Лин фон Паль - Тайны Бермудского треугольника

Но что случилось с кораблем вблизи берегов Северной Каролины? Как вы догадались, конечно же — шторм. Куше точно выяснил: в начале февраля 1921 года у берегов Северной Каролины бушевал шторм и скорость ветра достигала 130 километров в час. Не правда ли, как все просто объясняется? Просто, пока мы не сравним некоторые интересные даты. Шторм бушевал в начале февраля, а шхуна проходила маяк на мысе Лукаут 29 января и была найдена в течение двух последних дней января. Так говорите — шторм?

Есть еще один момент: зона-то прибрежная. Неужто все двенадцать моряков разом выпрыгнули в воду и не смогли добраться до берега, который был буквально рядом? И почему они вдруг решили дружно пойти за борт? А если каким-то образом их настиг шторм, не указанный в январской сводке погоды, то почему у парусника не имелось повреждений, зато имелись вполне живые и здоровые кошки, которых не смыло с палубы в море?

Или двенадцать мужчин допились до белой горячки и камнем пошли на дно? Ведь была же озвучена и такая версия: все эти американские граждане были отъявленными дебоширами и алкоголиками, а некоторые так и вообще только что освободились из тюрьмы на острове Барбадос! В ответ на такое обвинение родные моряков только рыдали. Но нужно же хоть как-то общественному мнению объяснить не поддающийся объяснению случай — парусник на всех парусах с командой из двух кошек! Тут Куше, конечно, честно принял позицию родственников погибших: не алкоголики они и не дебоширы. Но в списке возможных причин катастрофы указал: бунт, шторм, пираты. Хотя последнее, конечно, уж слишком. Пираты Северной Каролины в 1921 году? Но что не сделаешь, чтобы не признавать, что причиной гибели корабля могли быть и некоторые необъяснимые явления внутри нашей треугольной зоны.

На самом деле случай с парусником серьезно анализировали и пропавших моряков искали. На нехорошие мысли (то есть на судне что-то произошло) наводило уже то, что было обнаружено во время ее осмотра. Из-за шторма (он действительно бушевал в начале февраля) высадиться на шхуну удалось лишь 4 февраля. Первое, что поразило осматривающих корабль: пропали все личные вещи команды, не было никаких судовых документов. Отсутствовали хронометр, навигационные приборы, часы. Зато на камбузе лежали продукты, которые явно собирались приготовить. В каюте капитана было обнаружено три пары обуви разного размера. В каюте была расстелена запасная постель. Создавалось впечатление, что здесь отдыхали три человека сразу. Записи о движении судна 23 января были сделаны почерком, сильно отличающимся от почерка капитана. Хотя смотрителю маяка крикнули со шхуны, что потеряли якоря, на борту были обнаружены самодельные якоря. Паруса на мачте не были закреплены.

Парусник попробовали снять с мелководья и отбуксировать на берег, но из-за волн удержать на плаву не смогли. «Кэрролл А. Диринг» затонул. С ним утонули и все возможные улики.

О том, что могло случиться, долго велись споры. Достоверно известны были только события, предшествовавшие печальному концу корабля. В феврале 1920 года парусник вышел из Норфолка в Рио-де-Жанейро с грузом угля. Капитаном был тогда Уильям Меритт. В пути капитан заболел и вынужден был оставить судно в Льюисе, штат Делавер. Вместе с капитаном на берег сошел и его сын, первый помощник. Таким образом судно осталось сразу и без капитана и без помощника, и компании пришлось срочно искать замену.

Новым капитаном стал Уиллис Уормелл, суровый человек, требующий железной дисциплины. Первым помощником назначили Чарлза Маклеллана, с которым у капитана сразу возникли разногласия. Об этом стало известно потому, что капитан Уормелл встретил старого друга капитана Гудвина, которому и рассказал об этом. 7 сентября шхуна достигла Бразилии. 2 декабря парусник, возвращаясь из Рио-де-Жанейро в штат Мэн, отплыл к Портленду, остановился на Барбадосе и 9 января взял курс на США. После этого его видели один-единственный раз, у маяка Лукаут. 31 января парусник прочно сидел на мели Даймонд Шоулз.

Стали пытаться выяснить, что могло случиться с командой. Для этого разослали описания членов команды и просили сообщать, если похожие на них люди станут наниматься на какой-либо корабль. У следствия было несколько версий: мятеж на корабле и убийство офицеров (следовательно, матросы — преступники и их надо искать) либо же пиратство («найденная» записка сильно продвинула эту версию вперед). Но почему в 1921 году вообще появилась мысль о пиратстве?

Дело в том, что за короткое время на восточном побережье пропало немало кораблей: «Хэвиф» с командой из сорока двух человек и капитаном Хансом Джекобом Хансеном, направлявшийся к Портленду, пароходы «Монте-Карло Сан-Мицелла», «Эсперанза де Ларринага», «Ют», танкер «Оттава», грузовые суда «Стейнсанд», «Флорино», «Свартског», «Альбин» — все исчезли в конце января или в начале февраля. Не зная, как объяснить эти инциденты, следователь Лоренс Ричи склонялся к «пиратской» версии. Только гораздо позже комиссия пришла к выводу, что суда погибли по самой тривиальной причине: они действительно разбились и потонули во время сильного шторма. Но пока эта светлая мысль в голову не пришла, следователи считали, что в деле замешаны русские коммунисты, решившие сгубить американский флот. Ходили даже слухи, что все исчезнувшие корабли проклятые коммунисты увели в Россию и там они и находятся, правда, уже с измененными названиями.

Но вернемся к «Кэрроллу А. Дирингу». Был даже «очевидец захвата судна», но он сознался в своем обмане, так что чистосердечное признание поставило точку в этой истории. Но и после этого во все посольства за рубежом отсылались описания моряков, которые могли участвовать в убийстве офицеров. В дело включилось ФБР. Сомнительных моряков, о которых им сообщали, осторожно допрашивали, но это все оказывались люди, не имевшие с пропавшим судном никакой связи.

Поиски дали некоторые результаты: в Афинах был обнаружен второй инженер судна Рэйни, только оказалось, что в переходе корабля в Штаты он участия уже не принимал и ничего рассказать не может. Больше свидетелей не было. И оставались только догадки. Впрочем, эти догадки так никогда и не были подтверждены. Появившиеся новые свидетельства только запутали дело. Узнав, что споры о судьбе парусника не стихают, откликнулся капитан корабля «Лэйк Элон».

В связи с обнаружением американской шхуны «Кэрролл А. Диринг» на побережье Северной Каролины 31 января 1921 года я могу сообщить, что в указанное время, следуя от Сага-ла-Гранд, Куба, к Балтимору, 30 января 1921 года около 15.30 мы увидели пятимачтовую шхуну приблизительно в двух милях от правого борта. Ветер был умеренным, юго-западным, и она имела весь набор парусов и делала на север-северозапад приблизительно семь миль. Мы обогнал и. ее около 17.45 в половине мили от нашей стороны порта. Мы были тогда приблизительно в двадцати пяти милях на юго-западе от Даймонд Шоулз. Из описания «Кэрролл А. Диринг» мы поняли, что эта шхуна была на нее похожа, но мы не могли прочитать ее название. Ничего необычного на борту этого судна мы не заметили, но она шла странным курсом. Она, казалось, держалась мыса Хаттерас. Мы увидели ее на Даймонд Шоулз около 19.00 и передали сообщение береговой охране в 20.32. Непонятно, почему на шхуне не увидели маяк на мысе Хаттерас либо саму Даймонд Шоулз, как это сделали мы. У них было очень много времени, чтобы отклониться от берега, поскольку погода была ясная и облачная, с хорошей видимостью. Капитан шхуны должен был видеть немало судов, следующих нашим курсом, и это должно было убедить его, что он выбрал неправильный курс.

Надеюсь, это может немного прояснить вопрос.

«Раифуку-мару»

Вот случай с «Раифуку-мару», конечно же, позволяет Куше воскликнуть: «И где здесь тайна?» Каким образом среди бермудских трагедий оказалась история гибели этого судна, само по себе уже загадка. Вероятно, сторонникам треугольника просто понравилась сказанная в момент смертельной опасности фраза японского радиста. А он произнес следующее: «Это как удар кинжалом! Скорее на помощь!» «Удар кинжалом» — хорошее определение, но в данном случае — не по делу.

Куше сообщает:

18 апреля 1925 года японский пароход «Раифуку-мару» вышел из Бостона в Гамбург с грузом пшеницы. Вскоре после выхода из порта он лопал в сильный шторм и к утру 19 апреля оказался в бедственном положении. Он послал в эфир обычный сигнал SOS, который был принят на нескольких кораблях. Через минуту «Раифуку-мару» послал новый настоятельный зов о помощи с сообщением, что с палубы смыты все спасательные шлюпки. Пассажирский пароход «Хомерик», находившийся ближе всех к месту катастрофы, торопился на выручку и еще успел услышать последнюю просьбу на ломаном английском языке: «Это конец, спешите на помощь!» «Хомерик» шел на предельной скорости, но огромные волны тормозили продвижение. Лайнер развил скорость почти 20 узлов и достиг места катастрофы (600 километров восточнее Бостона, 1000 километров севернее Бермудских островов — то есть далеко за пределами границ Бермудского треугольника — Л. фон П.). Но «Раифуку-мару» пошел ко дну на глазах у экипажа лайнера. Шторм был настолько силен, что «Хомерик» не смог даже приблизиться к несчастному судну, чтобы попытаться спасти команду.