновались около каких-то прозрачных стен высоких, не имея возможности перелететь через них. А за стенами виднелся высокий, как бы из лучей солнц далеких сотканный крест и внизу его, как бы на страже, стояли четыре отряда Легов вооруженных. Видели мы, как шли к кресту этому то по одиночке, то по двое, то по нескольку человек сразу обитатели мира, стенами окруженного, дойдя до креста словно с удивлением поднимали на него очи свои и, как будто чему-то обрадовавшись, проходили мимо, а Леги провожали их. Но едва выходили они из света, от креста исходящего, от них отделялось нечто тёмное и старалось спрятаться под формой какого-либо растения, или камня придорожного. Лишь едва заметный туман чёрный клубился над растениями и камнями этими.
Отойдя от креста, возвращались люди другой дорогой в селения свои, и проследили их путь Нирваниды. Увидели Нирваниды, что возвратившиеся вступали в своих городах в давно существовавшие там организации людей воинственных, и с непреклонной волей вели они там борьбу с силами тёмными. Когда видел такой человек тёмное начало в ком-либо из людей, сильно развившееся, то он уговаривал человека сходить к кресту, и если тот шел туда, все оканчивалось так же, как и с пославшим его, а если не соглашался на такое, то посылавший сам выбрасывал из тела тьму, в нем находящуюся, и она уносилась, как будто каким-то вихрем, а потом входила в какой-либо камень или растение.
Мы подождали некоторое время: оно для нас мигом показалось, а для существ страны креста сияющего столетиями было. И когда увидели, что вся тьма тяжелая собралась в камни и растения, мы выбросили камни и растения эти за стены прозрачные, и на них бросились тансебы, разбили камни, разорвали растения, и тьма тяжелая вошла в духов этих. А мы снова бросили тансебов подальше от стен высоких, боясь, что перебросят они тьму обратно…»
Замолчала Нирванида, а Нирваны говорят: «Не оставят тансебы, тьмой подкрепленные, своих нападений на мир просветлевший. Что вы сделали?»
Переглянулись Нирваниды, радуясь, что заинтересовали Нирванов, и ответила третья: «Я последовала за тансебами и увидела, что они стали еще ужаснее и тёмнее. Они слились с тьмой, выброшенной из страны Креста высокого, и если не будут они в Ничто брошены, много зла причинят мирам далеким. Вы знаете, что мы не решимся кого бы то ни было в Ничто бросить и не сумеем преобразить этих духов злобных. Но я знаю, что Нирваны могли бы помочь нам справиться с тансебами.»
Встали Нирваны, как бы желая сказать что-то. Огнем загорелись лица их, но они переглянулись, ничего не сказали и опять сели в кресла свои… Как бы с пренебрежением взглянули на них Нирваниды. Погас в них огонь встречи желанной, и они ушли, ни разу не оглянувшись. Нирваны не двигаясь смотрели им вслед, но смущение и страдание отразилось на их лицах.
Я встал и пошел к выходу. На пороге я повернулся и сказал Нирванам: «Как хорошо, что вспоминая о вашем космосе, я Нирванид вспоминать буду…»
103 Чувства у арлегов
Ошибочно представлять духов высоких в виде людей с крыльями. Неверно и то представление о них, которое рисует их змеями, быками, львами, орлами, конями, молниями, кругами, причем все это получает человеческие головы и часть торса, а остальная часть туловища заимствуется у названных творений. Все это ошибка! Мы можем сказать о них только одно: если у людей 5 чувств, то у них не менее 256. Вы хотите знать, какие это чувства? Попытаюсь сказать об этом, а пока напомню, что Арлеги живут далеко за пределами наших солнечных систем, и все солнца, которые мы видим и которые мы не видим за дальностью расстояния, Арлег может взять в свою руку и пересыпать в другую руку, как ребенок пересыпает горсть песка. Эти сверх-гиганты, для которых наши миллионы лет кажутся миллионной долей секунды, которым мирны лет ощущаются, как величины ничтожные, для которых бесконечность пространств так же мала, как мала для людей протяжение дороги от Иерусалима до Галилеи, — они обладают не только чувствами людей, но и другими чувствами, и об этих чувствах я могу дать только приблизительное понятие.
Представьте себе, что бушующий океан ощущал бы себя, как мы все себя ощущаем; и вот ощущение такого, гигантские волны вздымающего океана является одним из слабых подобий одного из архангельских чувств. Представьте себе ветер, перешедший в бурю с её страшными порывами, и помните, что этот ветер — не ветер вашей земли (как не на землях находится упомянутый мною океан бушующий). Этот ветер — живое, многопонимающее существо, и тогда его чувства слабым отражением одного из архангельских чувств были бы.
Если огонь в мирну раз мощный, чем тот, который на земле бывает, осознавал бы себя и почувствовал бы свое существование, то его чувства неким слабым подобием одного из архангельских чувств было бы. Следующее чувство подобно тому, как будто бы он самого себя как совершенно ему чуждое существо видит и всячески ощущает себя отдельно от себя сущим.
Если бы тихое сияние прекрасных лун, много прекраснейших чем наша, само себя могло бы чувствовать, то это ощущение одного бы из чувств Арлега напоминало.
Когда блестит красками, чудно яркими и величавыми, заря утренняя или вечёрняя, и если бы заря эта могла воспринимать блеск и сущность другой зари, ей подобной, то она ощущала бы приблизительно то, что воспринимается одним из многих чувств Арлега.
Блестит красотой странной, красотой квази-мистической северное сияние земель, и если бы это сияние могло ощущать блеск и сущность сияния северного, то оно почувствовало бы нечто подобное тому, что Арлеги чувствуют.
Красивы кристаллы, тихо сверкающие, снежинок холодных, и они чувствуют холод, блеск холодный и глубокие мысли снежинок-соседей, и новое, людям неведомое чувство появляется у них, как отблеск далекий чувства, Арлегу присущего.
Красивыми цветами загорается радуга высот далеких, и чувствует каждый цвет её, и все они вместе воспринимают чужой блеск, красоту и сияние мягкое радуги миров нездешних, но во много раз сильнее и ярче чувствуют Арлеги ощущение радуги прекрасной. Сверкают огнями отраженными и внутри камней рожденными алмазы, рубины, изумруды и множество других камней драгоценных других земель, в пространствах разбросанных, и все они, если бы могли любоваться красотой своей, понимать её сущность, имели бы одно из чувств Арлегов.
А вот сияет гигантское солнце, во многое множество раз наше солнце превосходящее, и притягивает оно к себе земли разные; и если бы ощущало оно мощь и значимость своей силы притягательной, то что-то подобное чувству Арлегов было бы у него.
А вот в космосе голубых солнц слышится гармония нежная и сильная их движения бесконечно длящегося, и если бы могла ощущать сама себя гармония эта, её ощущения одно из чувств Арлегов напоминали бы.
И многое множество других чувств имеется у Арлегов могучих, чувств, о которых вы узнаете, когда сердце отблеска Арлеговского, в вас сущего, откроется для восприятия мало доступного…
Ныне скажу только вам: поднимаются в верха несказанные Арлеги взлетом могучим и падают в низы, ниже Преисподней лежащие, и снова поднимаются и снова спускаются безостановочно в течение мирны мирн лет. Бывает, что проходя через свою сферу, они останавливались в ней на некоторое время. Им казалось тогда, что нет ничего нигде, кроме них самих, что все, что множеством чувств их ощущается, одна иллюзия странная, мираж обманчивый. Они поддавались обману этому. Им казалось, что нет ничего, что нет в них самих. Тень грозного тёмного Арлега промелькнула перед ними, и он, сомневающийся даже в очевидном, даже очевидность бредом сумасшедшего объявляющий, давал им уверенность, что все мираж, что кроме миража ничего нет, и они на миллионную долю мига уверовали в это и с быстротой невероятной в низы низов сойти стремились, уверяя себя, что это нисхождение также простым миражем будет.
Но грозной красотой, более грозной, чем красота Арлега тёмного, загорелись лики Арлегов, и поняли они, что все свои 256 чувств могут они в одно чувство всепоглощающее слить. Тогда появилась в космосе Арлегов свеча высокая, восковую свечу напоминающая, и загорелась она светом ярким. Быстро горела свеча. Очнулись Арлеги и высоко, высоко, до самых Эонов поднялись они. Через ряды Эонов прошли они к высотам высочайшим, и вдали мелькнуло перед ними видение странное. Не вынесли они видения этого, ринулись в низы и снова в своих обителях очутились. Стали совещаться они, почему не вынесли они видения высокого, блеска несказанного — снова загоралась свеча восковая пламенем тихим, пламенем, на этот раз, не к верху рвущимся, а пламенем жертвенным. И все Арлеги почувствовали, что загорелась в них любовь воинственная, и ринулись они в низы глубокие, за оросом низшим лежащие. И вошли они в обитель Бога страшного, Бога Чёрного, существами тех низов созданного, и засиял рядом с Богом Чёрным звездный свет Арлегов, свет тихий, священный, сияющий, радостный и успокаивающий… Решили Арлеги часто посещать низы гнетущие и часть отряда своего всегда оставлять в низах для того, чтобы подготовлялись обитатели низов к более высокой жизни.
