Бхагаван Раджниш (Ошо) - Ближе к истине. О «Принципах трансформации ума» Атиши
Последний вопрос:
Ошо,
Я обнаружил, что, когда я вижу особенно привлекательную женщину и погружаюсь в сладостное безмолвие, я совершенно забываю о философии или религии, теряя и находя себя в текущем мгновении. Думаю, что животные мудры потому, что Бог не обременяет их метафизикой. Я хочу выкинуть свои книги… Но все-таки они мне нравятся…
Женщина – это метафизика, философия, поэзия. Равно как и мужчина. Конечно, столкнувшись с живой метафизикой, с живой философией, с живой поэзией, вы забудете о метафизике и философии. Способность понимать красоту, пьянеть от нее и тонуть в ней, невероятно ценна.
Если бы, глядя на прекрасную женщину, ты продолжал бы вспоминать Ветхий Завет, Бхагавадгиту или Коран, то с тобой что-то было бы не в порядке. Это значило бы, что с тобой что-то не так. Твой вопрос показывает, что ты естественен, человечен.
Позволь этой чувствительности расти, и постепенно, постепенно, по мере того, как ты будешь становиться все более чувствительным, все более чувственным, ты начнешь видеть вокруг все больше прекрасного. Чем глубже будет становиться твоя восприимчивость, тем больше будет красоты. И когда ты увидишь все Существование как огромный танец, празднование, это сделает тебя свободным.
Празднование, любовь, красота – освобождают именно они, а не метафизика или философия.
Но я не призываю тебя выбросить книги – потому что есть книги, которые так же прекрасны, которые возникли в результате великих переживаний. Не следует терять себя в них, но прочитать что-нибудь из Шекспира или Калидаса, что-нибудь из Будды или Атиши означает войти в тот же самый мир красоты через другую дверь.
В храм Бога ведут много дверей. Одна из них – красота, другая – мудрость, еще одна – любовь, и так далее, и тому подобное. Это могут быть музыка, поэзия, литература. Цветы на деревьях прекрасны – а как насчет великих поэм? Это цветы осознания.
Тебе не нужно выбрасывать свои книги. Фактически, выбрасывая свои книги, ты просто покажешь, что все еще привязан к ним. Ненависть – это не что иное, как любовь, перевернутая с ног на голову, любовь, выполняющая сиршасану, стойку на голове. Любовь и ненависть нераздельны, они одно. На самом деле, нам следует перестать использовать эти два слова по отдельности, мы должны составить из них одно слово: любовьненависть. Между ними не нужен даже дефис, это просто одна и та же энергия, так же, как тепло и холод, зима и лето, жизнь и смерть, темнота и свет.
Нет необходимости выбрасывать книги; наслаждайся ими! Не нужно также отказывать себе в удовольствии наслаждаться прекрасными формами женщины, потому что и они тоже божественны. Наслаждайся жизнью во всех ее измерениях. Откуда это непрерывное навязчивое стремление к одномерности: либо то, либо это? Почему не то и другое вместе? Зачем жить в «или-или»? Почему не жить в «и то, и это»? Вот мой метод: живи в «и то, и это» и прекрати жить в «или-или».
Серен Кьеркегор написал книгу под названием «Или-или». Всю свою жизнь он прожил в «или-или». Он не мог решить, жениться ли ему на женщине, которую он любит – и любит страстно; он не смог принять решение. Это «или-или» продолжалось так долго, что, в конце концов, женщина выбрала кого-то другого. Он не мог сделать выбор в течение нескольких лет.
Его книга получила такую известность, а сам он стал настолько знаменитым, что, когда он гулял по Копенгагену, детвора и взрослые кричали ему вслед: «Или-или! Или-или! Вот идет Или-или!» Даже дети узнали о том, как он, стоя на перекрестке, думал: «Куда идти? Или-или – той или этой дорогой двигаться? Оба пути ведут к одной и той же цели, обе дороги ведут к станции, но по какой из них следовать?» И, погрузившись в эти мысли, он простаивал на перекрестках часами.
Кьеркегор жил только в мыслях, он действительно был метафизиком. Отец оставил ему наследство; у него было достаточно денег, поэтому можно было не работать. И сутками напролет, двадцать четыре часа, он думал. А в тот день, когда он забрал из банка последние деньги, по дороге домой он упал и умер. И хорошо сделал – иначе он оказался бы в трудном положении.
У меня такое ощущение, что он подумал: «Быть или не быть? Или-или». Потому что денег больше не было. Должно быть, в промежутке между этими «или-или» у него случился сердечный приступ. Так он прожил всю свою жизнь.
Нет необходимости выбирать. Почему бы ни жить без выбора? Почему бы ни проживать все, что предоставляет тебе жизнь? Не будь спиритуалистом и не будь материалистом: будь и тем, и другим. Не будь зорбой и не будь буддой: будь и тем, и другим: зорбой-буддой. Наслаждайся всем, чем одарил тебя Бог.
Таково мое послание к моим саньясинам. Ты еще не стал саньясином, но если ты начинаешь жить в целостности, принимая все, отдавая должное каждому мгновению, относясь с уважением ко всему, испытывая трепет, когда мимо вдруг проходит прекрасная женщина, то это означает, что ты живой, что ты еще не умер.
Но это не должно быть лишь сексуальным всплеском внутри тебя – это очень скудно. Это должно быть чем-то большим; это может быть и духовным всплеском. Я не против секса, но жить одной лишь сексуальной жизнью означает проживать жизнь по минимуму. Почему бы ни проживать жизнь во всем ее диапазоне, от секса до самадхи?
Когда мимо проходит действительно прекрасная женщина, и это затрагивает лишь твою сексуальность, то живет животное, но не ты. Но если твоя духовность также затронута, тогда ты жив во всей своей целостности. А быть живым во всей целостности – это путь к Богу.
На сегодня достаточно.
Глава 3
Адитналта и семнадцать чакр
Первый вопрос:
Ошо,
Почему я тебе не доверяю?
Доверие возможно, только если ты, прежде всего, доверяешь самому себе. Сначала это самое существенное событие должно произойти внутри тебя. Если ты доверяешь самому себе, ты можешь доверять мне, ты можешь доверять людям, ты можешь доверять Существованию. Но если ты не доверяешь себе, никакое другое доверие невозможно.
Общество разрушает доверие до самых корней. Оно не позволяет вам доверять себе. Оно учит всем прочим видам доверия – доверию к родителям, вере в церковь, вере в государство, вере в Бога и так до бесконечности. Но основа доверия полностью разрушена. Поэтому все остальные формы доверия фальшивы; они неизбежно оказываются фальшивыми. Поэтому все остальные формы доверия – это лишь пластиковые цветы. У вас нет настоящих корней, и настоящие цветы просто не могут вырасти.
Общество делает это намеренно, нарочно, потому что человек, доверяющий самому себе, опасен для общества – ведь общество основано на рабстве; оно слишком много инвестировало в рабство.
Человек, доверяющий самому себе, – это независимый человек. Его действия невозможно предсказать, он будет двигаться по собственному пути. Его жизнью будет свобода. Он станет доверять, основываясь на чувствах, исходя из любви, и тогда его доверие будет нести в себе огромную интенсивность и истину. Тогда его доверие будет живым и подлинным. Ради своего доверия он будет готов рискнуть всем, но лишь тогда, когда он его чувствует, когда оно истинно, когда оно затрагивает его сердце, разумность и любовь, – но никак иначе. Его невозможно силой втиснуть в какую-либо веру.
А наше общество зависит от веры. Вся его структура основывается на самогипнозе. Вся его структура основывается на создании вместо людей роботов и машин. Общество нуждается в зависимых людях – зависимых настолько, что им постоянно нужна тирания, что они все время ищут себе деспотов, своих собственных Адольфов Гитлеров, своих собственных Муссолини, Иосифов Сталиных и Мао Цзедунов.
Землю, нашу прекрасную планету, мы сделали огромной тюрьмой. Горстка людей, одержимых жаждой власти, превратила все человечество в толпу. Человеку позволено существовать, только если он идет на компромисс со всевозможной ерундой.
Например, полная ерунда, абсурд – заставлять ребенка верить в Бога; не потому, что Бога не существует, а потому, что ребенок еще не чувствует этой жажды, желания, стремления. Он еще не готов отправиться на поиски истины, предельной истины жизни. Он еще недостаточно зрелый, чтобы выяснять, реален ли Бог. Однажды это любовное приключение должно будет начаться, но начаться оно сможет лишь в том случае, если ребенку не была навязана никакая вера. Если ребенок был обращен до того, как в нем возникла эта жажда исследования и познания, он всю свою жизнь будет следовать по фальшивому пути, будет жить ложной жизнью.
Да, он будет рассуждать о Боге, потому что ему сказали, что Бог есть. Ему заявили это очень авторитетно, и заявили люди, обладавшие в годы его детства огромной властью, – родители, священники, учителя. Ребенку сказали, и ему пришлось согласиться, потому что для него это было вопросом выживания. Он не мог сказать «нет» своим родителям, потому что без них он вообще не мог жить. Сказать «нет» было слишком рискованно, он был вынужден сказать «да». Но его «да» не могло быть подлинным.
