Георгий Сидоров - Хронолого-эзотерический анализ развития современной цивилизации. Книга 4. За семью печатями
– Ты сказала, что подобные отношения полов потребительские?
– А какие же они ещё? Чисто потребительские. Где мужчина потребляет тело женщины, женщина потребляет тело мужчины. Ни тому, ни другому до души близкого человека фактически нет дела. Закончилось действие феромонов, они разбежались. Он пошёл искать новое любовное безумие, где от волнения сердце готово выпрыгнуть, и язык заплетается, и она туда же. Этот сумасшедший дом, по их мнению, и есть чувство великой любви. Ты думаешь, как любили друг друга Ромео и Джульетта? Обычной страстью. Она и довела их до гибели.
– Я вижу, для тебя, Валентина, ничего нет святого. Шекспир, и тот, у тебя не авторитет.
– Шекспир – дитя своего времени, Юра. Возможно, как гений, он предполагал, что кроме жажды заполучить тело и им наслаждаться, есть и более глубокие чувства. Речь о другом. О том, что греко-римская и современная христианская моногамия всего лишь фиговый листок, за которым скрыта аморальная извращённая полигамия. Хуже, чем у животных.
По этой модели мужчина за свои беспорядочные половые связи не отвечает. В Греции и Риме дети, рождённые рабынями, отцами не признавались. То же самое было и в средние века. Додуматься только – во всём западном христианском мире действовал закон первой ночи. Естественно, у многих девушек, которые провели ночь в покоях феодала, кстати, женатого, рождались дети, которые не становились свободными, хотя и были отпрысками хозяина.
– Это просто чудовищно! – не выдержал я.
– Да, ничего более унизительного и аморального и придумать нельзя! – согласилась со мною Валентина. – Прибавь ко всему этому кошмару средневековый институт любовниц, фавориток-наложниц, массу содержанок, проституток и шлюх. Приплюсуй к вышеизложенному ещё и женскую полиандрию, которая процветала в те времена в среде миловидных аристократок и женщин из городской цеховой знати. Картина, прямо скажем, не из весёлых. Удивляет поведение церкви: с языческой полигамией она боролась, но на закон первой ночи смотрела сквозь пальцы? Скажу больше, западная католическая церковь покровительствовала и до сих пор покровительствует проституции. То же самое можно сказать и о лютеранской церкви. Надо понимать, что церковь всего лишь инструмент, сама она ничего не решает. Христианство создавалось в среде рабов. Постепенно оно пришло на смену разложившемуся римскому язычеству. С расширением границ империи расширялось и его влияние. Когда же западная Римская империя перестала существовать, институт христианства не пострадал. Наоборот, он ещё больше усилился. Именно на рубеже IV и V веков в период окончательного угасания западной Римской империи Аврелий Августин и получил задание внедрить моногамные отношения в семьи германским, кельтским и словакским племенам, которые приняли от римлян христианство. Церковь продолжила то, что было заложено ещё до неё. О чём это говорит? Только о том, о чем я уже сказала. Христианская церковь ничего сама не решает. Она управляема теми, о ком простым людям ничего не известно.
– Не только простым, но и современным элитам.
– И элитам тоже, – кивнула головой Валентина. – Под словом простота я подразумеваю непосвященность. Думаю, что для утреннего занятия достаточно, – поднялась со своего места женщина-философ. – Кое-что я тебе рассказала. Вечером проложим, там будет тема поинтереснее. Ты поймёшь, почему женщины и мужчины по своей энергетике совсем разные. Постигнешь замысел Бога. А сейчас тебя ждут перевязка и массаж. Девчонки, наверное, уже заждались.
Валентина грациозной походкой ушла по своим делам, а через минуту в горницу заглянула Светлада и позвала на очередную перевязку.
– Зачем так часто? – нехотя поднялся я со своего места.
– Так надо, сейчас плечо обложим распаренным листом лопуха. И будем менять листья каждые два часа. Иначе тебе скоро не поправиться.
Глава 34
Догадка и выводы
После перевязки девушки приказали мне лечь на кровать, а сами отправились с отцом и обеими матерями в свой импровизированный спортивный зал.
«У них каждая минута на учёте, – проводил я их взглядом. – Как только основные дела по хозяйству закончены, сразу же бегут на тренировку. Мне бы с ними! Но приказ есть приказ. Может, вечером позанимаюсь воинским с Гориславом. Я же ему обещал… Опять же, если эти прелестницы мне разрешат».
С такими мыслями я улёгся на свою кровать и закрыл глаза. Короткая лекция Валентины многое поставила на место. Собственно ничего кардинально нового я не услышал. И в то же время её рассказ осветил затею тёмных совсем с другой стороны. Раньше я никак не мог понять, куда подевалась у древних греков община. Индоевропейцы пеласги, прямые потомки трипольцев, которые расселились в четвертом тысячелетии на Балканах, были общинниками. Общинниками были и родственные пеласгам минойцы. Из общины проросли и города-государства пришедших на смену пеласгам ахейцев. Северные дорийцы, которые завоевали Ахейю, тем более являлись общинниками. Но вдруг потомки ахейцев и дорийцев отказываются от общинного уклада жизни и превращаются в фанатичных индивидуалистов. Каждый сам по себе. Все друг другу соперники. Фактически общество ранних греков в какой-то степени сошло с ума. Дело в том, что эгоизм и индивидуализм не являются плодами какой-то особой идеологии, скорее, это своего рода заболевание психики. Вышедший из-под контроля человеческого сознания животный инстинкт. Любопытно то, что у греков, и у древних римлян странное психическое заболевание охватило основную массу населения. Понятно, что это не было эпидемией. Но то, что психическая природа людей была в какой-то степени изменена, – факт.
«Что же произошло? – раздумывал я над случившимся. – На фоне общинного ведического мира, в котором в те времена жила вся земная цивилизация, возник островок, где психика граждан ни с того, ни с сего превратилась в сугубо обывательскую. И именно древние обыватели и создали первую в мире демократию. Диктатуру не граждан, а толстосумов, которые посредством денег решали, быть тому или иному закону, или нет. Вот оно что! – догадался я. – Сначала под политическую формацию с определённой психологической патологией были созданы граждане, а потом им была дана специальная политическая формация. Этап за этапом. Получается, что индивидуалист-обыватель является частью так называемой демократии, которая существует только за счёт продажности этого обывателя. Вот так политический строй! Поэтому в демократическом обществе у власти всегда те, у кого есть деньги. Оказывается, греко-римская демократия была предтечей нашей западной. И институт тотального рабства, по сути, тот же. Разница только в том, что у древних рабов погоняли кнутом, а в нашем просвещенном обществе это делается посредством валюты. Не знаю, откуда у этих людей, – подумал я, – сведения о том, что классическая античная цивилизация была создана по заказу, но очень многое из рассказа Валентины выглядит правдоподобно. Например, причины троянской войны. Историки объясняют поход ахейцев на Трою торговыми отношениями. Дескать, Троя перекрывала ахейцам морской путь в Чёрное море. Всё это так, Троя на самом деле стояла на одном из торговых путей, но дело в том, что ни ахейцы, ни дорийцы, не в пример своим поздним родственникам, классическим грекам, торговлей не занимались. В Чёрном море не найдено ни их торговых факторий, ни колоний. Значит, причина Троянской войны совсем в другом. Если с подачи тёмных в Средиземноморье сработало сейсмическое оружие, в результате чего погибла Минойская морская цивилизация, то очередь стала за Троей. И это логично. Потому что флот троянцев был не слабее минойского. Если верить мифам, даже во время гибели Трои флотилия ахейцев не смогла помешать части троянских кораблей, которыми командовал Эней, прорваться сквозь блокаду и уйти на запад. И потом, троянцы всегда внимательно наблюдали за тем, что происходит в Ахейе, и конечно, они не дали бы тёмному жречеству провести на юге Балкан свой далеко идущий демократический эксперимент. Наверняка жрецы бореалов-троянцев понимали, какая им противостоит сила, и откуда она взялась. Наглядным примером для них могла стать трагедия минойцев. Именно поэтому цари Трои обзавелись могущественными союзниками. На востоке они привлекли скифских амазонок, а на юге нашли поддержку либо в Египте, либо в Ливии. Кто такие гомеровские эфиопы, пока не ясно. Известно одно, что и те, и другие пришли на помощь своим союзникам. Пришли вовремя. Вопрос, почему? У Гомера есть объяснение этому. Оказывается, главную роль в войне с троянцами играли не ахейцы. Да, ахейцев было около ста тысяч, и среди них хватало могучих героев. Один Аякс Теломонид чего стоил, и любимец Афины Дионид, да и Одиссей являлся могучим воином… Но всё ахейское воинство для троянцев особой опасности не представляло. Чаша весов сдвигалась, когда в бой на стороне ахейцев вступали соотечественники бореалов-троянцев, такие же северяне, как и жители Илиона мирдоняне. Командовал же мирдонянами могучий Ахилл. С древнерусского «А» – нет, «Хил» – ясно и так, означает слабый. Всё вместе – не хилый, значит могучий. Вопрос почему у ахейцев оказались северные союзники мирдоняне до сих пор открыт. Современной науке известна даже родина Ахилла. Это северное Причерноморье. Недалеко от устья Буга лежит песчаная коса, которая до сих пор зовётся косой Ахилла… Получается, что те, которые затеяли Троянскую войну знали, что одним ахейцам никогда не победить Священную Трою. И эти демоны сумели привлечь на строну ахейского союза часть северных бореалов-русов. Именно они принесли победу ахейцам. Сначала, практически бессмертный полубог Ахилл побеждает в поединке лучшего троянского героя Гектора, потом, когда под стены Трои пришло войско эфиопов и разгромленные ахейцы бросились к своим кораблям, Ахилл в поединке убивает вождя эфиопов Мемнона. И амазонок разгоромили именно мирдоняне, а не ахейцы. В той битве Ахилл сразил их непобедимую царицу…»
