Наталия Ковалева - Письма Махатм
Скоро Синнетта стала раздражать не только невоспитанность Олькотта, но и сложный характер самой Е.П. Блаватской, ее подчас неконтролируемые поступки, что, в принципе, было неудивительно, учитывая ее психологическое состояние в то время. Кроме того, Синнетта огорчил и раздосадовал отказ Учителя К.Х. от Его первоначальной идеи наладить общение с журналистом при посредничестве Лоры Холлоуэй. Миссис Холлоуэй – медиум из США – обладала значительными способностями к ясновидению, при помощи которых могла бы стать посредником, способным передавать Синнетту мысли Учителя К.Х. Эта идея очень понравилась Синнетту. Но, увы, очень скоро выяснилось, что обладавшая большими психическими способностями Лора Холлоуэй не обладает нужным для принятия в ученики Махатм нравственным уровнем. Иными словами, с ней случилось то же, что и со многими другими учениками, – она не выдержала испытания, оказалась «ложной сивиллой», и Учитель К.Х. отказался от своей первоначальной идеи поддерживать общение с Синнеттом, используя ее дар ясновидения и чтения мыслей.
Однако отказ Махатмы Кут Хуми от первоначального плана вызвал у Синнетта подозрение в том, что такова была воля не Махатмы К.Х., а Е.П. Блаватской. Неприязнь Синнетта к Олькотту и Блаватской зашла столь далеко, что журналист всерьез стал подозревать, что Блаватская либо подделывает письма от К.Х., вставляя в них нужные ей утверждения, либо влияет каким-то образом на учеников К.Х., создающих эти письма способом осаждения•, так, что они пишут не то, что продиктовал им Учитель, а то, что выгодно самой Блаватской. О своих сомнениях и подозрениях Синнетт довольно резко написал в письмах Учителю К.Х. и Е.П. Блаватской. И Блаватская, и Махатма К.Х. в ответ на письма Синнетта объяснили ему, что никто никогда не думал его обманывать. Махатма прямо писал Синнетту об истинных, «оккультных» причинах странных подозрений, овладевших вдруг его умом: «Почему сомнения и грязные подозрения, похоже, осаждают каждого, стремящегося к ученичеству? (…) как вода развивает жар в негашеной извести, так учение вызывает к ярому действию любое скрытое непредвиденное качество в ученике. Немногие европейцы выдержали такое испытание. Подозрение, за которым само собой следует убеждение в обмане, по-видимому, сделалось распорядком дня».
Но журналист все равно не мог побороть в себе возникшей антипатии к Блаватской и Олькотту. Эти настроения в душе Синнетта только усилились под влиянием событий «Дела Куломбов» и разразившегося вслед за ними кризиса в теософском движении, тем более, что пресловутый «Отчет» Ходжсона задел репутацию и самого Синнетта, а не только Блаватской. Учитель предупредил его о грядущих неприятностях заранее и прямо сказал ему, что он, как и Блаватская, тоже станет объектом клеветы, вздорных обвинений и прочих нападок противников Теософского общества. И все же, судя по всему, Синнетт склонен был считать, что в главных бедах Теософского общества была виновата в основном Блаватская и ее неуравновешенный характер, о чем написал в своем письме Кут Хуми. Еще до того, как переписка Синнетта с Махатмой К.Х. прервалась, К.Х. в своих письмах пытался образумить Синнетта, доказывая, что вовсе не Блаватская была причиной серьезного кризиса, разразившегося в теософском движении. Махатма писал ему: «…вам надо очень контролировать себя, если вы не хотите навсегда прервать нашу переписку. Незаметно для вас самого вы поощряете в себе тенденцию к догматизму и несправедливым, неправильным представлениям о лицах и побуждениях. (…)
…остерегайтесь немилосердного духа, ибо он встанет на вашем пути, как голодный волк, и пожрет лучшие свойства вашей натуры, начавшие появляться. Расширяйте, а не сужайте ваши симпатии; старайтесь более отождествляться с вашими собратьями, а не сокращать круг сродства»[29].
Кроме того, Махатма напомнил Синнетту, что послужило поводом для заговора, организованного против Теософского общества его главными врагами – католическими миссионерами. Этим поводом стала изначально неверная линия деятельности членов Теософского общества, а именно – широкое оповещение масс о феноменальных проявлениях и оккультных силах, чего делать не следовало с самого начала и что было сделано Блаватской из-за настоятельных просьб и уверений самого Синнетта и Хьюма – вопреки предупреждениям Учителей.
По поводу же недостатков и сильных сторон Блаватской и Олькотта Махатма К.Х. писал Синнетту: «Некоторые пытаются, весьма несправедливо, свалить всю ответственность за нынешнее состояние дел единственно на Г.С. О[лькотта] и Е.П.Б. Эти двое, скажем, далеки от совершенства и в некоторых отношениях даже прямо-таки наоборот. Но у них имеется то (простите постоянное повторение, но на него также постоянно не обращают внимания), что мы чрезвычайно редко находим у других: бескорыстие и горячая готовность к самопожертвованию для блага других. Какое «множество грехов» им не покроется! Это трюизм, но все же я его повторяю – только в невзгодах можно познать истинную сущность человека. Это истинное мужество, когда человек смело берет на себя свою долю коллективной кармы той группы, с которой он работает, и не позволяет себе огорчаться и видеть других более черными, чем они есть на самом деле, или во всем обвинять какого-то специально выбранного козла отпущения. Такого правдивого человека мы всегда будем защищать, несмотря на его недостатки, и поможем ему развивать то хорошее, что в нем есть. Такой человек в высшей степени бескорыстен: он отдает свою личность делу, которому служит, и не обращает внимания на неудобства или личные оскорбления, несправедливо сыплющиеся на него».
Понял ли журналист намек, содержащийся в этом письме? Скорее всего, да. К чести Синнетта, он смог победить основные свои сомнения, преодолел тяжелый душевный кризис. В разгар самых яростных нападок на Теософское общество и Блаватскую он написал две работы: книгу «Эпизоды из жизни Е.П. Блаватской» и памфлет «Феномены «Оккультного мира» и Общество психических исследований». Первая часть его памфлета была посвящена аргументированной защите Е.П. Блаватской и производимых ею феноменальных опытов, а во второй части Синнетт убедительно и обоснованно показал всю абсурдность обвинений, выдвинутых в «Отчете» ОПИ против него самого. И все же, несмотря на это, Синнетту, по-видимому, так и не удалось восстановить в своей душе прежнего доверия к Блаватской. Журналист не понял, не осознал одного из главных принципов, на которых была основана жизнь и деятельность гималайского Братства Адептов – принципа Иерархии. Суть этого принципа состоит в добровольном подчинении нижестоящего на лестнице духовного развития вышестоящему. В силу этого незыблемого принципа ученики Братства подчинялись своим Учителям, а сотрудники начальных ступеней – тем членам Братства, которые достигли больших знаний и умений, чем они сами. Е.П. Блаватская была сотрудником Братства, облеченным особым доверием Махатм, и именно ей была поручена главная роль в руководстве теософским движением. Синнетт был одним из «светских» учеников Махатм, он не располагал ни особыми духовными знаниями, ни умениями, и, конечно, Блаватская была по отношению к нему ближайшим иерархическим звеном, авторитет которого он должен был уважать вне зависимости от своих личных чувств к ней. Но Синнетт не понимал этого. В его субъективном восприятии личные недостатки Е.П. Блаватской вышли на передний план и загородили от него самую суть доверенного ей Братством поручения.
Теософское общество и Синнетт в Англии
Как сообщает В. Хансон в книге «Махатмы и человечество», несмотря на то, что репутация Теософского общества в Лондоне была серьезно подорвана после всех скандалов, Синнетт и его жена изо всех сил старались поддержать деятельность общества. Фактически, они превратили свой дом в штаб-квартиру деятельности общества. Ситуация в корне поменялась, когда в Лондон приехала Е.П. Блаватская, и, как заявили ее последователи, «для теософского движения в Англии наступила новая эра». Идея пригласить Блаватскую в Англию принадлежала теософам Бертраму и Арчибальду Кейтли (дяде и племяннику), а также еще нескольким членам Лондонской Ложи, сохранившим ей верность. Кейтли решили посоветоваться по данному вопросу с Синнеттом, но журналист не только не поддержал идею пригласить Блаватскую в Лондон, но и высказал свое несогласие с ней. Хотя впоследствии он все же признал, что «в конечном счете это имело значительные и благотворные результаты для прогресса Движения»,онбыл настолько «потрясен осложнениями, вызванными ее приездом в 1884 году», что «содрогался при мысли о том, что ее возвращение может вызвать дальнейшие неприятности того или иного рода». Кейтли и другие последователи Блаватской не изменили своего решения – Блаватская приехала, точнее, была перевезена в Лондон ее приверженцами практически на руках. Незадолго до этого она была буквально чудом спасена своим Учителем от неминуемой смерти. В то время она была еще настолько больна, что не могла передвигаться самостоятельно, и ее привезли в кресле-каталке. Но, несмотря на тяжелые проблемы со здоровьем, сразу же после появления Е.П.Б. в Теософском обществе закипела новая жизнь. Такова уж была натура Елены Петровны – где бы она ни появлялась, ее необычная личность становилась магнитом, притягивающим к ней людей и возможности.
