Маргарита Альбедиль - Буддизм: Религия без Бога
«Беззаботное странствие без знания дороги»
В Японию буддизм попал с китайскими и корейскими монахами в VI в., а в IX–XI вв. он стал господствующей религией, хотя значение национальной японской религии синто возрастало всякий раз, когда возрастала угроза единству нации. Вообще же синто и буддизм существовали бесконфликтно, и власти этому всячески способствовали. Основу синто составляла главным образом обрядность, буддизм же был больше сосредоточен на проблемах внутреннего мира человека, поэтому они взаимодополняли друг друга, и даже возникали смешанные синто-буддийские учения.
Из всех буддийских школ в Японии дзэн оказалась самой популярной; именно она серьезно повлияла на формирование национальной психологии и стала даже определять образ жизни японцев. «В дзэн мы встречаем китайский прагматизм, обильно сдобренный индийской метафизикой с ее зовущими ввысь спекуляциями. Без этого совершенного соединения двух высочайших форм восточной культуры вряд ли дзэн мог вырасти даже в духовно близкой и потому плодотворной почве Японии. Дзэн появился в этой стране в самый благоприятный момент ее истории; ведь к тому времени старые школы буддизма в Нара и Киото доказали свою неэффективность, не сумев откликнуться на запросы новой духовной эпохи», — пишет японский буддолог Д. Т. Судзуки.
Главное правило дзэн — следовать естественному ходу жизни; только собственный опыт может привести человека к озарению-саторд. Из постулатов дзэн выросло искусство составления букетов-икебана и садов камней, многие ритуалы, например чайная церемония, медитационная музыка и т. п. Творческое проявление дзэн ощущается и в интерьере японского жилища, в живописи, каллиграфии, стихосложении, театре и т. д. Под влиянием дзэн складывались и боевые искусства: айкидо (самозащита), каратэ (борьба без оружия), кэндо (фехтование), кюдо (стрельба из лука) и др. Сами японцы отчетливо ощущают их связь с ритуальной практикой, в отличие от европейцев, которые видят в них лишь техники единоборства.
Парадоксальным образом дзэн-буддизм, придя в Японию как «беззаботное странствие без знания дороги», стал здесь предельно ритуализованным. К XIV в. идеи дзэн при покровительстве правителей-сегунов охватили практически всю японскую жизнь, включая даже политику; они стали основой и самурайской культуры, и ее духа бусидо.
Японская эстетика дзэн передает особое ощущение от переживания вечного в суетном. Дзэн породил и особую традицию любования природой, буквально пронизывающую всю японскую культуру: любование луной, цветущей вишней, осенними листьями клена, цветами и т. п. Любование цветами лежит в основе искусства аранжировки цветов — икебана. Поначалу они украшали буддийские алтари, а потом их стали ставить в домах, в нишах то-конома. Цветы аранжируют по трем линиям, которые символизируют небо, землю и человека. Основу букета составляет самый длинный стебель, обозначающий небо, рядом с ним — покороче, обозначающий человека, и третий, самый короткий, — земля. Стебли закреплены в вазе, которую подбирают по форме. Букеты составляют в зависимости от времени года; в них все глубоко символично. Больших букетов в Японии не признают: «Один цветок лучше, чем сто, передает великолепие цветка».
В течение многих веков огромную роль в жизни японцев играет чайная церемония тяною, которую возводят к первому патриарху Бодхидхарме, заснувшему во время медитации. В чайной церемонии участвуют мастер — тот, кто готовит и разливает чай, — и те, кто его пьют. У каждого из них своя ритуальная роль, предусматривающая и позу, и движения, и речь. В классическом виде чайные церемонии совершаются в чайных домиках — тясицу.
Внутри они просты и могут быть украшены лишь свитком с философским изречением, картиной художника или букетом цветов. Полумрак, предельная чистота и тишина создают ощущение уединения и покоя и настраивают на постижение внутренней гармонии.
Особое настроение создает и посуда: чашки, медный чайник, бамбуковая мешалка, ящик для чая и т. п. Японцы, в отличие от нас, не признают блестящей посуды; они ценят «патину времени» и «ржавчину веков». Убегание в древность — тоже особое свойство японского эстетического сознания, порожденного дзэн-буддизмом: все, что рождается, умирает, чтобы родиться вновь.
Близкое к этому эстетическое переживание чувствуют и самураи, делая харакири', они ощущают вечный ритм рождения и возрождения через собственную смерть, переживают мимолетность человеческой жизни и бесконечность истины. Хара буквально означает «живот», в переносном смысле — душу, ум, намерения, то есть все то, что мы обычно связываем с понятием «сердце». При этом, как, впрочем, и в других случаях, каждый жест, взгляд, поворот самурая отточен до естественной простоты, воплощая принципы дзэнской эстетики.
Дзэнские монахи или самураи были и первыми авторами картин сумиэ — истоки этой живописи тушью на шелке и бумаге также лежат в дзэн-буддизме. Сумиэ пишутся почти одним движением кисти по бумаге и основаны на незавершенности, недоговоренности. Прежде чем сделать кистью первый штрих, художник приводит себя в состояние глубокого сосредоточения самадхи, которое и дает ему ощущение единения с природой. Стебель бамбука, ветка дерева, травинка, кузнечик — лаконичная живопись настраивает на переживание величия единичного и передает ощущение запредельной отрешенности посреди разнообразия жизни, которое передается словом «ваби», буквально означающим «бедность». Быть бедным — значит не зависеть от внешних, мирских вещей, но чувствовать внутреннее присутствие некоей непреходящей ценности. С практической точки зрения это означает умение удовлетворяться малым.
Д. Т. Судзуки пишет, что «культ ваби глубоко вошел в культурную жизнь японского народа… Несмотря на современную западную роскошь и жизненные удобства, которые заполонили Японию, в нас все еще остается неискоренимое почтение к ваби. Даже в интеллектуальной жизни мы ценим не богатство идей, не тонкость или формальную логичность в выстраивании мыслей и разработке некоей философской системы; спокойно довольствоваться мистическим созерцанием природы и чувствовать мир как родной — вот что, скорее, вдохновляет нас, по крайней мере, некоторых из нас».
Многие черты дзэн- (чань-) буддизма оказались близки современному Западу; некоторые считают его важным символом культуры нашего времени. Особенно привлекательными кажутся техники медитации и психофизиологической тренировки, которая используется в Японии и других странах в психотерапевтических целях. Японские ученые, исследовав пути формирования личностных качеств по методике дзэн, предсказывают, что его роль в современном мире будет возрастать.
ГЛАВА 5
АЛМАЗНАЯ КОЛЕСНИЦА
Сияющий и несокрушимый алмаз
Третья буддийская колесница получила название ваджраяны, «алмазной колесницы». Слово «ваджра», сначала обозначавшее оружие древнего индийского бога Индры, громовержца ведийских мифов, в рамках буддизма чаще стало ассоциироваться с другим значением — «алмаз». Таким образом, ваджра воспринимается, с одной стороны, как образ совершенной сияющей природы пробужденного сознания, подобной несокрушимому алмазу, а с другой — указывает на само духовное пробуждение, подобное мгновенной вспышке молнии или удару грома. Ваджра — это еще и ритуальный предмет, символизирующий пробужденное сознание, а также великое сострадание и искусные средства, используемые для обретения духовной свободы.
Ваджраяна на Западе больше известна как тантризм, или тантрический буддизм — по названию текстов этого учения, тантр. Ее называли также «колесницей тайной Тантры» или тайным, сокровенным учением. Слово «тантра» буквально означает «основа ткани», то есть речь идет об основополагающих, базовых текстах.
Эта разновидность буддизма зародилась в Индии и достигла пика своей популярности в IX в., заполнив собой почти весь тогдашний буддийский мир. Однако со временем сфера ее влияния сузилась, и она прижилась только в Тибете, где уже с VII в. распространилась местная форма северного буддизма, соединившись с национальной религией бон.
Укоренение буддизма в Тибете, на Крыше Мира, связано со множеством легенд. Согласно одной из них, тибетцы узнали о существовании этой религии благодаря чуду: с неба упал ларец, в котором находились текст буддийской сутры и священные предметы. Правители Тибета почитали их как магических помощников, благодаря которым их государство процветало, и буддизму была открыта широкая дорога. Другая легенда связывает распространение буддизма с именем царя Сронцзангамбо, который взял в жены двух принцесс, дочь царя Непала и дочь китайского императора. Обе они были буддистками и привезли с собой священные тексты и предметы культа. Особенно ценным был дар китайской принцессы по имени Вэнь-Чэн — большая статуя Будды, которая до сих пор считается одной из главных святынь Тибета и хранится в монастыре Джок-ханг в Лхасе. Принцессы же почитаются как воплощения двух ипостасей богини Тары, Зеленой и Белой.
