Дорин Верче - Ангелы Соломона. Неповторимый опыт истинной Божественной любви
«Я питаюсь квинтэссенцией еды, – объяснила она мне. – На том уровне вибрации, на котором я нахожусь, мне не требуется пища материального мира, но я наслаждаюсь ее ароматом, им и питаюсь. Исключительно ради удовольствия, имей в виду».
Ну, я тоже считала еду одним из «удовольствий», но не могла себе представить, как можно ее просто вдыхать. Мне нужно было жевать ее и ощущать в своем желудке, чтобы насытиться. Я наблюдала за довольным выражением маминого лица, когда она отправляла порцию миссер вот себе в рот. Да, она так же пережевывала и глотала пищу, как и я, но в то же время – не так.
Я начала пристально вглядываться в огонь, зачарованная танцем голубых язычков пламени. Мама потянулась ко мне и сказала: «Если они увидят, что ты разговариваешь со мной, они подумают, что путешествие и жара сильно утомили тебя, поскольку никто, кроме тебя, не может меня видеть». И в тот самый момент маленький мальчик подошел к нам и уставился на мою маму широко раскрытыми глазами. «Я хотела сказать: взрослые не могут меня видеть», – добавила мама и подмигнула.
Я подавила смешок, чтобы Сарахиль не начала волноваться о моем психическом состоянии. К счастью, они с Тамрином были увлечены оживленной дискуссией о распорядке следующего дня путешествия. Судя по всему, Тамрин определенно выигрывал в споре, но делал это аккуратно, никого не обижая, как истинный дипломат.
«Милая, я понимаю, что ты сердишься на меня за то, что я оставила тебя и твоего отца», – начала мама. Я прикусила губу и тяжело вздохнула. «Пожалуйста, пойми, что на самом деле я никогда не оставляла тебя. Я всегда была рядом с тобой, помогая, направляя и иногда даже спасая тебя. Помнишь, как однажды ты решила взять колесницу и прокатиться сама? Кто, как ты думаешь, смягчил твое падение, когда она накренилась из-за того, что верблюда напугала птица?»
Я хорошо помнила этот день! Когда колесница сильно и страшно накренилась влево, я почувствовала, как пара невидимых рук мягко перенесла меня из колесницы и посадила на землю. Я всегда удивлялась, размышляя об этом позже, что же могло произойти тогда?
«Тогда как могло получиться так, что до этих самых пор я не видела тебя?» – настаивала я на ответе.
Сидящие вокруг костра недоуменно посмотрели на меня, пытаясь понять, с кем я разговариваю.
«Просто думай о своих вопросах, Македа. Я могу слышать твои мысли, – сказала мама. – В любом случае, чтобы получить ответы на все свои вопросы, надо быть к этому готовой. Ты не была готова использовать свое визуальное восприятие, чтобы видеть меня и общаться со мной».
На мамином лице появилось выражение сострадания, и она продолжила: «Несмотря на то, что видеть меня ты не могла, ты всегда ощущала мое присутствие, не правда ли?»
Я вспомнила ту ночь, когда умер отец. Хотя он долгое время был болен, и все мы понимали, что рано или поздно его не станет, я оказалась не готова к той печали и чувству одиночества, когда он все-таки скончался. В ту ночь я сильно и безутешно рыдала. Я так нуждалась в маме! Я помню, как теплое облако энергии, словно одеяло, окутало меня. Я всегда считала, что в тот раз все это было лишь плодом моей фантазии, как и бесчисленное количество раз после этого случая, о чем с трудом вспоминаю сейчас.
«Так это действительно была ты?» – Я задержала дыхание, пока мама не кивнула в ответ, и я с облегчением вздохнула, узнав, что она не отвергла меня, – это то, чего я очень-очень сильно боялась. Мне так хотелось обнять ее прямо сейчас и прямо здесь, но она передвинулась поближе к другим сидящим: опять все сводилось к тому, как я выгляжу в глазах других, ведь я была королевой. Тогда мы с мамой немного отошли от остальных, поскольку мне хотелось говорить с ней наедине и вслух, чтобы нам никто не мешал.
«Одна из причин, почему мне пришлось исчезнуть, – постоянное напряжение, – объяснила мама, – от того, что мне постоянно приходилось притворяться благородной дамой. Это очень ослабляло мое здоровье и мешало быть счастливой. Каждый ожидает, что его королева должна быть самим совершенством. Но самым тяжелым были для меня соперничество, ревность, интриги тех, кто пытался манипулировать мной, используя мое королевское положение для достижения собственных корыстных целей. Помнишь, как сильно я болела? Все это было последствием гнева и грусти, которые я сдерживала внутри. Ты, твой отец, Тамрин и Сарахиль в моей смертной жизни были единственными людьми с чистыми намерениями».
«В твоей смертной жизни?» – мне хотелось до конца понять, что именно хотела сказать мне мама.
«Да, я приняла человеческую форму после того, как помогла твоему отцу убить дракона, – подтвердила она. – Мы влюбились друг в друга, и я не смогла снова стать джинном. Мне пришлось нести проклятие той жизни, которой я жила, – соответствовать его ожиданиям и ожиданиям многих других по поводу того, как я должна была выглядеть, мыслить и жить. Я совершенно потеряла себя в тот период своей жизни, но, в конце концов, все это не имеет значения, поскольку рядом была ты. Ты помогала мне оставаться в здравом уме, испытывать счастье и крепко стоять на ногах».
«Мама, но тогда почему ты оставила меня?» – Мне было необходимо это знать, потому что я очень боялась, вдруг мама покинула меня из-за того, что я сделала что-то не так, и больше меня не любит, или по какой-то более ужасной причине. Кроме того, раз уж мама могла читать мои мысли, к чему мне было таить от нее свои страхи?
«Дорогая, я не покидала тебя, я лишь переместилась в более высокое измерение; происходящее здесь многие люди не могут видеть. Ты же можешь меня видеть сейчас потому, что путешествие приблизило тебя к природе, свежему воздуху и солнцу. Великие просторы повысили твои духовные вибрации, позволившие тебе легко и естественно связаться со мной. Позволь теперь мне помочь тебе прийти в сознательный контакт с этими высокими вибрациями».
Мамин образ стал таять, пока она полностью не исчезла, однако я продолжала слышать ее голос: «Закрой глаза, прекрасная Македа. Дыши глубоко и прислушайся к ощущениям, возникающим вокруг твоей головы и плеч», – наставляла меня она.
Я сделала все, как она говорила, но не заметила, чтобы что-то изменилось, и начала было уже переживать из-за этого: вдруг я не унаследовала от мамы духовные способности. Что, если я не могу ничего увидеть или почувствовать?
«Каждый из нас обладает духовными способностями, дорогая!» – прошептала в этот момент мама и мягко убедила меня снова закрыть глаза и глубоко дышать. Когда я выдыхала, мама посоветовала: «Не старайся так усердно. Пусть твои мысли остаются позитивными. Сохраняй убеждение, что ты всегда сможешь ощущать мое присутствие, и твой оптимизм всегда будет вознагражден».
Я последовала ее советам и почувствовала плотное тепло, которое, словно уютное одеяло, окутало мои плечи. Я расслабилась в этом ощущении, подавшись вперед и закрыв глаза. В голове все кружилось: ведь моя мать умерла! Должно быть, я схожу с ума и вижу галлюцинации из-за этой проклятой жары!
Образ мамы снова принял материальную форму, и я ощутила, что ее руки поддерживают меня, когда я потянулась к ней.
«На сегодня достаточно, милая», – успокаивающе сказала она.
Как бы я хотела, чтобы этот миг никогда не кончался!
Глава 8
Когда я проснулась, мама уже ушла, но скомканные простыни и мятая подушка свидетельствовали, что ее визит ко мне был реальностью. Я ощутила в сердце знакомую ноющую боль, которая всегда появлялась во время маминого отсутствия. На мгновение меня охватило чувство вины перед ней – за то, что я всегда злилась на эту ее манеру то появляться, то исчезать. Мне следовало быть благодарной маме за то, что она навещает меня! Внутри все сжалось: когда же я теперь снова ее увижу? Мамочка…
Я встряхнулась, отдернула занавесь паланкина и, подставив лицо солнцу, вдохнула полной грудью.
Холмистые пески пустыни перетекали волнами. Единственным разнообразием в этом пейзаже было изменение положения Солнца. Восходы и закаты восхищали меня и повергали в священный трепет – вспышками цвета, каждая из которых давала надежду: завтра будет легче, чем сегодня, а сегодня – чем вчера! Наш путь был длинным и трудным. Я даже не представляла уже себе, как долго мы находимся вдали от дома, и сколько времени нам еще предстоит провести в пути, чтобы добраться до цели. Возможно, какая-то часть меня не хотела об этом знать!
Я думала о предстоящей трапезе, о полуденных богослужениях, об отдыхе. В промежутках между этими действиями мы караваном шли сквозь пески, проходя испытание на стойкость. От длительного ежедневного сидения на кушетке мое тело утратило гибкость и начало побаливать то там, то здесь. Конечно, я и не думала жаловаться, поскольку все остальные находились в худшем положении. Я хотя бы могла прилечь отдохнуть, укрывшись от жары, в то время как другие были вынуждены находиться в седле или, того хуже, идти пешком.
