Кэтрин Уэбб - Незаконнорожденная
– Жизнь дарована Богом, – тихо проговорила Рейчел, пожав плечами. – Не нам решать, когда с нею расстаться, и рассуждения о том, просто ли от нее отказаться, едва ли уместны.
– Так ли это? – отозвался Джонатан, и его губы скривились в язвительной усмешке.
Несколько секунд он молча смотрел на Рейчел потемневшими глазами, а затем вскочил с кресла.
– Так вы говорите, что именно Бог решает, жить нам или умереть? Так это Бог вкладывает в руки людей ружья? Это Бог заставляет насиловать юных девушек, пока те не умрут? Это он подыскивает цель для картечи и пушечных ядер? Это он наводит свой роковой палец на солдат, бегущих по полю битвы, и говорит: лихорадка, гангрена, дизентерия? Нет, это не так! – почти выкрикнул Джонатан, подойдя к Рейчел.
Она не осмелилась отвечать, но встала, сцепив перед собой руки, чтобы те не тряслись, и молча смотрела, как он прошел к книжному шкафу и достал из него одну из стоящих там больших стеклянных банок. Ему потребовалось немало усилий, чтобы ее поднять, и когда он это сделал, находящаяся внутри жидкость заколыхалась. Рейчел сразу поняла, какая банка тяжелая. Внутри находилось нечто сморщенное и шишковатое, с какими-то щупальцами внизу.
– Вы знаете, что это такое? – спросил Джонатан.
– Нет, – прошептала Рейчел.
– Это человеческий мозг. Его обладатель был преступником. Убийцей.
Рейчел посмотрела на банку с ужасом.
– Как… как вам удалось его заполучить?
– Я подружился с одним из врачей, которых присылала ко мне мать. Он занимался анатомией. Думал, что избавит меня от головной боли, если просверлит в моем черепе дырку размером с соверен[72] и тем ослабит внутричерепное давление. Этот эскулап заверял, что если мой мозг увидит небо и солнце, то исцелится. Что вы на это скажете? Мне следовало позволить ему сделать то, что он задумал?
– Милостивый Боже, конечно нет, ведь он мог вас убить! – воскликнула Рейчел.
Мозг слегка покачивался внутри банки, щупальца под ним шевелились, словно усики какой-то неведомой твари. Рейчел стало подташнивать.
– Он уверял, что все обойдется. Говорил, будто делал нечто подобное в Лондоне, когда поставил сходный эксперимент над одной женщиной, которую сводила с ума смерть шестерых детей. Этот парень думал, что такая процедура выпустит из головы дурные соки и восстановит разум.
– И получилось? – спросила Рейчел сдавленным голосом.
– Ну, во всяком случае, его пациентка больше не бредит. Правда, и говорить перестала. Не ходит, не ест. Ее кормят через трубку, и когда перестанут это делать, она умрет.
– Почему вы мне об этом рассказываете?
– Я хотел, чтобы вы поняли, миссис Уикс… Как уже было сказано, я подружился с этим доктором, хоть и не разрешил ему просверлить свой череп, и ходил вместе с ним наблюдать за вскрытием трупов, снятых с виселицы. Я… думал узнать, как устроено человеческое тело. Пытался найти то место, в котором у человека находится душа, чтобы снова поверить в ее существование. Ведь без нее мы просто живые машины, подобные той переваривающей утке или медной мышке, разве не так? Поэтому я смотрел, учился и вот что узнал: мы просто машины, миссис Уикс! Мы едим, спим, испражняемся, это повторяется снова и снова, точно так же как у любых других зверушек, которые ходят по нашей земле. А умираем мы, когда в нас сломается какая-то деталь или, например, когда кто-то вынет из машины нужный винтик, после чего она уже не сможет работать. А это… это… – Джонатан с силой встряхнул банку, отчего жидкость снова заколыхалась, а крышка звякнула. Он сделал по направлению к Рейчел один медленный шаг, потом другой. – Это и есть то, что за все в ответе. Не Бог. Не судьба. Вот я и спрашиваю, миссис Уикс… если другой человек может решить, когда мне умереть, то почему я не могу решить этого сам?
Джонатан Аллейн стоял перед ней, в его глазах метались темные огоньки. Перед собой он держал банку, словно какой-то ужасный подарок. Кисти рук, с усилием сжимающие гладкие бока банки, побелели. По телу пробегала судорога.
– Мы не машины, сэр. Я в этом уверена. Человек создан для высших целей… По образу и подобию Божьему… – проговорила Рейчел дрожащим голосом, борясь с желанием повернуться и убежать. Она не могла оторвать взгляда от сероватой мертвой плоти в банке.
«Неужели это и есть то, что находится у меня в голове? – Ей казалось совершенно недопустимым, что этот мозг отделили от его владельца и выставили на обозрение таким чудовищным образом. – Эти вещи должны оставаться скрытыми от посторонних глаз».
– По образу и подобию Божьему? – невесело рассмеялся Джонатан. – Тогда ваш Бог не кто иной, как ублюдочный убийца, миссис Уикс, а вы дура.
Рейчел вздрогнула, сраженная оскорблением.
– А как же тогда любовь? – спросила она с отчаянием. – В какой части вашей машины отведено место для любви, мистер Аллейн?
– Любовь? – процедил Джонатан и уставился на нее непонимающим взглядом, словно не знал этого слова, но потом его глаза вновь засверкали. Гнев исказил лицо, проложив глубокие борозды между бровями, заставив губы побелеть и превратив их в две тонкие полоски. В его облике действительно появилось что-то звериное. – Любовь – это миф. Иллюзия. Сказка, которой мы тешимся, чтобы сделать жизнь более сносной! Это ложь! – взревел Джонатан, подняв банку высоко над их головами.
Рейчел остолбенела. Внезапный приступ ярости, охвативший Джонатана, подействовал на нее точно яркая вспышка, такая сильная, что время замедлилось, а окружающий мир стал казаться нереальным и каким-то полым внутри. В этот миг она словно заглянула в его черное, опустошенное сердце. Перехваченный ею взгляд Джонатана заставил Рейчел похолодеть. «Да он же меня не видит!» Затем его руки вдруг опустились – резко и со страшной силой. В последнюю секунду Рейчел успела сделать шаг назад – и банка разлетелась у ее ног на множество осколков от удара об пол, а не об ее голову.
Наступила звенящая тишина. Комната наполнилась запахом спирта, от которого защипало в носу и появилась резь в глазах. Выступившие слезы застилали взор. Ногу жгло – кровь струилась по лодыжке, вытекая из того места, где один из осколков продырявил чулок и разрезал кожу. Мозг убийцы мирно покоился на носке ее правой туфли. Когда Рейчел пошевелила ногой, то почувствовала его вес. Блестящий и влажный, он вяло отвалился в сторону, куда более живой, чем ему полагалось. Тошнота подступила к горлу. Она вздрогнула и прижала руки ко рту. Джонатан тяжело дышал и не мигая глядел прямо перед собой. Его руки висели плетьми. Высоко подскочивший кусочек стекла вонзился ему в скулу, и тонкая струйка крови катилась по ней, напоминая алую слезу. Потом Рейчел увидела, как выражение его лица стало несколько более осмысленным. Он моргнул, глаза расширились, и кадык дернулся. Это вывело ее из оцепенения. Рейчел поспешно прошла мимо него, раздавив каблуком осколок, лежащий на грязном полу. Затем она с шага перешла на бег, открыла дверь и стремглав вылетела из комнаты, оставив Джонатана одного.
У подножия лестницы ее ждали двое – Пташка, вбежавшая через скрытую среди стенных панелей дверь, и Джозефина Аллейн, вышедшая из гостиной. Рейчел остановилась и, облокотившись на перила, слегка отдышалась.
– Миссис Уикс! Я услышала ужасный шум и испугалась…
Миссис Аллейн замолчала, предпочитая не уточнять, чего именно она испугалась. На ее лице был написан страх, но она быстро взяла себя в руки.
– Он… банка… мне кажется… – с трудом выдавила из себя Рейчел. – Я не ранена, – закончила она.
– Нет, ранены. Ваша лодыжка… пройдите-ка скорее в комнату и присядьте. Пташка, чего ты ждешь? Ступай, принеси чая, теплой воды и бинт.
– Слушаюсь, мадам, – пробормотала Пташка и, насупившись, удалилась.
Джозефина провела Рейчел в гостиную и усадила на кушетку.
– Надеюсь, мой сын не… Откуда этот ужасный запах?
Миссис Аллейн поднесла пальцы к носу и отшатнулась.
– О, этого не выразить словами! – воскликнула Рейчел и почувствовала, как отвратительная жидкость хлюпает у нее в туфле. Тошнота снова подступила к горлу. – Это была одна из его банок с… человеческими органами. Заспиртованный мозг. Он… ее уронил.
Миссис Аллейн с отвращением отодвинулась подальше от Рейчел.
– Пожалуйста, – пробормотала она, – снимите ваши туфли и чулки. Немедленно. Фалмут! Убери их отсюда. Вымой и высуши туфли, а с чулками даже не связывайся. Сожги этот ужас. И пошли Доркас в мою комнату за чистой парой для миссис Уикс.
– Спасибо, миссис Аллейн, – устало проговорила Рейчел.
Чулки, которые принесла Доркас, были шелковыми и куда более мягкими и дорогими, чем прежние, шерстяные. Пока Джозефина Аллейн смотрела, как Рейчел моет ноги, выражение ее лица колебалось между отстраненностью и сочувствием.
– Скажите, миссис Уикс, мой сын хотел на вас напасть? – наконец спросила она.
– Не думаю. То есть… он хотел разбить эту банку. В гневе… Не думаю, что он собирался причинить мне вред.
