Мэри Элис Монро - Место, где зимуют бабочки

– Ступайте с Пабло, – хмуро бросил мужчина. – Он отведет вас, куда вам надо.

– Спасибо. – Марипоса склонила голову в легком поклоне.

После чего они обе поспешили за Пабло. Тот подвел их к довольно ветхому сараю, откуда вывел на улицу двух лошадей. Марипоса взяла себе ту, что побольше: резвая белая кобылка по имени Бланка. Луз досталась небольшая черная лошадка с несколько обвислой спиной по имени Негра. Пабло ловко оседлал лошадей, после чего навязал лошадь Луз на поводок, а Марипосе коротко бросил: «Поехали!», подкрепив команду взмахом руки.

Марипоса уверенным движением погладила Бланку по шее и прошептала ей что-то ласковое. Лошадь навострила уши и, повернув голову, стала внимательно разглядывать Марипосу. А она тем временем быстро поставила ногу в стремя и легко вскочила в седло. Луз никогда в жизни верхом не ездила, и, кажется, ее лошадка это в момент поняла. Пабло обошел лошадь и сделал для Луз ступеньку, сомкнув ладони, чтобы она поставила туда ногу, забираясь на Негру. Его уверенность помогла ей, так что она с маху перекинула ногу через спину лошадки и чуть не свалилась с другой стороны на землю, не рассчитав усилий. Поерзала в седле, устраиваясь поудобнее, и взяла в руки поводья. Пабло взялся за веревку и неторопливо повел ее лошадь за пределы загона.

Марипоса щелкнула языком и слегка поддала своей Бланке, после чего та бодро зашагала вперед, оставив позади Пабло. Всем своим видом Марипоса давала понять, что она не позволит мальчугану рулить ситуацией и вести ее за собой. Ей не нужны провожатые, чтобы попасть в священное для ее семьи место. Она смотрелась весьма импозантно на белой своей кобылице, демонстрируя отменную выправку настоящей наездницы: плечи слегка развернуты, подбородок вперед, руки уверенно держат поводья. Опять королева. Бланка повела всех по разъезженной, покрытой грязью дороге, петляющей между гор, которые сомкнулись сплошной стеной вокруг, по направлению к узкой расселине между скал.

Бедняжка Негра была такой же худой доходягой, как и их проводник, но, слава богу, шла по грязи не спотыкаясь, равномерно перебирая копытами и отмеряя один шаг за другим, медленно, но верно продвигаясь вперед по узкой тропе. Одной рукой Луз вцепилась ей в гриву, другой, мертвой хваткой, – в седло. Главное – удержаться и не упасть! Они медленно пробирались сквозь густую лесную чащобу. Серая вулканическая пыль толстым слоем покрывала землю вокруг. Всякий раз переступая копытом, лошадь Марипосы поднимала вокруг себя клубы пыли, которые тяжелым облаком оседали на шагающих сзади Луз и Пабло. Время от времени Негра чихала, и Луз испытывала страшные угрызения совести. Надо же, тащить животное по такой пылище! Да и мальчонка наглотается пыли сегодня вдоволь. У него и так болезненный вид. Такое впечатление, будто он уже много лет отработал на рудниках.

Медленно, но неуклонно они поднимались все выше по крутому, почти отвесному склону. Все труднее становилось дышать, и все сильнее пробирал холод. Тяжелый подъем. Луз то откидывало назад, когда дорога петляла вниз, то бросало вперед, когда начинался очередной подъем, и она, вжавшись в седло, молила лишь об одном: только бы ее лошадь не оступилась на камне и не упала. Но самое страшное – это когда они пробирались по узеньким тропам по кромке обрыва, а Негра выбивала копытами камни из-под земли, и те со страшным грохотом летели вниз, в пропасть. У Луз перехватывало дыхание, и она старалась смотреть только на небо.

И вдруг она увидела бабочку. Красивая, огромная бабочка-данаида кружила рядом с ней. Она так разволновалась и так обрадовалась, что в первый момент даже хотела окликнуть Марипосу, чтобы поделиться с ней открытием. Но тут же остудила свой пыл: обида была еще слишком сильна. А потому она промолчала. И продолжила любоваться красавицей бабочкой в одиночестве, разглядывая ее с тем неподдельным восторгом, словно увидела бабочку впервые в жизни. Пабло тоже заметил данаиду. А увидев ее улыбку, весело хихикнул. Пыль на его лице при этом растрескалась, и десятки мелких лучиков разбежались в разные стороны. Он махнул рукой вперед.

Мальчонка был прав. Чем выше они поднимались, тем все больше бабочек встречалось им на пути. Они порхали уже не поодиночке, а группами, по десять-двадцать штук. А когда они проезжали мимо высохшего русла реки, то уже сотни бабочек проносились мимо них. По всей вероятности, то был кратчайший путь до тех деревьев, где они устроились на зимовку. При виде такого зрелища Луз, не в силах удержать радость в себе, рассмеялась. Ее душа переполнилась. Какая красота! Куда ни глянь, везде сотни, тысячи бабочек: на деревьях, на земле, на чахлых цветах, из которых они сосредоточенно высасывают остатки нектара, греясь в скудных лучах осеннего солнца.

Восхождение продолжалось почти час. И вдруг их взору предстала почти идиллическая картина – огромная живописная долина. Луз осторожно задрала голову – так молодой олененок осторожно оглядывается по сторонам, выходя из леса, – и в ту же минуту почувствовала приятное тепло на щеках. Солнце уже грело вовсю. Нежная изумрудно-зеленая трава была вся усыпана цветами всевозможных форм и расцветок: желтые, алые, пурпурно-красные. Наверняка Маргарет была бы на седьмом небе от счастья, увидев такое пиршество цветов и красок, подумала Луз и мысленно улыбнулась, представив себе, как подруга тут же бросилась бы записывать названия всех увиденных ею растений в свой дневник наблюдений. Уж названия-то она знает все до единого! Можно не сомневаться. Тысячи бабочек вились в воздухе, махали прозрачными крылышками над цветами, лакомясь их сладким нектаром и купаясь в солнечных лучах. Издали они были похожи на крохотных сказочных фей.

Марипоса остановилась и спрыгнула с лошади. Луз последовала ее примеру. После часовой тряски в седле ноги ее сделались ватными, и она принялась разминать их, пока Марипоса о чем-то договаривалась на испанском с проводником. Мальчонка понимающе кивнул и отвел лошадей в тень.

– Дальше мы пойдем пешком, – сообщила Марипоса Луз. – Вот, держи.

Она протянула Луз бутылку с водой. Луз с жадностью принялась пить. Сама она не додумалась прихватить с собой воду и теперь была благодарна матери. Марипоса держала свое слово, и шли молча. Когда Луз выпила всю воду, Марипоса забрала пустые пластиковые бутылки и спрятала их в рюкзак.

– Не забудь про кисет, – коротко напомнила она дочери.

Как будто такое можно забыть, с возмущением подумала Луз. Хотя в эту минуту ее раздирали самые противоречивые чувства. С одной стороны, обида на мать все еще ворочалась в ее сердце. А с другой – ей так хотелось поделиться с Марипосой теми волшебными мгновениями, что она сейчас переживает. Интересно, смогла ли бы бабушка в ее возрасте преодолеть сейчас такой подъем? И какими такими историями она бы захотела с ней поделиться? Луз молча последовала за матерью. Марипоса шла быстро, делая большие шаги. Так они и шли по цветущей долине – одинокие, молчаливые.

Следующий этап восхождения оказался не менее трудным: пришлось карабкаться по отвесному горному склону, поросшему лозой. Луз чувствовала, как задыхается от нехватки воздуха, дыхание ее сделалось частым, прерывистым. И то и дело нужно было делать остановки, чтобы перевести дыхание. Ее даже стало пошатывать, водило из стороны в сторону. Совсем расклеилась, досадовала она на себя. А вот на Марипосу высота не производила никакого видимого воздействия. Она все так же уверенно продвигалась вперед, твердо стояла на земле, вышагивая своими длинными ногами далеко впереди Луз.

Но вот она остановилась, нагнулась и подняла с земли бабочку. Когда Луз поравнялась с ней, бабочка продолжала лежать неподвижно у нее на ладони, но было видно – она жива. Марипоса осторожно поднесла данаиду ко рту и, прикрыв другой ладонью, подула на нее, обдав теплой струей воздуха. А потом так же осторожно раскрыла ладони. Бабочка содрогнулась всем своим крохотным тельцем, расправила крылышки, несколько раз ими взмахнула, сорвалась с ладони и улетела.

Луз бросила на мать удивленный взгляд. Эта женщина поистине соткана из противоречий. То она сдержанна и даже замкнута, то эмоции перехлестывают через край. То горячо, то холодно. То она безжалостно крушит все вокруг себя, то спасает погибающее насекомое…

Марипоса молча отряхнула руки.

– Иногда бабочки сильно зябнут и впадают в ступор, – пояснила она и добавила, улыбнувшись: – Выход в таких случаях всегда один. Врачи бы прописали немедленную сердечно-легочную реанимацию, если говорить по-научному. Или то, что мы называем искусственным дыханием.

Луз не улыбнулась в ответ, а с серьезным лицом стала оглядываться по сторонам в поисках других пациенток, которым тоже нужна срочная СЛР.

– Последняя часть пути – самая трудная, – снова подала голос Марипоса. – Но у тебя все получится. – Она прекрасно видела, как тяжело дается Луз этот подъем. – Главное, будь осторожна в зарослях лозняка. Готова? Голова больше не кружится? – Надо же, и это от нее не укрылось, отметила про себя Луз. – Вот и хорошо!