Габриэль Маркес - История похищения
– Есть, хозяин!
А Вильямисар внезапно подумал, что Эскобар еще опаснее, чем принято считать. В его спокойствии и самообладании было что-то сверхъестественное. Красавчик попытался закрыть дверь со своей стороны, но не сумел, и второму пилоту пришлось ему помочь. Все были так взволнованы, что командир даже забыл отдать приказ о взлете. Пилот, привыкший действовать по команде, спросил:
– Взлетаем?
И тут Эскобар единственный раз выказал беспокойство.
– Конечно! – воскликнул он. – Давай поторапливайся!
Когда вертолет оторвался от поросшей травой площадки, Пабло спросил Вильямисара:
– Ну как, доктор? Все хорошо?
Вильямисар, не оборачиваясь, ответил вполне искренне:
– Прекрасно!
Больше он ничего сказать не успел, потому что полет закончился. Пролетев прямо над деревьями, вертолет сел на каменистом футбольном поле с разбитыми воротами, рядом с другим вертолетом, прибывшим на час раньше. Весь полет от резиденции губернатора до тюрьмы занял не больше пятнадцати минут и прошел как по маслу.
Но затем пришлось поволноваться. Правда, совсем недолго. Эскобар высадился первым, и его тут же обступило человек пятьдесят охранников в синей форме. Они были напряжены и слегка растеряны. Увидев наставленные на него со всех сторон длинные дула, Эскобар от неожиданности вспылил и властно крикнул, так что всех взяла оторопь:
– А ну убрать оружие, черт подери!
Начальник охраны мог бы и не повторять этот приказ, потому что когда он его повторил, команда Эскобара была уже выполнена. Пабло и его спутники прошли двести метров до здания, где их поджидало тюремное начальство, члены официальной делегации и Эскобаровы приспешники, приехавшие на машинах, чтобы сдаться вместе с боссом. Там же стояли жена Пабло и его мать, белая как полотно, с трудом сдерживавшая слезы. Проходя мимо, он ласково погладил ее по плечу, проговорив:
– Не волнуйся, родная!
Начальник тюрьмы шагнул навстречу Эскобару и протянул руку:
– Приветствую, сеньор Эскобар! Я – Луис Хорхе Патакива.
Эскобар обменялся с ним рукопожатием. Затем задрал левую штанину и отстегнул от лодыжки кобуру. Это был не пистолет, а настоящее сокровище: «зигзауэр-9» с золотой монограммой, инкрустированной в перламутровую ручку. Обойму Эскобар вынимать не стал, а просто вытащил патроны один за другим и бросил их на землю.
Этот несколько театральный жест, вероятно, отрепетированный заранее, был призван продемонстрировать доверие к начальнику тюрьмы, который, получив назначение в Энвигадо, лишился сна. На следующий день в газетах написали, что, отдавая Патакиве пистолет, Эскобар произнес:
– Ради мира в Колумбии!
Правда, никто из свидетелей этого не помнит. И уж тем более Вильямисар, который был совершенно заворожен красотой оружия.
Эскобар поздоровался с собравшимися. Уполномоченный по правам человека взял его за руку и проникновенно сказал:
– Я приехал сюда, сеньор Эскобар, чтобы проследить за соблюдением ваших прав.
Эскобар поблагодарил его и подхватил под руку Вильямисара:
– Пойдемте, доктор. Нам надо о многом поговорить.
Пабло довел его до дальнего края внешней галереи, и они побеседовали минут десять, облокотясь о перила и повернувшись ко всем спиной. Эскобар поблагодарил Вильямисара. Затем, опять-таки ужасающе спокойно, выразил сожаление, что заставил его семью страдать. Но просил учесть, что ему эта война тоже многого стоила. Пользуясь случаем, Вильямисар решил получить ключ к разгадке трех самых таинственных событий в своей жизни: узнать, почему убили Луиса Карлоса Галана, зачем покушались на него самого и чем было вызвано похищение Марухи и Беатрис.
В первом случае Эскобар решительно отрицал свою вину.
– Доктора Галана хотели убить все кому не лень, – заявил он. И подтвердил, что присутствовал при обсуждении покушения, но не участвовал ни в разговорах, ни в убийстве.
– В это включилась уйма народу, – сказал Эскобар. – А я даже был против, понимая, к чему приведет его смерть. Но раз люди приняли такое решение, я не мог воспротивиться. Пожалуйста, передайте это донье Глории.
По второму вопросу Эскобар заявил: дескать, друзья-конгрессмены убедили его, что Вильямисар – человек неуправляемый и упрямый. Поэтому его надо любым способом остановить, пока он не добился принятия закона об экстрадиции.
– В войне, которую мы все вели, человека могли убить, даже не разбираясь, поверив сплетням, – заметил Эскобар. – Но теперь, когда я узнал вас, доктор Вильямисар, я благодарю Бога за то, что с вами ничего не случилось.
Ну а насчет Марухи объяснение было простым до примитивности:
– Я похищал людей, чтобы добиться своих целей. Но ничего не добивался. Никто со мной даже не разговаривал, меня игнорировали. И тогда я решил захватить донью Маруху. Думал: может, хоть тогда чего-то добьюсь?
Больше Эскобар ничего объяснять не стал, а переключился на подробный рассказ о том, как в процессе переговоров он постепенно узнавал Вильямисара все ближе и наконец убедился, что Вильямисар – человек серьезный и отважный. И по гроб жизни будет ему благодарен за умение держать свое слово.
– Я прекрасно понимаю, что друзьями мы быть не можем, – сказал Эскобар. Но заверил Альберто, что отныне ни ему, ни его родным ничто не угрожает. – Сам-то я неизвестно сколько тут пробуду, – хмыкнул Эскобар, – но у меня на воле хватает друзей. Если кто-то вздумает причинить вам или вашим близким зло, дайте мне знать – и все тут. Вы меня выручили, и я вас выручу. Из благодарности. Слово чести!
На прощание Эскобар попросил Вильямисара о последней услуге: успокоить его мать и жену, которые были на грани нервного срыва. Вильямисар попытался, но без особого успеха, поскольку обе женщины были уверены, что все эти китайские церемонии – сплошная фальшь, а на самом деле правительство коварно заманило Эскобара в ловушку и в тюрьме его убьют. Под конец Вильямисар зашел в кабинет начальника тюрьмы и, набрав по памяти телефон президентского дворца – 284-33-00, – спросил, где сейчас Рафаэль Пардо.
Тот был у советника по связям с прессой Маурисио Варгаса, который снял трубку и без комментариев передал ее Рафаэлю. Пардо узнал Вильямисара, чей голос, как всегда, звучал спокойно и сдержанно, но на сей раз в нем еще и сквозила радость.
– Доктор Пардо! – сказал Вильямисар. – Мы посадили Эскобара в тюрьму.
Для Пардо эта была, наверное, первая в жизни новость, которой он поверил безоговорочно.
– Чудесно! – воскликнул он и скороговоркой добавил еще пару фраз, которые Маурисио Варгас даже не пытался разобрать. Потом повесил трубку и, забыв постучаться, вошел в кабинет президента.
Будучи прирожденным журналистом, который двадцать четыре часа в сутки выискивает сенсации, Варгас догадался, что произошло нечто грандиозное. Больше пяти минут он прождать не смог – нервы не выдержали. Зайдя без доклада к президенту, Варгас увидел необыкновенное зрелище: Гавирия заливисто смеялся в восторге от того, что ему сообщил Пардо. Тут Маурисио все понял и, с радостью представляя себе толпу журналистов, которые с минуты на минуту ворвутся в его кабинет, посмотрел на часы. Половина пятого. Спустя два месяца Рафаэль Пардо станет министром обороны, оказавшись первым штатским человеком, назначенным на этот пост за последние пятьдесят лет.
В декабре Пабло Эмилио Эскобару Гавирии исполнился сорок один год. При его поступлении в тюрьму было проведено тщательное медицинское обследование, которое показало, что организм его молод, «физическое и психическое здоровье в норме». Врачи обратили внимание лишь на какой-то нарост на слизистой оболочке носа и на что-то похожее на шрам от пластической операции (опять-таки на носу). Эскобар объяснял это травмой, полученной в юности при игре в футбол.
Акт о добровольной сдаче подписали начальники национального и регионального Криминально-следственного управлений и уполномоченный по правам человека. Эскобар заверил свою подпись отпечатком пальца и указал номер утраченного удостоверения, которое ему когда-то выдали в Энвигадо: 8.345.766. Внизу секретарь Карлос Альберто Браво сделал приписку: «После подписания Акта сеньор Пабло Эмилио Эскобар обратился с просьбой о том, чтобы документ был подписан присутствующим здесь доктором Альберто Вильямисаром Карденасом. Просьба была удовлетворена». Вильямисар подписал Акт, хотя до сих пор не понимает в качестве кого.
Покончив с формальностями, Пабло Эскобар со всеми попрощался и вошел в камеру, где принялся вести такую же интенсивную деловую жизнь, как и «на гражданке», но теперь уже под покровительством государства, гарантировавшего ему покой и безопасность. Со следующего же дня «тюрьма как тюрьма», о которой говорил когда-то Вильямисар, начала превращаться в роскошный пятизвездочный отель, где созданы все условия для отдыха, веселой жизни и порочных наслаждений. Первоклассные отделочные материалы постепенно завозились в специально приспособленном для этого продуктовом фургоне. Когда через двести девяносто девять дней разразился скандал, правительство спохватилось и решило срочно, без предупреждения перевести Эскобара в другую тюрьму. Невероятная история о том, как правительству понадобился почти год, чтобы узнать о превращении тюрьмы во дворец, получила столь же невероятное продолжение: Эскобар якобы подкупил тарелкой еды насмерть перепуганного сержанта и двух солдат и бежал со своими телохранителями в лес под носом у чиновников и военных, отвечавших за его перевозку.