Эшли Родс-Кортер - Три коротких слова
Она с грохотом повесила трубку.
Через час телефон зазвонил снова.
– Лена? Какая Лена? – резко спросила Адель. По всей видимости, моего куратора из Флориды, Денниса Бенсона, сменила новая сотрудница, Лена Джеймисон. Внезапно Адель сникла. – Когда вы приезжаете?
Она молча повесила трубку, прошла в свою комнату, прикрыла дверь и зарыдала в голос. Я уткнулась носом в лежащую рядом со мной собаку и засопела, вдыхая солоноватый запах шерсти.
Глава 4
В ожидании мамы
– Я не хочу уезжать! – рыдала я.
– Надо, ненадолго, – утешала меня Адель. Она убедила нас, что через пару дней мы вернемся, поэтому я не взяла с собой ни своих платьев, ни кукол.
У нас с Люком был всего один зеленый чемоданчик на двоих.
– Твою школьную форму мы оставим здесь, ведь ты сразу пойдешь в подготовительную группу, когда вернешься. – Адель крепко прижала меня к себе и, как бы между прочим, добавила: – Кроме того, во Флориде осталась твоя мама. Разве ты не хочешь с ней повидаться?
В аэропорту нас встречала Лена Джеймисон, невысокая коренастая женщина, всем своим видом показывавшая, что с ней не забалуешь. Она зачем-то пожала мне руку, после чего строго осмотрела пятнышки, усыпавшие плечи Люка.
– Что это за красные точки? – осведомилась Лена прокурорским тоном.
Люк испуганно захныкал.
– Его комары покусали, – ответила я за брата и опустилась на колено. – Не плачь, Люки, мы съездим к маме и вернемся, когда дедуля поправится, да?
Я вопросительно взглянула на Лену, но она отвела взгляд.
Спустя четырнадцать часов мы сонно покачивались на заднем сиденье автомобиля, петляющего по извилистой трассе на пути в Сеффнер. Мисс Джеймисон высадила нас на пороге дома Паулы и Милтона Пейс.
Снаружи их фермерский домик показался мне не очень-то просторным даже для десяти человек. Трехлеток было пятеро: Люк и две пары близнецов. В комнате мальчиков стояли приземистые трехъярусные кровати. Меня поселили вместе с родной дочерью Пейсов и одной из близняшек.
За истекшие два с лишним года дом Пейсов стал моим шестым пристанищем. Более противного места – на то время – я не видела. Через пару лет, когда меня переведут к Шпицам, я вспомню казарменную тесноту и тошнотворные запахи, с которыми впервые столкнулась у Пейсов. Позднее к нам набились еще четверо детей, и в доме стало проживать одиннадцать приемных душ в возрасте от двух до шести лет.
Поначалу я наотрез отказалась разбирать свои вещи.
– Завтра я отсюда уеду!
На следующий день я вынула свою расческу, зубную щетку и пасту, но одежду по-прежнему держала в чемоданчике. Я не собиралась обвыкаться у Пейсов, кроме того, карапузы могли растащить мой и без того скромный гардероб. Миссис Пейс вечно на кого-то орала, и больше всего доставалось Люку. Меня воротило от грязных подгузников, сопливых носов, от малышей, орущих днями напролет в надежде получить хоть крупицу внимания. Главное окно гостиной выходило на пастбище; глядя, как ветер колышет травы, я размышляла, что стало с дедулей и Аделью и почему я до сих пор не виделась с мамой. Где-то там за горизонтом лежала Южная Каролина, – как мне туда попасть?
– Сколько мы еще здесь пробудем? – спросила я миссис Пейс, когда в моем чемоданчике не осталось чистых вещей.
В ответ донеслось что-то невразумительное.
– Когда я увижусь с мамой? – Я топнула ногой. – Адель сказала, что я поеду к ней, так когда же?
Из моих требований ничего не вышло, меня только раз за разом отправляли в детскую, где я озабоченно грызла ногти.
Люк не отходил от меня ни на шаг.
– Сестричка! – звал он, если я выходила в другую комнату, и пытался проскользнуть вместе со мной в туалет.
– Хочу спать в комнате у Эшли, – умолял он по вечерам.
– Мальчики спят в своей спальне, девочки – в своей, – повторяла миссис Пейс, как будто это могло унять Люка.
Даже в свои пять лет я догадывалась, что к Люку нужен особый подход. Когда ему было страшно или одиноко, я его утешала. До того, как мы переехали к Адели, Люк хвостиком бегал за мной, а по утрам заползал ко мне в кровать. Миссис Пейс застукала его, когда он тайком пробирался в мою комнату, и оповестила Лену Джеймисон, которая подшила к нашему досье направление к психологу – исключить развратные действия. Никто из органов опеки не потрудился хотя бы пролистать наши документы, ведь было ясно как день, что в свои три годика Люк потерял маму – толком он ее и не знал, – затем миссис Хайнз и вот теперь – Адель. Возможно, малыша травмировали ранение дедули и наш спешный отъезд. Он оказался в доме, битком набитом чужими людьми и детьми. Ему не доставалось ни родительской любви, ни внимания. Он держался за меня, как утопающий за веревочку, ни о каком «разврате» и речи быть не могло. Смехотворные домыслы задевали соцработников за живое; они обожали раздувать из мухи слона.
В Плант-Сити у Пейсов был детский сад неполного дня «Ангелочки», куда водили малышей, пока дети постарше занимались в школе. Мне очень хотелось надеть свои крылья, которые смастерила Адель, но, разумеется, они остались у дедули. Школьный автобус привозил учеников к «Ангелочкам» после обеда, а к вечеру, когда сад закрывался, мы все вместе отправлялись домой. Похожие на горстку писклявых птенцов, выпавших из гнезда, мы жаждали хоть какого-нибудь внимания. Каждый выпрашивал его по-своему. Люк прятался под кроватью, когда приходило время мыться, бросал еду на пол и кусался.
В начале сентября пришло длинное письмо от Адели: она выстирала все кукольные одежки и сообщала, что мои «детишки» чувствуют себя прекрасно. «Я ужасно скучаю по тебе и по Люку, но знаю, что о вас заботятся». Обе ее внучки пошли в школу, младший внук – в подготовительную группу, а мисс Харли оставила в своем классе место для меня. Еще Адель рассказала, что к ним заезжали в гости дядя Сэмми со своей подружкой Кортни, которые навещали дядю Перри. Когда я жила у дедули, мы тоже ездили к дяде Перри в тюрьму, так просто и буднично, словно в кино или парк аттракционов. Письмо заканчивалось словами: «Люблю вас больше всего на свете. Целую, мама».
После письма Адели я еще больше затосковала по ней, одновременно размышляя, где сейчас моя настоящая мама. Я была уверена, что она приедет за нами – для этого нас и оставили во Флориде. Она где-то рядом… я чувствовала!
А мама находилась в женской тюрьме штата Флорида. Дасти тоже попал за решетку. Тем временем Адель не отступалась от своей цели: стать приемной матерью. Дедуля съехал, и Адель приводила дом в порядок. Она писала, что наша кохинхинка[1] отложила семь яиц и теперь высиживает цыплят. Мне отчаянно хотелось посмотреть, как они вылупятся на свет! Я не могла понять, отчего нас с Люком до сих пор не забрали. У Адели остались все мои куклы и платья, поэтому я была уверена, что со дня на день мы уедем. Я смутно догадывалась, что на маму нельзя полностью положиться, однако Адель – любящая бабушка, всегда держащая слово, – другое дело. И мама, и Адель, и дедуля ненавидели кураторов и других работников органов опеки. Я тоже. Если бы они поменьше лезли в нашу жизнь, все сложилось бы куда лучше.
Лена Джеймисон нанесла «Ангелочкам» визит.
– Я привезла твою прививочную карту, – нараспев протянула она, – теперь тебя примут в подготовительную группу. Разве не замечательно?
– Нет, меня ждут в классе мисс Харли.
Мой первый день в начальной школе имени Уильяма Лопеса прошел более чем обыденно: на дворе стоял октябрь, и до меня никому не было дела. В классе разрисовывали букву «Т» – как «тыква». Адель пообещала сшить мне к Хеллоуину костюм принцессы, и я надеялась, что приеду как раз к празднику – как и год назад. К моему разочарованию, в праздник мне перепала лишь горстка конфет в «Ангелочках».
В мой день рождения школьный автобус привез меня в детсад Пейсов. Мисс Джеймисон уже ждала меня с большой коробкой от тети Лианны. Я подбежала и принялась разбирать подарки. В коробке лежала новая кукла с одежками и какая-то настольная игра.
– А где Лили и Кэти? – разочарованно протянула я.
– Кто?
– Мои любимые куклы!
– Солнышко, это новые подарки.
Она небрежно провела по моим рыжим кудряшкам и повернулась к миссис Пейс:
– Как у нее дела в школе?
– Просто замечательно. Девочка – первая ученица в классе, хотя и пришла на два месяца позже. А он, – миссис Пейс подбородком указала на Люка, – в кои-то веки прекратил шастать до дому по ночам.
– Когда я поеду домой? – захныкала я.
– Солнышко, иди поиграй, у тебя сегодня праздник, – приказала миссис Пейс. – Покажи деткам, что тебе подарили.
Я сложила подарки в коробку и поклялась себе никого к ним не подпускать, потому что «детки» ломали все, к чему прикасались.
* * *К моему шестилетию Адель уже оформила договор о создании приемной семьи, но в органах опеки Южной Каролины ей сказали, что прежде чем мы сможем уехать из Флориды, между службами двух штатов необходимо уладить кое-какие формальности. Могло уйти несколько месяцев. Адель умоляла соцработников поторопиться и привезти нас до Рождества. Когда стало ясно, что это невозможно, она пообещала выслать нашу теплую одежду и моих кукол.
