Тензин Гьяцо - Сутра сердца: учения о Праджняпарамите

В святилище защитника обычно есть монах, отвечающий за приготовление ритуальных подношений в виде напитка, который включает в себя чай и алкоголь. Я слышал от кого-то, что однажды в Тибете в одной из таких комнат-святилищ был монах, главная обязанность которого состояла в непрерывном выполнении ритуала разливания этого напитка-подношения. Этот монах был лыс, и вот через некоторое время он вдруг обнаружил, что на его голове начали отрастать волосы. Кто-то спросил его: «Откуда у тебя появились волосы?», и монах ответил: «Точно не знаю, но каждый раз, когда я делаю подношение напитка, я обтираю оставшиеся на моей руке капли о свою голову». Так что для некоторых лысых людей, желающих отрастить волосы, это, возможно, было бы решением!

Для всех нас, считающих себя последователями Будды, – включая и меня самого – важно постоянно проверять свою мотивацию и поддерживать в себе намерение освободить от страдания всех живых существ. Для меня это составляет особую трудность в силу моей роли светского и религиозного лидера тибетского народа. Хотя в прошлом практика объединения светской и религиозной власти иногда приносила Тибету пользу, однако несовершенство этой системы привело к недостаткам в управлении страной и к страданиям её народа. Даже в моем собственном случае, хотя я редко испытываю чувство гордости, когда сижу на высоком троне, чтобы давать учение, однако, если я перестану проверять свои помыслы, то в уголке моего ума могут возникнуть мирские заботы. Например, я могу почувствовать удовольствие, если кто-то похвалит мою лекцию, или опечалиться, если кто-то её раскритикует. Это пример подверженности стремлению к преходящим ценностям. Чтобы наша практика стала истинной практикой Дхармы, важно убедиться, что состояние ума и мотивация не загрязнены тем, что тибетские мастера называют восемью мирскими заботами[19].

Сидеть на троне и обладать политической властью – чрезвычайно соблазнительно, и бдительность учителя никогда не бывает чрезмерной. Мы должны вспомнить пример Будды, не стремившегося к мирской власти; в начале Сутры сердца говорится, что он просто сел и погрузился в медитацию.

Глава 7. Вступление на Путь в буддизме

 Далее текст Сутры сердца гласит:

В это же время бодхисаттва махасаттва арья Авалокитешвара ясно узрел практику глубокого совершенства мудрости и увидел, что даже пять совокупностей пусты от самобытия.

Следующее после Будды действующее лицо сутры – бодхисаттва Авалокитешвара. Термин бодхисаттва в переводе на тибетский язык состоит из двух терминов: чангчуб (тиб. byang chub, санкср. бодхи), что означает «просветление», и семпа (тиб. sems dpa', санскр. cammed), что означает «герой» или «существо». Итак, вместе получается чангчуб семпа, что означает «просветлённый герой». В термине чангчуб- «просветление» – первый слог чанг указывает на преодоление и устранение всех препятствующих сил, а второй, чуб, – на реализацию полноты знания. Вторая часть названия – семпа, или «героическая личность» – указывает на присущее бодхисаттве качество великого сострадания. Бодхисаттвы – это существа, которые из чувства сильного сострадания никогда не оставляют других своим вниманием; все их устремления направлены на благополучие живых существ, и они целиком посвящают себя обеспечению этого. Таким образом, слово бодхисаттва указывает на того, кто в силу своей мудрости героически устремляется к достижению просветления из сострадательной заботы обо всех живых существах. Уже само это слово содержит в себе обозначение качеств бесконечного альтруизма.

В данной сутре упоминается бодхисаттва Авалокитешвара, называемый в Тибете Ченрезиг. Имя Ченрезиг означает бодхисаттву, который в силу своего великого сострадания никогда не отвлекается от нужд живых существ, всегда обозревая их с чувством глубокой заботы. Он зовётся также Локешварой (тиб. Джигтен Вангчуг), что буквально означает «совершенный владыка мира». В контексте Сутры сердца Авалокитешвара появляется в форме бодхисаттвы, находящегося на десятом уровне развития[20].

В сутре говорится, что «…бодхисаттва махасаттва арья Авалокитешвара ясно узрел практику глубокого совершенства мудрости…». Это означает, что Авалокитешвара постиг способ практики глубокого совершенства мудрости. Следующая строка разъясняет, каков этот способ:«…и увидел, что даже пять совокупностей пусты от самобытия». Это и есть смысл практики совершенства мудрости.

Вообще говоря, существует три вида текстов, авторство которых относят к Будде: слова, которые были действительно произнесены самим Буддой; слова, произнесённые от имени Будды его учеником или бодхисаттвой, и слова, которые были произнесены учениками и бодхисаттвами в силу непосредственного вдохновения Будды. Тогда как предварительный раздел Сутры сердца, относящийся к контексту происхождения её учения, принадлежит ко второй категории писаний, основная часть текста принадлежит к третьей категории, как показано в следующем отрывке:

Тогда достопочтенный Шарипутра, [вдохновляемый] силою Будды, обратился к бодхисаттве махасаттве арья Авалокитешваре, с такими словами: «Если какой-нибудь сын [или дочь из благородной] семьи желает выполнять практику глубокого совершенства мудрости (Праджняпарамиты), как им следует изучать [её]?»

Шарипутра – один из двух главных учеников Будды, отличавшийся самым ясным пониманием пустоты. Однако здесь Шарипутра предстаёт как высоко реализованный бодхисаттва, а не как простой ученик. Согласно сутре, в данном случае Будда не излагает это конкретное учение сам, но остаётся погружённым в медитативное созерцание разнообразия феноменов-дхарм, именуемое «проявленность глубины». Но именно это пребывание Будды в однонаправленном созерцании вдохновляет Авалокитешвару и Шарипутру вступить в диалог, который становится Сутрой сердца. Итак, основная часть сутры, учение о совершенстве мудрости, начинается с вопроса Шарипутры. 

 В тексте мы читаем, что «…достопочтенный Шарипутра, [вдохновляемый] силою Будды, обратился к бодхисаттве махасаттве арья Авалокитешваре, с такими словами: «Если какой-нибудь сын [или дочь из благородной] семьи желает выполнять практику глубокого совершенства мудрости (Праджняпарамиты), как им следует изучать [её]?» Это упоминание «сыновей или дочерей из благородной семьи» буквально означает детей, принадлежащих некоему известному роду. Это можно понимать так, что здесь сказано о людях, пробудившихся к пониманию своей природы будды, врождённого потенциала просветления. Однако мы находим косвенное упоминание о трёх типах существ, реализующих три типа просветления, – это шраваки («слушатели»), пратьекабудды («достигающие в одиночку») и будды. В данном случае это упоминание относится в первую очередь к тем, чьи духовные склонности направлены на обретение состояния будды путём бодхисаттвы. К такой предрасположенности пробуждаются в результате развития в себе великого сострадания.

Кроме того, этот отрывок относится к практикующим, желающим упражняться в обретении «шести совершенств»[21], которые являются основой пути бодхисаттв, к тем, чей ум охвачен сильным состраданием, желанием освободить от страданий всех живых существ. Такое обширное сострадание смягчает сердце человека и побуждает его вступить на путь бодхисаттвы. «Благородные сыновья и дочери» – это люди, породившие в себе такое сострадание.

Упоминание «благородных сынов и дочерей» имеет ещё одно дополнительное значение, о котором следует знать современным практикам. Эта фраза ясно указывает на то, что пол человека не имеет значения в отношении действенности практики совершенства мудрости. На самом деле это также верно и для всех ключевых аспектов буддийского пути. Рассмотрим в качестве примера учения Винаи о нравственности и монашеской дисциплине, которые имеют огромное значение для непрерывного существования и сохранения буддийской Дхармы.

Сказано, что там, где присутствует Виная, воплощённая в практике трёх ритуалов, также присутствует Учение Будды, а там, где этого нет, Учение отсутствует[22]. Если мы внимательно рассмотрим учения о нравственности, предписания и практики монашества, то увидим, что возможности здесь равным образом предоставляются как практикующим мужчинам, так и женщинам. В Винае существует традиция полного монашеского посвящения как для женщин, так и для мужчин; а в отношении комплексов обетов, которые принимает каждый из них, нельзя указать, кто из них выше: мужчины или женщины. Хотя вследствие культурных традиций Древней Индии полностью посвященные в монашество мужчины, или бхикшу, по сравнению с полностью посвященными в монашество женщинами, бхикшуни, считались старшими, однако в самих обетах нет никакой иерархической разницы.