Буддизм: Религия без Бога - Альбедиль Маргарита Федоровна
Удивительно пластичный, буддизм принимает разные формы в зависимости от того, в какой стране он распространен: в Японии он соединяется с национальными синтоистскими верованиями, в Китае говорит со своими приверженцами на языке китайской культуры, а в Шри-Ланке пронизывает сингальскую культуру. Кстати, точное количество буддистов назвать невозможно, поскольку Будда не отвергал богов других религий и не запрещал своим последователям почитать их. Нет, он только предупреждал, что почитание богов может принести временное облегчение, но мало помогает в деле полного духовного освобождения от мучительных тягот мирской жизни. Поэтому приводимое обычно число сторонников буддизма — около четырехсот миллионов — весьма условно.
Большинство из нас воспринимают буддизм как религию экзотическую, чужую и далекую. Между тем это совсем не так. Со времени императрицы Елизаветы Петровны вплоть до сталинской эпохи он был официально признанной религией Российского государства. В 1991 г. скромно и почти незаметно отмечался юбилей — двухсотпятидесятилетие установления буддизма в восточных пределах нашего Отечества. Однако отсчет времени велся от его официального признания, реальное же проникновение буддизма в Россию началось гораздо раньше.
Связи России с буддийским Востоком старинные, их истоки уходят в глубь веков. С древних времен тянулись на Восток русские миссионеры и купцы, а путешественники искали пути — по морю и по суше, — которые вели в страны Востока, в том числе и на родину буддизма, в Индию. Не будем забывать и о геополитических факторах: российские территории расширялись преимущественно за счет восточных, а не западных направлений. Как отмечал академик В. П. Васильев, русских толкал в Азию сам ход исторических событий, и предел этого движения заранее установить было невозможно.
На протяжении всей нашей истории Восток в силу различных обстоятельств был близок, и потому неизбежным оказывался активный обмен духовными ценностями. Вспомним, что сама принадлежность России к западному миру далеко не всегда считалась окончательно установленной и что Восток для нас был и остается понятием не только географическим: с ним связываются также представления об иных культурных и духовных ценностях. Отечественный ориентализм проявлялся не только в науке, но и в поэзии, живописи, архитектуре и, наконец, в философии русского космизма.
Первая волна буддизма подступила к южным границам нашего Отечества на рубеже новой эры, хотя достоверно об этом стало известно сравнительно недавно. Сообщения древних путешественников уже давно заставляли ученых предполагать, что на территории современной Средней Азии до победоносного вторжения в ее пределы «всадников Аллаха» и утверждения там в VII–IX вв. ислама существовал буддизм. Буддийские паломники сами писали о распространении своей религии в тех краях. Буддизм исповедовало тогда большинство местного населения, и хотя он не был там господствующей религией, он сыграл в истории и культуре домусульманской Средней Азии весьма значительную роль.
Это предположение в полной мере подтвердили археологические исследования, начатые в Средней Азии в 20-х гг. XX столетия. Сейчас известно около трех десятков буддийских памятников, обнаруженных в этом регионе: храмы, ступы, монастыри и иные постройки, относящиеся ко П-Х вв. н. э. Они открывают нам неизвестный буддийский мир Средней Азии. Распространение буддизма началось здесь в первые века новой эры, когда южные земли этой области входили в состав могущественной Кушанской империи. И хотя буддизм здесь не сохранился, он оказал существенное влияние на разные стороны духовной жизни, в том числе и на характер ислама. Сыграл он и важную роль посредника, распространившись отсюда в страны Центральной Азии и Дальнего Востока.
Иная судьба была у другой волны буддизма, которая тысячелетие спустя выплеснулась в забайкальские степи и Нижнее Поволжье из Тибета и Монголии. Особенности буддизма здесь выступают более рельефно, если учесть географическое положение этих земель по отношению к остальному буддийскому миру. Ведь они лежат на его окраине, а окраины часто сохраняют то, что в центре разрушено или утрачено. Так и эти восточные пределы тогдашней Российской империи сохранили многое из того богатого духовного наследия, которое в других буддийских странах к тому времени уже исчезло и могло быть хотя бы отчасти извлечено только при археологических раскопках. «Через буддизм Индия становится нашим соседом на всем протяжении нашей азиатской границы от Байкала до Нижней Волги», — отмечал отечественный буддолог Ф. И. Щербатской в начале XX в. Познакомившись в Забайкалье с учеными ламами, он писал своему коллеге С. Ф. Ольденбургу, что увидел там живую Индию: «Все, что происходит здесь, в Are, есть, по всей вероятности, полнейшая копия того, что происходило в VII в. в Наланде (самом знаменитом буддийском университете Индии. — М. А.) <…> Следовательно, наряду с литературой мы имеем здесь саму жизнь, которую должны были бы по литературе отгадывать. А предстоит на этом основании изучить, кроме логики и философии, такие системы, как калачакра и другие йогические».
Однако интерес к буддизму в России далеко не всегда имел сугубо академический характер. Путешественники и православные миссионеры изучали буддийский быт обширных территорий Российской империи задолго до того, как сложилась научная буддология. В начале XX в. князь Э. Э. Ухтомский писал в злободневной для того времени работе: «Мы хотим наконец сознательно воспользоваться плодами стихийного движения казачьей вольницы в глубь Азии и стать звеном, соединяющим очаги христианской культуры с коснеющими во тьме языческими центрами».
Итак, история второй буддийской волны не так плотно скрыта от нас завесой времени, как история первой, и сравнительно хорошо изучена. Помимо исторических свидетельств сохраняется живая буддийская традиция и особая, овеществленная история в виде коллекций, хранящихся в наших музеях. «В России с давних пор интересовались буддизмом и начали с ним знакомиться более чем двести лет тому назад. Первые буддийские предметы попали в музей, устроенный Петром Великим, под названием Кунсткамера, и поныне хранятся в Академии наук. С тех пор русские ученые много занимались буддизмом и, изучая Азию, с которой Россия крепко связана вековыми сношениями, совершали поездки в буддийские страны и привозили оттуда немало предметов для русских музеев», — писал С. Ф. Ольденбург в очерке, посвященном первой буддийской выставке в Петербурге.
Она состоялась в 1919 г. В голодном, холодном и опустевшем городе, где по вечерам было темно и безлюдно, Россия знакомилась с образцами искусства одной из трех мировых религий. Устройство этой выставки было делом научной и художественной интеллигенции, сосредоточенной в Эрмитаже, Музее антропологии и этнографии (МАЭ), Азиатском музее Академии наук и в Русском музее. Было решено показать широкой публике сокровища буддийской изобразительной традиции, яркие образцы которой хранились в крупнейших музеях Петербурга — Петрограда и в некоторых частных коллекциях.
Устроители выставки ставили перед собой благородные просветительские цели, продолжая лучшие традиции российской интеллигенции. Свой очерк С. Ф. Ольденбург заключил так: «Современному человечеству, которое пока еще слабо и неумело стремится тоже к братству народов, необходимо как можно более познакомиться с тем, что в этом отношении уже сделано человечеством, и потому такое большое значение имеет для нас изучение и понимание буддийского мира, которым у нас и должна способствовать настоящая выставка».
Она имела огромный успех и вызвала настоящий взрыв культурологического энтузиазма. Верилось, что революция действительно распахнула двери перед широкими народными массами в неведомый им мир восточных религиозных представлений и что знакомство с буддизмом, начавшееся столь многообещающе, будет иметь и плодотворное продолжение, способствуя становлению всемирного братства, как уповали устроители выставки. Но в действительности сложилось иначе. Мрачной чередой потянулись годы хозяйственной разрухи, Гражданской войны, иностранной интервенции, репрессий и застоя. Всякий интерес к буддизму, как, впрочем, и к любой другой религии, сурово и жестоко пресекался. А из прежних знатоков буддизма, устроителей выставки 1919 г., на стезе ученого-буддолога в атеистических бурях тех лет устоял лишь Ф. И. Щербатской, да и то не до конца: последние годы его жизни сложились трагически.
