Буддизм - Кеоун Дамьен

Слово «дхарма» можно перевести как естественный закон, это термин, охватывающий оба главных значения, а именно: принцип порядка и закономерности, наблюдаемый во всех природных феноменах, с одной стороны, а с другой — всеобщий нравственный закон, предписания которого были открыты достигшими просветления людьми, такими, как Будда (обратите внимание: он открыл Дхарму, но не создал ее). Все стороны жизни регулируются Дхармой; физические законы диктуют восход солнца, смену времен года, движение созвездий. В области нравственности она проявляется в законе кармы, обусловливающем последствия нравственного поведения индивидов в настоящей и будущей жизни. Жизнь в соответствии с Дхармой и соблюдение ее требований ведет к счастью, самореализации и спасению; игнорирование и нарушение — к бесконечному страданию в цикле перерождений (сансаре).

С точки зрения индийской нравственности этические предписания буддизма понимаются как определенные обязательства. Общие моральные нормы содержатся в пяти наставлениях: не отнимать жизни у живых существ, воздерживаться от лживых речей, не брать того, что тебе не принадлежит, и т. д. Они распространяются на всех без исключения. Принимая буддизм, человек принимает эти правила в процессе совершения ритуала, а употребляемые при этом слова выражают свободный и добровольный характер взятых обязательств.

Несмотря на огромное значение заповедей в буддийской морали, нравственная жизнь требует большего, чем просто соблюдение правил, которым надо не просто подчиняться, а подчиняться в связи с определенными причинами и мотивацией. Поэтому особое значение приобретают добродетели. Буддийскуюмораль в целом можно сравнить с монетой: с одной ее стороны — заповеди, с другой — добродетели. Фактически наставления представляют собой просто перечень поступков, которые добродетельный человек никогда не совершит.

В ранних источниках подчеркивается значение выработки правильных установок и привычек, чтобы нравственное поведение стало естественным и непроизвольным следствием усвоенных и должным образом интегрированных представлений и ценностей, а не просто формальным соблюдением правил. Это ясно из многих текстов заповедей. О том, кто соблюдает первое наставление, говорится: «Отложив дубину и меч, он живет в сострадании и доброте ко всему живому» (Д.i.4). Отказ от убийства, таким образом, в идеале является результатом сочувственного отождествления себя со всеми живыми существами, а не ограничения, накладываемого вопреки естественной склонности. Для достижения совершенства в соблюдении первой заповеди необходимы глубокое понимание взаимосвязи между живыми существами (в буддизме в длительном цикле перерождений мы все были друг другу отцами, матерями, сыновьями и т. д.), всеобщая благожелательность и сострадание. Хотя в совершенстве этими способностями обладают немногие, уважая заповеди, мы достигаем состояния человека, их имеющего, и, таким образом, становимся на шаг ближе к просветлению.

Добродетели, по Аристотелю, соблюдать трудно. Их назначение — противостоять негативным наклонностям (или порокам), таким, как гордыня или эгоизм. Длинные перечни добродетелей и пороков, которые появились в поздней литературе, выведены из ключевого комплекса трех главных буддийских добродетелей: бесстрастия (арага), благожелательности (адоша) и понимания (амоха). Они составляют противоположность упоминавшимся выше «трем корням зла», а именно страсти (рага), ненависти (доса) и заблуждению (моха). Бесстрастие означает отсутствие эгоистического желания, заставляющего человека отдать предпочтение собственным потребностям, благожелательность — доброе отношение ко всем живым существам, понимание — знание человеческой природы и человеческого блага, изложенное в таких доктринах, как Четыре Благородные Истины.

Краеугольный камень буддийской этики — вера в неприкосновенность жизни. Эта заповедь активно проповедовалась в неортодоксальных концепциях отреченности (самана) буддизма и джайнизма (хотя традиция отреченности известна раньше буддизма), но серьезно повлияла и на ортодоксальные школы. Принесение в жертву животных, широко практиковавшееся в религиозных ритуалах Индии с древнейших времен, было отвергнуто и буддизмом, и джайнизмом как жестокость и варварство. Отчасти поэтому в ортодоксальной традиции брахманизма принесение в жертву живых существ стало заменяться символическими жертвоприношениями — овощей, фруктов, молока.

Среди сторонников отреченности принцип неприкосновенности жизни, или ахимса, иногда доводился до крайности. Монахи-джайны, например, предпринимали все возможное, чтобы не уничтожать, даже случайно, крохотных насекомых. Они оказали некоторое влияние на буддизм, и многие буддийские монахи пропускали воду через ситечко, чтобы не погубить мельчайшие существа, которые могли находиться в питьевой воде. Они также старались не путешествовать во время муссонов, чтобы не наступить на насекомых, во множестве появлявшихся после дождей. Некоторые буддийские культуры с неодобрением относятся к земледелию, связанному с неизбежным уничтожением чьей-либо жизни при вспахивании земли. Однако в целом, несмотря на общность с традиционными индийскими (и индоевропейскими) взглядами на неприкосновенность жизни, в буддизме лишение жизни считается моральным злом, только если оно происходит преднамеренно или по неосмотрительности.

Как буддийские этические доктрины, например ахимса, относятся к современным нравственным проблемам, связанным с запрещением или разрешением абортов? Выступает ли буддизм в данном случае «за жизнь» или «за свободу выбора»? Буддийская вера в перерождение со всей очевидностью вносит новый аспект в споры о запрещении абортов. Ключевой вопрос для проблемы абортов — «С какого момента начинается жизнь?» — рассматривается в совершенно новом свете. Для буддизма жизнь непрерывна, это континуум без всякой точки отсчета. Рождение и смерть, как вращающиеся двери, через которые индивид проходит снова и снова. Но вера в перерождение усиливает или снижает серьезность проблемы абортов? Может показаться, что снижает, поскольку аборт — это просто откладывание перерождения на время. Однако, согласно традиционным источникам, преднамеренное убийство человеческого существа на любом этапе жизни является злом, независимо от того, родится оно снова или нет.

Хотя в целом жизнь бесконечна, буддизм верит, что каждая конкретная жизнь индивида имеет начало и конец. С древнейших времен в буддийских текстах высказывается мнение о том, что индивидуальная человеческая жизнь начинается при зачатии, и этот взгляд широко распространен в современных буддийских обществах. Авторитеты древности, конечно, не имели достаточных знаний в области эмбриологии, особенно относительно зачатия, но их понимание внутриутробного развития плода как постепенный процесс с конкретной точкой отсчета не особенно отличается от положений современной науки. Интерпретируя ранние источники в свете современных научных открытий, таких, как овуляция, большинство буддистов пришли к выводу, что жизнь индивида начинается с оплодотворения, с момента слияния мужской и женской клеток. В связи с этим в странах, более строго придерживающихся традиционных буддийских традиций — Шри-Ланке и Таиланде, — аборты запрещены законом с некоторыми незначительными исключениями, например в случае необходимости спасения жизни матери. В других государствах Азии к ним относятся по-разному. В Японии (где буддизм представляет влиятельную силу, но не является государственной религией) аборты разрешены, и в год их производится около миллиона. Это сопоставимо с полутора миллионами в США, население которых вдвое больше, чем в Японии. В Великобритании ежегодно в общей сложности делается около 180 тыс. таких операций.

Признавая, что аборт означает лишение жизни, буддизм в то же время известен своей благожелательностью, терпимостью в этом вопросе. Некоторые современные буддисты, особенно на Западе, считают, что эта тема значительно шире, чем она представлена в древних источниках, и что бывают обстоятельства, оправдывающие аборт. Во-первых, позиции ранних буддистов формулировались в обществе, где отношение к женщине весьма отличалось оттого, что мы имеем сегодня на Западе. Феминистские авторы обращают внимание на патриархальный характер традиционных обществ и узаконенное угнетение женщины в течение столетий (другие отрицают эти исторические ссылки, признавая их справедливость только в отношении определенных эпох и территорий). Утверждается также, что право на аборт неотделимо от эмансипации женщин и необходимо для восстановления справедливости. Буддисты, сочувствуя этим взглядам и поддерживая идею «права выбора» для женщин, рекомендуют им медитацию и беседу с буддийским учителем как способ разобраться в своих чувствах и принять решение, созвучное своей совести.