Вадим Розин - Эзотерический мир. Семантика сакрального текста
Попробуем с этой точки зрения взглянуть на героев романа «Мастер и Маргарита». В эзотерическом мире, как известно, вполне уживаются и обычные люди, и необычные существа. Например, выше мы отмечали, что в эзотерическом мире Рудольфа Штейнера на равных правах живут как обычные, духовные люди, так и их чувства и переживания (в виде особых стихий и существ духовного мира), и даже Христос с ангелами. В эзотерических мирах Даниила Андреева встречаются еще более экзотические существа: Сатана, имеющий три ужасных облика, «уицраоры» (демоны великодержавной государственности), Антихрист, Планетарный Логос, Соборные души народов, Лилит (мать Земля), служители ада (черти, гигантские ящеры «раруги»), живые прообразы великих произведений искусства (давно исчезнувшие храмы, города) и многое другое. В этом плане сосуществование в эзотерическом мире М. Булгакова советских обывателей, Боланда с его свитой, Мастера и Маргариты, Христа и Пилата не может вызывать удивления. Трактовка Сатаны тоже вполне эзотерическая. В эзотерическом мире Сатана — это не только Князь тьмы, но и Хозяин нашей планеты, которую оставил Бог (потому-то на земле столько страданий и зла, столько войн), часто Сатана выступает и как художественный гений, творящая сила, творящий дух. В последнем качестве Сатана нередко стоит за спиной художников и гениев, Воланд у Булгакова безусловно эзотеричен: если Бог оставил без присмотра этот угол мира (советскую страну), если в нем правят стихия и идиотизм маленького человека и темных масс, то почему бы здесь не развлечься дьяволу, не устроить шабаш ведьм и бал Сатаны? Впрочем, сей уголок мира так измельчал и прогнил, что даже сам дьявол в конце концов оставляет его на произвол судьбы. «Наш мир, которым для слишком многих исчерпывается реальность, — писал великий русский философ Н. Бердяев, — мне представляется производным. Он далек от Бога, Бог в центре. Все далекое от Бога провинциально. Жизнь делается плоской, маленькой, если нет Бога и высшего мира. В таком мире, лишенном измерения глубины, нет и настоящей трагедии, и это, вероятно, пленяет многих». Поэтому уже не удивляет, когда Бердяев оценивает «этот» мир значительно ниже, чем «тот». «В этом мире необходимости, разобщенности и порабощенности, — пишет он, — в этом падшем мире, не освободившемся от власти рока, царствует не Бог, а князь мира сего».
Художественный гений Булгакова рисует такую заброшенность советского бытия и быта, которую трудно себе представить; без Бога и Дьявола жизнь немыслима вообще, это не жизнь, а нечто невообразимое. Глубоко эзотеричны образы и судьба Мастера и Маргариты. Они не только претерпевают глубокую трансформацию духа и тела (это обязательное условие при переходе человека из мира обычного в мир эзотерический), но и достигают идеала эзотерической жизни — покоя. Здесь вполне можно согласиться с И. Галинской, которая указывает, что идею покоя («Он не заслужил света, он заслужил покой»), М. Булгаков также, вероятнее всего, взял у Григория Сковороды [1, с. 84]. Лирический герой Сковороды восклицает:
«Оставь, о дух мой,вскоре все земные места!Взойди, дух мойна горы, где правда живет свята,Где покой, тишина от вечных царствует лет,Где блещет та страна, в коей неприступный свет».
Кстати идея покоя — это эзотерический идеал всей восточной эзотерической мысли, начиная с буддизма. Одна из главных версий нирваны — именно покой, небытие (другая версия — блаженство и покой).
А что собой представляет полет Маргариты на метле или великий бал у Сатаны в квартире № 50 (помимо поэтизации народных суеверий, мифов или художественного сатирического приема)? С эзотерической точки зрения — это проникновение, вторжение эзотерического мира в мир обычный.
Все сказанное не означает, что герои романа М. Булгакова живут только эзотерической жизнью или что Булгаков в форме литературного творчества реализовал эзотерическое учение, т. е. решал не художественные задачи, а эзотерические. Естественно, М. Булгаков был прежде всего художником. Именно как художник он выражал свою личность, свою жизненную философию, т. е. подчиняясь законам художественного жанра, ставя и решая художественные задачи. В этом смысле герои романа М. Булгакова и он сам живут двойной жизнью: видимой и невидимой, пребывают и в обычной реальности и в эзотерической.
Да и какую позицию мог занять в 30-е годы нашего столетия в нашей стране такой человек, как М. Булгаков? Во что он мог верить, на что опереться? И выход находится: М. Булгаков вместе со своими любимыми героями (Мастером и Маргаритой) уходит в мир, где совершается настоящая история — история Христа, Пилата и Воланда. Обычная история, говорит Н. Бердяев, должна закончиться и начаться метаистория; в конце романа обычная жизнь Мастера и Маргариты кончается, начинается их эзотерическая жизнь. Эзотерическая жизнь их творца М. Булгакова продолжалась в течение всего его творчества, от первых замыслов романа «Мастер и Маргарита» до самой смерти писателя, однако, как эзотерическая личность, М. Булгаков преодолевает в своем творчестве даже смерть.
Литература1. Галинская И. Л. Загадки известных книг. М., 1986.
2. Григорьева Н. И. Парадоксы платоновского «Тимея»: диалог и гимн // Поэтика древнегреческой литературы. М., 1981.
3. Платон. Государство. Собр. соч.: в 3-х т. Т. 3. 1968.
4. Платон. Федом // Платон. Собр. соч.: в 3-х т. Т. 2. 1984.
5. Фрагменты ранних греческих философов. М., 1984.
Современный контрапункт
В приведенном ниже диалоге я собрал записи моих бесед с известным философом и ученым Юлием Анатольевичем Шрейдером. Этот разговор о Вере и неверии начался примерно в 1994 году и с перерывами продолжался практически до самой смерти Юлия Анатольевича. В его смерти было что-то мистическое. В конце 1999 года Юлий Анатольевич собрался ехать на дачу к своей больной теще. Уже полностью одетый, с продуктами он пошел к двери, но здесь ему, вероятно, стало плохо. Юлий Анатольевич опустился на колени перед постелью и… скончался. Так он мертвый, со склоненной на постели головой, и простоял на коленях целых три дня, пока сестра, ухаживающая за тещей, не приехала в Москву.
В день похорон Юлия Анатольевича была страшная гроза, такие молнии и так лило, что казалось наступает конец Света. Где-то за неделю до смерти Юлий Анатольевич звонил мне, о чем-то хотел поговорить, просил перезвонить, но я был отъезде. Когда же вернулся в Москву, то его уже не было в живых. До сих пор у меня чувство, что я виноват перед ним, не позвонив ему перед отъездом.
— Вадим Розин. Юлий Анатольевич, Вы как раз тот человек, с которым мне давно хотелось побеседовать. Я всегда знал Вас как прекрасного ученого и приятного человека, но только позднее услышал, что Вы человек верующий, причем приняли одним из первых не православную, а католическую веру. Насколько я знаю, в те годы Вас даже исключили за это из партии и несколько раз вызывали в КГБ. Но, может быть, моя информация неточная?
— Юлий Шрейдер. Хотел бы надеяться, что она была точна в той части, в какой относится ко мне как ученому и человеку. Что касается веры, то к ней относятся слова Иисуса: «Если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей «перейди отсюда туда», и она перейдет, и ничего не будет невозможного для вас». Если мерить в этих категориях, то моя вера ничтожна мала. Впрочем, один хороший священник утешил меня, сказав, что многие горы сдвигают, сами того не замечая. Во всяком случае, я в любой момент готов свидетельствовать о своей вере, ибо дело не в малой степени моей веры, а в ее содержании, которое изложено в общем для католиков и православных «символе веры», принятой на Никейском и Константинопольском соборах. Я отнюдь не из первых, кто, принадлежа русской культуре, принял католичество. С 1977 г. я вхожу в общину отца Абрикосова, основанную им в 1910 г. Из партии меня, действительно, исключили — в 1984 г. Это было хорошим избавлением от двусмысленной ситуации. В КГБ по этому поводу вызывали один раз в 1983 г. Вызывавший меня в Лефортово подполковник Губинский, не вынуждал меня к нежелательным признаниям, хотя я отрицал очевидные для него факты.
В. Р. Мне кажется, что мы живем не просто в интересное время, в смутное время, но и в такое время, когда приходится отвечать на вызовы — того же времени, духа, каких-то других, часто неясных нам сил. Приходится проверять и свою интеллигентность, порядочность, просто человеческие качества. Приходится выстаивать, справляться с отсутствием ясной перспективы жизни, выдерживать одиночество, нередко рассчитывать только на свои силы. Вы мне, конечно, можете возразить, что так было всегда у людей определенного сорта, и раньше даже чаще, чем сегодня.
Ю.Ш. Мне было гораздо страшнее в советское время, когда любой сколько-нибудь публичный шаг был компромиссом, грозящим погубить душу, когда почти каждого из нас улавливали в стукачи. Вот когда надо было особенно проверять свою «интеллигентность, просто порядочность». Могли просто порядочный человек не протестовать открыто? Или мы, не протестовавшие открыто, не имеем права считать себя порядочными людьми? Мы почти ежедневно здоровались со стукачами, палачами и не смели показать им, что мы про них думаем. Вы действительно скажете, что в советские годы мы имели ясную перспективу, а сегодня ее утеряли? Да, наша жизнь была стабильна и запрограммирована. Но ясной перспективой это может считать только раб, освоивший интеллигентную фразеологию и готовый отказаться от обретенной свободы ради куска дурной, но практически бесплатной колбасы. Конечно, время бросает вызовы — мы обрели ту необходимую свободу, когда можем и должны на них ответить. Радуйтесь этому, а не предавайтесь ностальгии по пребыванию на земле Египетской, в доме рабства. Надеюсь, что аллюзия на первую заповедь Вам достаточно понятна.
