Кафа Аль-зооби - Лейла, снег и Людмила
Лейла сидела и слушала его с изумлением, забыв о волосах, которые так и лежали, распущенные, на ее плечах.
«Ах, Андрей, если бы ты знал, о чем говоришь!»
Но он не мог знать. Теперь, когда она, наконец, решилась рассказать ему о своих любовных историях и о Рашиде, он окружил ее ореолом непорочности. Выдуманной непорочности.
Слушая его, Лейла все больше убеждалась в том, что с сегодняшнего дня их разделяют не обязательства, взятые ею на себя, не Рашид и не кто-либо другой, а только Андрей. Он сам, и никто больше, поскольку все разделявшее их до сих пор стерлось, стало тенью, начало таять и исчезать в темноте. Андрей говорил с преувеличенной романтичностью, и с каждым сказанным им словом между ними поднималась стена, и к концу разговора она выросла неимоверно. Лейле казалось, что теперь они стоят по разные стороны стены, и им трудно дотянуться друг до друга.
– Что с тобой, Лейла? Отчего ты так погрустнела?
– Я не знала, что ты такой романтик.
– Это ты пробудила во мне романтичность. Если бы не наша встреча, то от романтичности не осталось бы и следа. Но почему тебя огорчили мои слова? Я сказал что-то неприятное?
– Нет, – ответила она взволнованно. – Я просто не ожидала, что ты так хорошо понимаешь особенность твоих отношений со мной. Скажу, что эта особенность, которая очень нравится тебе, утомила меня до такой степени, что почти потеряла привлекательность в моих глазах.
– Я понимаю, Лейла. Хорошо понимаю это, и именно это делает тебя в моем представлении почти святой.
Ей хотелось, чтобы он ушел сейчас же и оставил ее одну. Она закроет за ним дверь на ключ, потом заберется в шкаф и закроет ее дверцу тоже, а в шкафу забьется в тесный угол и спрячется там. Она желала проникнуть в какую-нибудь узкую нору, свернуться там клубком, задержать дыхание, заткнуть уши, закрыть глаза, чтобы перестать слышать, видеть и думать.
– Лейла, что с тобой?
– Ничего. Я думала над твоими словами.
– Я не предполагал, что они тебя огорчат.
– Нет, я не огорчена.
– Но ты вдруг переменилась в лице.
– Ладно, давай выйдем.
Ей хотелось выйти не только из квартиры, но и из этих мгновений, покинуть их немедленно, чтобы они стерлись не просто во времени, но и в памяти, – будто их не было вовсе.
На улице ее ждал долгий день, – день, который предстояло провести с Андреем. В глубине души Лейле хотелось, чтобы он ушел и оставил ее одну. Не потому, что она мечтала расстаться с ним, – просто ей до смерти хотелось сейчас побыть одной, ничего не говорить, ничего не слышать. Хотя бы сегодня. Она снова думала о том, что если бы он вышел и оставил ее одну, она бы заперла дверь, завесила бы окна – может быть, даже чем-то плотным, чтобы ни один луч солнца не проник внутрь. И, наверное, сидела бы с закрытыми глазами.
Но на улице ее ждали долгий день, яркое солнце и вопросы Андрея.
Его голос едва достигал ее слуха, проникая сквозь шум, непрестанно раздававшийся в ушах. В этом шуме она различала обрывки произнесенных им фраз: «Ты устояла, Лейла. Я не ожидал, что ты сохранишь непорочность в то время, когда мир тонет в дешевых удовольствиях. Чем больше ты сопротивляешься, тем больше я тебя люблю». Она ничего не могла поделать с собой: ни заткнуть уши, ни услышать что-либо другое. Шум окружал ее изнутри и снаружи. Он расширялся, расходился во все стороны и поглощал ее.
– Лейла! С тобой что-то происходит. Я начинаю волноваться. У тебя отрешенный вид, и ты почти не слышишь меня, – забеспокоился Андрей, когда они оказались за столиком кафе.
Она не знала, что ответить. Ее выручил подошедший официант. Кроме еды, она заказала бокал вина. Когда официант отошел, Андрей спросил с удивлением:
– Разве ты пьешь?
– Изредка и немного. Я разочаровала тебя? – Она хотела добавить «в этом тоже», но удержалась.
– Нет, наоборот. Я считаю – это неплохой прогресс.
Лейла подумала, что вопрос выпивки – хороший повод перевести разговор в другое русло, и рассказала, как впервые выпила вместе с Людой, когда они поехали за город отмечать день ее рождения. Потом рассказала о коммунальной квартире. Она говорила много, вдаваясь в подробности, почти забыв о шуме, раздававшемся в ушах, а Андрей слушал.
Выйдя из кафе, они пошли гулять. В памяти Лейлы одна за другой оживали давние истории – о Людмиле, Иване, Наталье, Максиме Николаевиче.
В тот момент, когда она увлеченно говорила, Андрей неожиданно прервал ее вопросом:
– Лейла, ты так и не рассказала, что за проблемы между тобой и Рашидом.
Она не ответила. Оказалось, ей не удалось далеко убежать. Своим вопросом Андрей будто обвил ее веревкой, легко затянул и вновь бросил Лейлу в пропасть.
– Я вижу, тебе нелегко говорить, – заметил он. – Попробую помочь: он любит тебя?
– Да, – ответила она.
– А ты?
– Что я? – переспросила она смущенно, словно ее обвинили в чем-то.
– Как ты к этому относишься?
– А как, по-твоему, я могу относиться? Я не люблю его. Уважаю и отношусь к нему хорошо, как к брату.
– А в чем тогда проблема?
– Ты спрашиваешь так, будто не знаешь Рашида.
– Я знаю его хорошо. Но я спрашиваю о тебе: что за разногласия у тебя с ним? Почему ты так беспокоишься?
Она смотрела на него, но мысли ее были далеко – и от Рашида, и от него самого.
– Лейла, почему ты молчишь? О чем задумалась?
– У меня никаких проблем.
– А мне так не кажется. Но все же я принимаю твой ответ. Скажи, пожалуйста, когда это случилось?
– Что ты имеешь в виду? – спросила она испуганно.
– Когда он признался тебе в любви?
– Много лет назад.
– И ты отказала?
– Да.
– И он продолжал преследовать тебя?
– Нет. Наши отношения прервались на какое-то время.
– А потом?
– Потом… – она запнулась. Затем добавила: – Потом возобновились, но стали прохладные. Он занимался работой и семьей, а я была занята учебой.
– А потом, после смерти Галины, он снова стал предлагать свою любовь?!
– Да, – вздохнула Лейла.
– И ты отказала?
– Да.
– Это твое право, если у тебя нет любви к нему. Но я не нахожу оправдания твоей тревоге. Объясни, что беспокоит тебя так сильно?
– Ничего.
– Мне кажется, ты боишься его. Лейла! Скажи откровенно: он давит на тебя? Угрожает чем-то?
– Нет, ничем.
– Тогда почему ты так переживаешь? С того момента, как ты увидела его вчера, ты сама не своя. – Андрей испытывал явную досаду.
Она также ответила с досадой, вздыхая:
– Андрей, прошу тебя… Я устала. Мы можем отложить этот разговор?
– Зачем?
– Потому что… Потому что я не хочу говорить об этом сейчас. Обещаю, что мы поговорим об этом позднее.
– Когда? Я уеду сегодня вечером и увижу тебя только через неделю. Я буду переживать, тем более что это не телефонный разговор. Мы должны поговорить об этом сейчас!
Лейла почувствовала облегчение. Неделя! Раньше она и представить не могла, что способна мечтать оказаться вдали от него. Она останется одна на целую неделю! Ах, если бы он уехал сейчас! Она бы убежала в свою квартиру, закрыла бы дверь, завесила бы окна… Осталась бы сидеть в тишине, где не будет слышно ничего, даже шума ее мыслей.
– Ну вот, ты снова молчишь. И не понимаешь, как меня беспокоит твое молчание.
– Мне очень жаль. Я не хочу, чтобы ты беспокоился, но сейчас я действительно чувствую себя усталой, а разговор на эту тему утомляет меня еще больше. Пожалуйста, давай отложим его. Когда ты приедешь в следующий раз, обещаю, мы поговорим, и я отвечу на все твои вопросы. А сейчас не настаивай, прошу тебя.
– Если сейчас тебе тяжело говорить, то и в следующий раз будет не легче.
– В следующий раз будет иначе.
– Я не знаю, как я уеду сегодня, – произнес он, вздыхая.
– А в чем дело?
– Дело в тебе… И в Рашиде тоже. Вы останетесь здесь, а я буду далеко. Не понимаю, что происходит, а ты не хочешь ничего объяснить.
– Не беспокойся… Между мной и Рашидом ничего не случится.
– Я совсем не уверен в этом, – сказал он и умолк.
Лейла ничего не ответила. Его страдание мучило ее тоже, но она чувствовала себя не в силах изменить что-либо.
После долгого молчания Андрей заявил:
– Слушай, я поеду сейчас к Рашиду и спрошу у него обо всем.
– Ради Бога, не делай этого! – взмолилась она, хватая его за руку и чувствуя, что находится на грани срыва.
– Ты боишься его даже больше, чем я предполагал. Если ты все сейчас не объяснишь, я пойду к нему.
– Я объясню, – согласилась Лейла, полная отчаяния.
В ее голове быстро пронеслись слова, которые она скажет, – об Игоре, Жене, Рашиде. Она скажет, что не устояла, что она не невинна, как он думает, а такая же, как и все, – с ошибками и грехами. И не святая. Вовсе не святая! Эти слова промелькнули в ее сознании подобно комете, которая тяжелым грузом осела в ее душе, оставив в ней зияющую дыру.
– Я жду, – сказал Андрей, когда они присели на первой попавшейся скамейке парка.
Лейла перевела дух и начала неуверенно:
– Дело в том, что когда я отказала Рашиду во второй раз, он стал настаивать… Сказал, что пойдет к моему отцу и попробует его убедить. И думаю, Рашид поговорил с ним… И без большого труда уговорил, – говорила она, не задумываясь, как позднее объяснит свой обман. Это «позднее» не волновало ее. Ей важно было дать Андрею более или менее разумный ответ, чтобы он уехал успокоенный. Как бы она хотела, чтобы он оставил ее сейчас же, уехал со своими вопросами и подозрениями.
