Лиана Мориарти - Три желания
В трубке было тихо.
– Хорошо, – медленно произнесла Кара. – Спасибо тебе, Джемма. Э-э-э… Сейчас «Друзья» начнутся.
– А, да, извини. Пока.
Она положила трубку и расхохоталась, представив себе снисходительное выражение на лице Кары. Она, наверное, сейчас уткнулась в телевизор и плевать хотела на все советы своей неродной тетки.
Джемма села на мягкий диван Пентерстов, так что колени уперлись ей в подбородок, и перестала воображать, что говорит с Карой.
Тебе было девятнадцать лет. Ты все себе совсем не так представляла. Ты этого не заслуживала. Тебе в глубине души это совсем не нравилось. Когда он умер, это было так странно, так непонятно… Ну конечно, так и было. Ты его любила так же сильно, как ненавидела. Прости, что доставала тебя тогда все время.
– Я тебя прощаю, – вслух сказала она.
– Кого, Маркуса? – громко спросили Виолетты с подоконника.
Нет! Я никогда не переставала прощать его! Себя… Прощаю себя за то, что была с ним.
Она ощутила, как давление, которого она даже не осознавала, вдруг отпустило ее. Как будто она в первый раз за десять лет разжала кулаки.
На занятиях для будущих мам кто-то по-женски негромко пукнул.
Все как раз лежали на спинах, с закрытыми глазами, отдыхая на своих синих матах. Свет был приглушен, инструктор, сидя на полу, мелодично давала указания:
– Вдох… раз, два, три… а теперь выдох… раз, два, три…
У Джеммы под веками трепетали зрачки. «И ни чуточки это не смешно», – твердо сказала она себе. Не школьница ведь, честное слово.
– Простите, пожалуйста! – сказал кто-то сдавленно, еле сдерживая смех. Вокруг Джеммы послышались смешки беременных женщин.
– Вдох… – сурово произнесла инструктор, но было уже поздно: вся группа смеялась в голос.
И вот, когда Джемма смеялась вместе со всеми, она ощутила легкое, но именно то самое шевеление в животе, точно трепетание крыльев бабочки. Оно отличалось от всех других ощущений, уже знакомых ей, точно от нее что-то отделяется. «Ну вот… здравствуй, маленький! Так ты здесь? Тоже думаешь, что это смешно?»
Когда наконец все сосредоточились и инструктор снова начала нараспев отдавать команды, по щеке Джеммы скатилась одна-единственная слеза, попала в ухо и защекотала там.
«Привет, дорогой! Это твоя тетя Джемма».
– Здорово! – Джемма стояла в одной из комнат дома Кэт и смотрела, как из нее получается милая детская. – Какая же ты умная!
– Да, умная! – На довольной Кэт был комбинезон в пятнах желтой краски, в руке она держала стакан вина и пакет соленых крендельков. На полу рядом стоял стереоприемник. – Я и не знала, что ремонт может быть таким увлекательным! И посмотри, какие запасы!
Она распахнула бельевой шкаф и продемонстрировала аккуратные стопки детских вещей: нагрудничков, ботиночек, подгузников, мягких одеялец.
– Это все Лин покупает, – объяснила она.
– Отлично! Она, наверное, привыкает к этой мысли.
– Не знаю… Когда она что-нибудь привозит, всегда повторяет: «Не думай только, что я согласна!»
– Ей самой все это может пригодиться, если она забеременеет.
– Вчера она мне сказала, что они пересмотрели свой пятилетний план. Они подождут, пока Мэдди не исполнится три года. Лин в этом году хочет расширять бизнес, начать работать с франшизой.
– Вот это да! Какая она все-таки заводная!
– Майкл пригрозил ей, что уйдет, если она не возьмет себе помощника.
– Как это мило с его стороны!
– Да, он меня порадовал. А кстати, какой у тебя пятилетний план? Что ты будешь делать, когда ребенок родится? – спросила Кэт и бросила на сестру быстрый взгляд.
– У меня планы не пятилетние, а пятиминутные, – ответила Джемма. – Но я задумываюсь о настоящей работе. Может быть, вернусь в школу. Может, пойду учиться. Может, съезжу куда-нибудь!
– Вот это да, Джемма! Какая ты все-таки заводная! – ответила Кэт, поднимая свой стакан вина и широко улыбаясь сестре.
В августе, на седьмом месяце беременности Джеммы, Фрэнк вернулся в семейный дом в Туррамурре.
Через несколько недель Максин, которая никого не могла одурачить своим беззаботным голосом, созвала всех на «самый обычный» семейный обед. В последнюю минуту у Майкла оказалась срочная работа, бабушка получила приглашение в какое-то более интересное для нее место, а Кара предпочла посидеть дома с Мэдди. И вот в первый раз за двадцать семь лет Фрэнк, Максин и три их дочери смущенно разместились за обеденным столом.
– Ну, надеюсь, сейчас овощи вы уже едите! – от души пошутил Фрэнк и быстро отправил в рот еду, наколотую на вилку, как будто услышал собственные слова и понял всю их неуместность.
Когда они еще ходили в детский сад, у Кэт, что называется, «на нервной почве» развилось непреодолимое отвращение к еде зеленого цвета. «Не хочу зеленое!» – вопила она с одержимостью религиозного фанатика. Джемма не могла вспомнить ни одного обеда, когда Максин не повышала голоса: «Пока все, что на тарелке, не съедите – из-за стола не выпущу!» И начинался яростный спор, который зычно прерывал Фрэнк: «Да оставь ты наконец ребенка в покое!» – а потом уже забывалось, что это из-за Кэт, не евшей овощей, мать и отец не щадили друг друга, обмениваясь жестокими репликами, потом наступало тяжелое молчание, все жевали, громко стуча ножами и вилками и гремя тарелками. «Давай я съем! – самоотверженно предлагала Джемма. – Я зеленое люблю!» Лин, сидя над чистой тарелкой, спрашивала усталым, взрослым голосом: «Можно я уже пойду?»
На миг воцарилось тягостное молчание.
– Ну конечно едят. В переходном возрасте все вдруг вегетарианками заделались, – заметила Максин, так до конца и не простив Кэт этой недолгой «фазы».
– Брокколи, пожалуйста, передайте, – серьезно попросила Кэт.
– А ты ребенка будешь приучать к овощам? – поинтересовалась Джемма.
– Само собой.
– Кто бы говорил «само собой»! – фыркнула Максин. – Как будто это так просто. Расскажи ей, Лин!
– Сама узнает.
Джемма заметила, как непринужденно опустились плечи Кэт, когда так явно, пусть и негласно, был принят ее статус будущей матери.
– Кэт будет чудесной матерью, – сказал Фрэнк, подливая всем вина, – точно как моя красавица Максин.
Максин подняла на него глаза:
– Уверена, она не станет брать меня в качестве образца.
– Почему нет? – ответила Кэт. – Посмотри, какие мы все классные получились!
– Да, да! – поддержал Фрэнк, и Максин улыбнулась чуть недоверчиво:
– Я была совсем молодая и глупая. Впрочем, ты, Фрэнк, был ничем не лучше. Подумать только! Два ребенка и три маленькие девочки…
Чуть позже тем же вечером Джемма положила наушники на живот и включила ребенку на ночь Моцарта – как всегда.
– Привет! Ну как там жизнь на борту? – спросила она.
Вот уже несколько месяцев она не обращала внимания на Виолетт и говорила только с ребенком, но они, кажется, не страдали от этого. Листва у них была толстая, цветы – обильные, как будто им было очень хорошо в здоровой, плодотворной атмосфере.
– Мама сделает так, что ты будешь есть все овощи, – сказала Джемма. – Надеюсь, ты и против зеленого не будешь возражать. А если будешь, так мы об этом поговорим и во всем разберемся. Есть же овощи другого цвета, в конце концов!
Она включила запись и взялась за составление списка того, о чем нужно рассказать ребенку, – маленькие советы для счастливой жизни, о которых Кэт могла забыть, а то и вовсе их не знала.
Никогда не смейся, если не понимаешь смысла шутки.
Не балуйся с фейерверками. Никогда, ни за что не балуйся с фейерверками!
Телевизор высасывает твой мозг. Не становись лежебокой! Перерывы на рекламу можно продуктивно использовать для домашних заданий, работы по дому и прочих важных дел.
Избегай смертельно опасного сочетания бурбона и чипсов.
Перед тем как перейти дорогу, СМОТРИ В ОБЕ СТОРОНЫ. В ОБЕ!
Постарайся не связываться слишком рано с человеком сильного характера. Потом тяжело будет.
Всегда благодари контролеров. Твоя мама одно время занималась этим. Контролеры ТОЖЕ ЛЮДИ.
То есть тетя Джемма, не мама, нет. Твоя тетя Джемма.
Глава 23
Застолья по случаю дня рождения начались, когда им было уже за двадцать. Их придумала Лин.
– Никаких друзей и знакомых, – предложила она. – Только мы втроем. Мы ведь никогда друг другу подарки не дарим, так что это и будет наш общий подарок.
– Как это по-сестрински, – сказала Кэт. – Как и должно быть у тройняшек!
– Здорово! Поддерживаю! – перебила Джемма, а Лин начала почесывать нос. – Я знаю! Каждая может испечь по торту!
Так у них в обычай вошла ежегодная гулянка в день рождения.
И в общем, можно было сказать, что всю эту кашу заварила Лин.
В этом году они отправились в новый ресторан в Кокл-Бей; сверкал лаком дощатый пол, высокомерно белели стены, сияли хромом стулья. Квадратная кухня располагалась прямо в центре зала, а в ее длинных узких окнах виднелись белые колпаки поваров и иногда тревожно вспыхивал огонь.
