Согьял Ринпоче - Книга жизни и практики умирания
Мой мастер отошел в «позе спящего льва». Присутствовали все знаки, указывающие, что он продолжает находиться в состоянии медитации, и никто не касался тела полных три дня. Момент, когда он затем вышел из своей медитации, я не забуду до конца жизни: его нос внезапно обострился, лицо побледнело, и голова слегка осела набок. До этого момента его тело сохраняло определенную позу и какую-то силу и жизнь.
Наступил вечер, когда мы обмыли тело, одели его и перенесли из его спальни в главный храм дворца. Там были толпы народа, вставшего в очередь вокруг храма, чтобы оказать ему почести.
И тут произошло нечто необычайное. Сверкающий молочно-белый свет, похожий на тонкий светящийся туман, возник и постепенно разлился вокруг. Снаружи дворцового храма было четыре больших электрических фонаря; обычно в это время, вечером, они ярко сияли, поскольку к семи часам уже было темно. Однако этот таинственный свет затмил их. Апа Пант, который тогда был представителем индийского правительства в Сиккиме, первым позвонил и спросил, что это такое происходит. Потом стали звонить многие: этот странный, неземной свет видело много сотен людей. Один из мастеров сказал нам, что в Тантрах говорится о таких явлениях, как о знаке, что кто-то достиг состояния будды.
Сначала тело Джамьянга Кхьенце собирались оставить в дворцовом храме на одну неделю, но очень скоро начали приходить телеграммы от его учеников. Это был 1959 год: многие из них, включая Дилго Кхьенце Ринпоче, только что оказались в эмиграции после долгого и опасного бегства из Тибета. Все они просили, чтобы тело не трогали и они получили возможность увидеть его. Поэтому мы оставили его в храме еще на две недели. Каждый день проводилось по четыре различных периода молитв, в которых участвовали сотни монахов, возглавляемых Ламами всех школ, а часто и под руководством держателей линий преемственности, и подносились тысячи за тысячами масляных ламп. От тела не исходило запаха и оно не начинало разлагаться, поэтому мы оставили его еще на неделю. В Индии летом крайне жарко, но, хотя проходили недели за неделями, в теле не наблюдалось никаких признаков разложения. В конце концов тело Джамьянга Кхьенце пролежало в храме шесть месяцев, и целое окружение обучения и практики возникло в его святом присутствии: учения, излагавшиеся самим Джамьянгом Кхьенце и не законченные к его смерти, были завершены его старшими учениками, и в них было посвящено множество монахов.
Наконец мы перенесли тело в место, выбранное им самим для кремации. Ташидинг является одним из наиболее священных мест Сиккима и расположен на вершине холма. Все его последователи пришли туда, и мы сами возвели ступу для его останков, хотя в Индии вся тяжелая физическая работа обычно выполняется наемными рабочими. Все, от малышей до стариков, от даже таких мастеров, как Дилго Кхьенце Ринпоче, до самых обычных людей, носили камни на холм и построили все сооружение своими руками. Это было величайшим из возможных свидетельств той преданности, что он вдохновлял.
Никакими словами не передать потерю, которой явилась смерть Джамьянга Кхьенце. Покинув Тибет, я и моя семья потеряли все свои земли и имущество, но я был слишком мал, чтобы у меня была какая-либо привязанность к ним. Потеря Джамьянга Кхьенце стала столь огромной утратой, что я до сих пор столько лет спустя скорблю о ней. Все свое детство я жил в солнечном сиянии его присутствия. Я спал в постельке, устроенной у ног его постели, и многие годы просыпался, слыша, как он шепотом читает свои утренние молитвы, под звук щелканья бус его мала – буддийских четок. Его слова, его учения, великое мирное сияние его присутствия, его улыбка – все это никогда не сможет исчезнуть из моей памяти. Он – вдохновение моей жизни, и именно его присутствие, так же, как Падмасамбхавы, я призываю всегда, когда у меня трудности или когда я учу. Его смерть была неизмеримой потерей для Тибета. О нем я обычно думаю так же, как о Дилго Кхьенце Ринпоче – если бы буддизм был уничтожен и только один он остался, то все равно буддизм был бы жив, потому что он был полнейшим воплощением того, что буддизм означает. С уходом Джамьянга Кхьенце ушла целая эра, а иногда кажется, что и целое измерение духовной силы и знания.
Он умер всего в шестьдесят семь лет, и я часто думаю, насколько иным было бы все будущее тибетского буддизма, если бы он остался жить, вдохновляя его рост в изгнании и на Западе, с тем же авторитетом и бесконечным уважением ко всем традициям и линиям, которые вызвали такую любовь к нему в Тибете. Поскольку он был мастером мастеров, и благодаря тому, что держатели линий преемственности всех традиций получали посвящения у него и им обучались, и потому почитали его как своего исходного учителя, он мог естественно сплотить их в духе преданной гармонии и сотрудничества.
Но все же великий мастер никогда не умирает. Джамьянг Кхьенце со мной, он вдохновляет меня сейчас, когда я пишу эти строки; он – та сила, что стоит за этой книгой, встает за мной всякий раз, когда я учу; он – основа и основание духа, лежащего во всем, что я делаю; это он продолжает указывать мне мое внутреннее направление. Его благословение и та уверенность, что оно дает мне, постоянно со мной, направляя меня сквозь все трудности моего старания представлять, как я только способен, ту традицию, столь высшим представителем которой он был. Его благородное лицо для меня сейчас живо более, чем любое из лиц, живущих ныне, и в его глазах я всегда вижу тот свет нездешней мудрости и сострадания, который не в силах погасить ничто на небе или на земле.
Пусть все вы, читатели этой книги, хоть немного познаете его так, как я его знаю, пусть все вы будете вдохновлены так же, как я, преданностью его жизни и великолепием его умирания, пусть все вы вынесете из его примера полной преданности благополучию всех разумных существ ту отвагу и мудрость, что нужны вам в наши времена для работы ради истины!
Глава XVII
ВНУТРЕННЕЕ СИЯНИЕ
Как только Изначальный Свет воссияет в момент смерти, опытный практик удержит его полное сознавание и сольется с ним, достигая тем самым освобождения. Но если мы не сумеем узнать Изначальный Свет, то столкнемся со следующим бардо светящимся бардо дхарматы.
Учение о бардо дхарматы – это очень особое наставление, характерное для практики Дзогчен и сохраненное в сердце дзогченовских учений на протяжении веков. Поначалу я чувствовал некоторое смущение по поводу публичного представления этого самого сакрального из учений, и в самом деле, если бы до этого не было прецедентов, я мог бы и вовсе его не давать. Тем не менее Тибетская Книга Мертвых и несколько других книг, ссылающихся на бардо дхарматы, уже были изданы, и это привело к некоторым наивным заключениям. Я чувствую, что чрезвычайно важно и своевременно дать доступное и прямое прояснение по поводу этого бардо, рассмотрев его в своем аутентичном контексте. Я должен отметить, что не затронул ни единой подробности о включенных в него продвинутых практиках, ибо никакие из этих практик ни при каких обстоятельствах не будут выполнены эффективно, как только при наставлениях и под руководством квалифицированного мастера, и когда передача и связь с учителем полностью сохранены в чистоте. Чтобы написать эту главу, которая, как я чувствую, является одной из самых важных в этой книге, настолько ясно, насколько это возможно, я собрал откровения из различных источников. Я надеюсь, что через нее некоторые из вас почувствуют связь с этим необычным учением, вдохновятся и начнут узнавать дальше, практикуясь сами.
ЧЕТЫРЕ ФАЗЫ ДХАРМАТЫ
Санскритское слово дхармата, по-тибетски чоньи, означает природу, присущую всему, суть вещей, таковых, какими они являются. Дхармата – это обнаженная необусловленная истина, природа действительности или истинная природа проявленного существования. То, что мы здесь обсуждаем, является как бы фундаментом для целостного понимания природы ума и природы всех вещей.
Окончание процесса распада сознания на элементы и восхождение Изначального Света открывает полностью новое измерение, которое теперь начинает разворачиваться. Вспомогательный способ, который я должен был найти, чтобы это объяснить, – это сравнение данного процесса с переходом ночи в день. Окончательная фаза процесса распада на элементы сознания умирающего является «темным» переживанием стадии «полного достижения». Она описана как «небо, окутанное тьмой». Возникновение Изначального Света подобно ясности в чистом небе за миг до рассвета. Теперь постепенно во всей своей красе начинает восходить солнце дхарматы, освещая очертания страны во всех направлениях. Естественное сияние Ригпа проявляется спонтанно и сверкает подобно энергии и свету.
Как только в ясном и чистом небе начинает восходить солнце, из всепроникающего пространства Изначального Света возникают светящиеся проявления бардо дхарматы. Название, которое мы даем этому проявлению звука, света и цвета, «спонтанное присутствие», ибо оно постоянно и прирожденно присутствует в пространстве «изначальной чистоты», являющемся его основой.
