Франческа Фримантл - Сияющая пустота. Интерпретация "Тибетской книги мертвых"
Настрой на доверие и любовь необходим до тех пор, пока мы чувствуем себя отделёнными от божеств. Даже если мы поняли умом и до некоторой степени ощутили в медитации, что божества — это наша истинная природа, усвоить и закрепить это понимание всё же очень трудно. До тех пор, пока мы проводим разграничение между внутренним и внешним, нам приходится искать прибежища в пробужденной природе, пребывающей вне нас, и стремиться войти в неё всецело. И это ничуть не противоречит замечанию Трунгпы Ринпоче о том, что мирные божества неумолимы. Действительно, их нельзя ни улестить, ни обмануть, скрыв от них установку на самозащиту. Но искренняя любовь и преданность — это противоположность самозащиты. Это полное самоотречение.
Те, кто овладел ступенью «творения» божественной йоги или ступенью «превосхождения» атийоги, смогут распознать в этих божествах проявления своего собственного сознания и слиться с ними воедино. Сольются с ними и те, кто не способен на непосредственное узнавание, но верует достаточно глубоко, чтобы полностью отречься от своего «я». Те, кто владеет йогой иллюзорного тела, могут преобразовать тело бардо в тело иллюзии и предаться в этой форме привычной практике, что также приведёт их к освобождению. Те, чья вера глубока, но опыт невелик, могут переродиться на нижнем уровне чистой земли, где продолжат свой путь к пробуждению; в самом крайнем случае они возродятся в мире сансары, но в самых благоприятных условиях для следования дхарме. Состояние, в которое мы входим в каждый момент бардо, зависит от того, в какой мере мы отказались от самозащиты и предались видениям истинной реальности.
ВТОРОЙ ДЕНЬ
Из-за кармических отпечатков, порождённых невежеством и заблуждениями, мы можем вообще не отреагировать на первое видение. Пять «ядов» образуют покровы, омрачающие наш взор, так что наши блуждания среди видений бардо могут продолжиться. Если на сей раз мы не увидели окружающего нас сияния из-за «яда» агрессии, то теперь из нашего сердца исходит всё, что соответствует в нашей природе роду Ваджра. В «Сотне преклонений» пять будд не отвергают «яды», а, напротив, олицетворяют собой их изначальную чистоту. И поскольку все мы, вне сомнения, подвержены страданиям, проистекающим из пяти «ядов», то пять будд неизбежно предстают как проявления изначально присущих нам благодати и пробужденности.
«О дитя пробужденного рода, слушай, не отвлекаясь. На второй день воссияет белый свет очищенного элемента воды. Затем благословенный Ваджрасаттва-Акшобхья явится пред тобою из синей восточной Области явленного блаженства. Тело его синее; в руке он держит ваджру о пяти зубцах. Он восседает на слоновьем троне, обнимая мать Будда-Лочану. Сопровождают их два бодхисаттвы мужского пола — Кшитигарбха и Майтрейя и две бодхисаттвы женского пола — Ласья и Пушпа. Итого явится шесть образов пробужденного состояния. Белый свет скандхи формы в своей изначальной чистоте, знание зеркала, ослепительно белое, чистое и сияющее, устремится к тебе из сердца Ваджрасаттвы, пребывающего в союзе со своей супругой, и пронзит тебя так, что глазам твоим нестерпимо будет взирать на него. В то же время, вместе со светом знания, проникнет в тебя тусклый дымчато-серый свет преисподней».
Род Ваджра возникает из белой сияющей сферы — сферы цвета воды. Акшобхья, владыка рода Ваджра, отождествлён здесь с Ваджрасаттвой (букв. «Ваджра-Бытие»). Обычно Ваджрасаттву помещают не внутри мандалы пяти родов, а снаружи, над нею. Он — сущность всех будд, заключающая в себе все пять родов. Он особо ассоциируется с очищением, а потому обычно изображается белым, но в данном случае — из-за ассоциации с Акшобхьей — предстаёт синим. Таким образом, мы ещё раз сталкиваемся с сочетанием синего и белого цветов.
Необычно также и то, что супругой этого будды представлена Будда-Лочана — дэви земли. Она тоже принимает цвет Акшобхьи —лазурно-синий. Земля соответствует скандхе формы, а вода — скандхе ощущения, но в использованной здесь системе пяти родов Акшобхья ассоциируется с водой и формой. С подобным смешением атрибутов мы уже сталкивались в разделе, посвящённом растворению элементов, но подробно рассматривать его не стали, так как ещё не успели объяснить смысл союзов будд мужского рода с дэви. Теперь же становится очевидно, что сочетание качеств воды и земли объясняется союзом Акшобхьи с Лочаной. Вода и земля нуждаются друг в друге. В данном случае земля (дэви) образует среду, поддерживающую и вмещающую воду (будду). Как указывает Трунгпа Ринпоче в своём комментарии, имя «Будда-Лочана» означает «Око будды». Эта дэви — око пробуждения, открывающее выход плотным и стабильным характеристикам Акшобхьи. Она «размыкает, она даёт выход или активизирует всё это, представляя собою принцип общения».
И Акшобхья, и Лочана держат в левой руке колокол, а в правой —ваджру с пятью зубцами. Зубцы ваджры — по пять с каждого конца —символизируют пятерых будд мужского и женского пола. Таким образом, перед нами — ещё одно напоминание о том, что в каждом из родов будд заключены и прочие четыре рода.
Трон, на котором восседают Акшобхья и Лочана, поддерживают слоны, ассоциирующиеся с непоколебимостью и силой рода Ваджра. Кроме того, слон — животное, поначалу дикое и опасное, но в приручённом состоянии умное и отзывчивое, — нередко выступает символом ума. Здесь он олицетворяет владение десятью достоинствами будд, порождёнными десятью разновидностями сверхъестественного и духовного знания.
Расположенную в центре супружескую пару окружают бодхисаттвы рода Ваджра. Бодхисаттвы нередко считаются сыновьями и дочерьми будд. В общем смысле все бодхисаттвы олицетворяют принцип активной заботы о благе других живых существ. Это живые проявления всех качеств просветлённости в окружающем нас мире. В видениях бардо являются шестнадцать бодхисаттв (восемь мужского пола и восемь —женского), группами по четыре, соотнесёнными с четырьмя сторонами света. И все они — частицы нашей природы.
Восемь бодхисаттв мужского пола широко известны как самостоятельные персонажи сутр махаяны. Они являются не только в описанных здесь формах, но и в других, самых разнообразных обличьях. Все они олицетворяют мужской принцип сострадательных «искусных средств», но в каждом из них воплощён свой особый тип сострадания. Одни бодхисаттвы строже, другие — мягче; некоторые наделены особыми функциями или проявляют своё сострадание к разумным существам в каких-то особых ситуациях. Сообща они представляют собой естественное очищение восьми разновидностей сознания. Это означает, что всяким — без исключения — опытом можно наслаждаться пробужденным образом, не привязываясь, с установкой на то, чтобы внести позитивный вклад в просветление и счастье всего сущего.
Восемь бодхисаттв женского пола иногда именуются «богинями, приносящими жертвы», — пуджа-дэви. Они символизируют преображение объектов, на которые направлены восемь разновидностей сознания. Это означает, что все явления в сфере чувств (в томчисле и ума) — хорошие и плохие, приятные и неприятные, счастливые и печальные — приносятся в жертву пробужденному состоянию и становятся стимулом к достижению пробуждения. Женское начало всегда символизирует пустоту. В своих внешних формах эти восемь дэви представляют различные типы чувственных удовольствий, но внутренне все они воплощают собой сущностную пустоту. Любое наше переживание, не подвергшееся преображению, остаётся всего лишь одним из явлений сансары. Пища, напитки и все прочие объекты чувственного наслаждения только питают и поддерживают наши плотные тело и сознание, а потому в конечном итоге ведут к смерти. Но принося их в жертву буддам, то есть наслаждаясь ими при осознании своей изначальной пробужденности, можно преобразить их в амриту — эликсир бессмертия.
Бодхисаттвы мужского и женского пола не связываются в пары, а просто окружают трон центральной четы. Каждая из четырёх групп бодхисаттв окрашена в цвет соответствующего рода — Ваджры, Ратны, Падмы или Кармы.
Справа от трона Ваджры стоит Кшитигарбха — «Сущность земли». Он символизирует плодородие и рост. Он помогает жителям нижних миров, в первую очередь — обитателям ада, существам, заточенным под землей. Он окрашен в цвет снежной шапки, венчающей вершину горы. В правой руке у него тростник — символ плодородия земли, а в левой — колокол. Он олицетворяет сознание зрения, которое, как сказано в «Сотне преклонений», следует не отвергать как нечистую часть сансары, а принимать в её естественной чистоте.
Слева от трона стоит Майтрейя — «Дружба». Это живое присутствие любящей доброты, истинный друг и постоянный спутник всех живых существ. Ему предназначено стать буддой следующей эпохи, то есть принять на себя ту роль, которую в нашу эпоху сыграл Шакьямуни. Он окрашен в цвет белого облака. В левой руке он держит колокол. В правой руке у него ветвь с белыми цветами «змеиных волос» — благовонного индийского дерева нагчампа, под которым Майтрейе предстоит обрести полное просветление. Этот бодхисаттва символизирует чистое сознание слуха.
