Астрология и мифология - Семира Щепановская
И не случайно, говоря об изначальном сходстве науки и древней магии, описывающих одни и те же законы устройства мира, мифолог Фрэзер использует архетипические символы Юпитера — образы горы и города:
"Как магия, так и наука открывают перед тем, кто знает причины вещей и может прикоснуться к тайным пружинам, приводящим в движение огромный и сложный механизм природы, перспективы, кажущиеся безграничными… Через пустыню разочарований в настоящем они манят усталого исследователя вперед к бесконечным свершениям в будущем. Магия и наука как бы подымают человека на вершину высокой-высокой горы, где за густыми туманами возникает видение небесного града, далекого, но сияющего неземным великолепием, утопающего в свете мечты."[75]
Но чтобы так видеть мир, для современного мышления существует преграда. Чтобы преодолеть её, следует понять, что она есть и как она сформировалась. Мы уже затрагивали эту тему в вводной статье, говоря об архетипе Сатурна, сузившем восприятие человека и сфокусировавшем его на том, что оказалось полезным для выживания. Образом жизни, сориентированным на материальный труд, люди отсекли от себя часть мира, и идеологически-религиозный архетип Юпитера был призван вновь расширить их горизонты. Но он сложился уже на основе практического мировоззрения Сатурна, потому не мог вернуть человеку свободу мысли как его природную, водолейскую данность. С самого начала он предполагал преодоление законов материи, в зависимость от которых поставило себя мышление первобытных людей, взявших в руки палку, а затем ставших обрабатывать ею землю. Разум Юпитера предполагает отрыв от материи, но на основе её самой: и её отрицание — но именно в её узких, постигнутых и освоенных, близких людям границах. Эго иллюстрирует человеческая история.
Полет Урана совершается в пустом пространстве, Юпитер путешествует по обжитой земле Сатурна. Это тормозит его движение, но уже дает нам возможность его зафиксировать. Мы мало что можем сказать о водолейских миграциях древнейших людей, заселявших прежде пустынные территории, по которым не ступала нога человека. Зато нам известны маршруты путешествий индоевропейцев, которых экспансия Юпитера устремила покорять чужие страны с первозданно-земледельческой сатурнианской ориентацией.
Смена архетипа Сатурна на архетип Юпитера, представленный в мифологии образом царя богов, обозначила переход от родовой организации к идеологической, которая до сих пор является господствующей моделью социума. За сменой родового строя на общественный можно проследить историю борьбы более подвижных и экспансивных индоевропейцев с неарийскими раннеземледельческими племенами на территории освоенного мира. Как мы уже говорили, согласно археологическим памятникам, индоевропейцы отличались от своих предшественников более организованной и рациональной, и одновременно более схематичной культурой. Они использовали более простые и однообразные символы и даже изобрели штампы, в то время как первым земледельцам были свойственны сложные и несимметричные орнаменты и более конкретные природные образы. Это соответствует тому, что планету Юпитер, глядящую на мир с единой вершины идеи, характеризует более упрощённая логика по сравнению с сатурнианским многообразием находимых в природе определений.
Эта борьба кончилась господством индоевропейцев. И сейчас в мире доминирует двоичная логика, построенная на борьбе черного и белого, своего и чужого. С точки зрения художественной культуры прежние оседлые земледельцы стояли выше своих преемников, их непосредственно-чувственный взгляд на мир был полнее. Но разум индоевропейцев был динамичнее. Хорошо это или плохо, мы получили в наследство юпитерианское мировоззрение: более обобщённое и более абстрактное, навязывающее нам универсальные штампы восприятия того, что по сути обладает своей неповторимой уникальностью. И сейчас, обладая его широтой, нам хочется дополнить его прежними достижениями — как царь богов наследует все функции своих предшественников, и не только формально. Юпитер действительно является для нас творцом нашего мира: он возобновляет творение в сознании каждого человека, и в этом — широта возможностей нашего разума.
Постараемся же преодолеть упрощённую логику Юпитера и вернуться к непосредственному восприятию природных мистерий мира, используя преимущества нашего современного сознания.
НЕБЕСНАЯ БИТВА ГРОЗЫ
Понять величие образа Громовержца и его роль в мифологии нельзя, не ощутив дыхание, грозы. Гроза — самое мощное по воздействию на человека явление природы. Именно потому гроза мыслилась творческим актом связи Неба и Земли, соединением стихий, подобным сакральному действу сотворения мира, а громовержец — не только щедрым дарителем влаги, но и царём богов. Грозная мистерия, грозовых разрядов, предшествующая ливню, говорила о том, как не просто дождю пролиться на землю после засухи: это грандиозный процесс, страшащий человека и долгое время непонятный ему. Вот возникает тяжелая духота — "парит", затем небо хмурится, и его начинают полосовать молнии, сверкая всё ближе и приобретая всё более длинный и угрожающий вид. Далёкие громыхания грома становятся оглушительными — и наконец напряжение грозы внезапно разрешается в ливень, за несколько часов кардинально меняющий всю картину пейзажа.
Потрясающее действо грозы подобно битве неведомых человеку сил, победе дождя над засухой. И глава небесного пантеона предстал могучим полководцем, оружием которого служат боевой гром-топор и стрелы-молнии. Стрелы и топор — атрибуты Зевса, Мардука, Юпитера и других громовержцев. Финский громовик Укко носит рубаху из грозовых туч, машет мечом-молнией, высекает в ночи огонь звёзд и натягивает лук радуги. В его честь назван астероид Ukko (который может обозначать атмосферные природные явления и связь человека с миром природы и Космоса). Этрусский Тин держит в руке три пучка стрел. У майя бог дождя носит имя Чак, что значит топор. В ассирийской письменности понятие "бог" выражалось знаком "топор".
Важность топора и стрел, которые при описании громовержцев несомненно обращают на себя внимание, напоминают о каменном веке, когда каменные топоры и наконечники стрел были главными орудием и оружием человека. Каменный топор — атрибут вьетнамского громовика Тхэн Сэта. Даже название топора Юпитера —"лабрис" — возвращает нас к значению "камень" (ему родственны слова "лабиринт" и "Лавра") — и к образу каменного топора. Оно напоминает о том, что некогда Юпитеру поклонялись в образе камня. В Африке громовержца Шанго называли также Дшкута, метатель камней. По преданию, именно он бросал с неба каменные топоры, которые люди иногда находили в земле и хранили как священные талисманы, оберегающие их от злых сил.
Гром грозы, подобный грохоту сталкивающихся
