Элизабет Леттс - Снежок

Снежок был первым, и Гарри отогнал от себя страх, направив лошадь в галоп, наклоняясь вперед, чтобы потрепать лошадь по холке. Они скакали к первому препятствию, и Гарри сосредоточился на лошади, чувствуя ее нежелание, но передавая ей, что она справится. Они объехали арену, Гарри прислушивался к знакомому ритму – приближение, прыжок, приземление, несколько шагов, затем снова прыжок. Но Снежок уже не мог этого сделать – его толчок ногами был недостаточно силен, и, когда он приземлился, в грязь арены с глухим стуком упала планка. Закончив раунд, Гарри похлопал Снежка по холке, ослабил поводья и помахал толпе. Он не особенно беспокоился. Скакун Джо Грина тоже может сбить планку. Соревнования еще не окончены.

Но когда Гарри покидал арену, увиденное удивило его. Джо Грин стоял рядом с Виндзором Кастлом. На гнедом сидела двадцатилетняя Кэти Каснер из Вирджинии. Худенькая и невысокая, она была прекрасной наездницей – сенсацией выставки этого года. Насколько знал Гарри, она никогда не ездила на Виндзоре Кастле раньше, но сейчас собиралась поучаствовать в последнем классе. С первого взгляда Гарри все понял – ростом едва в пять футов, Каснер не весила, наверное, и пятидесяти фунтов. Посадив в седло усталой лошади более легкого наездника, сняв с ее спины сорок или пятьдесят килограммов нагрузки, можно было обеспечить ей решающее преимущество. Это был смелый ход – а Гарри ценил смелость. Он пожелал юной Каснер удачи и стал смотреть за тем, как она едет на арену. Может, она и маленькая, но Гарри видел достаточно, чтобы понять: она – непростой соперник.

Маленькая динамо-машинка легко провела лошадь через трассу, и Виндзор Кастл финишировал без штрафных очков. По тому, как ухмылялся Джо Грин, Гарри понял, что он только что сорвал неплохой куш, поставив деньги на исход соревнования.

Виндзор Кастл получил Президентский кубок, но Снежок, выигравший призовой класс, все еще был чемпионом выставки. Когда настало время парада чемпионов, Гарри вывел Снежка на арену под звуки военного оркестра и одобрительные крики толпы. И, когда они проходили мимо президентской ложи, Гарри переполняла гордость. Они со Снежком достигли того, ради чего столь упорно и самозабвенно работали.

Это была еще одна победа Снежка, честно добытая в упорной недельной борьбе. Но Гарри беспокоился. До Гардена оставалось лишь несколько недель, а бесконечные дополнительные раунды, затягивающиеся допоздна, сказывались на лошади. Гарри пообещал себе, что до Национальной выставки прыгать не будет. А там его уже будет ждать новое поколение лошадей, желающих отобрать чемпионскую корону рабочей лошадки.

Глава 23

Камелот

Восьмое ноября 1960 года. День голосования. Это был знаменательный день. Эйзенхауэр пробыл на президентском посту уже два срока, и демократ Джон Фицджеральд Кеннеди соперничал с республиканцем Ричардом Никсоном. Церемония открытия семьдесят седьмой Национальной выставки лошадей прошла с обычной торжественностью: с выходом команд и выступлением Канадской королевской конной полиции. Дети де Лейеров стояли у ограды с горящими от восторга голубыми глазами. Двукратный чемпион, победитель недавней выставки в Вашингтоне, их любимец был звездой этой выставки.

Гарри велел детям не беспокоиться. Снежок покажет все, на что способен.

К концу дня Джон Кеннеди был объявлен победителем, и настала эпоха, известная как «Камелот»{ Впервые термин «Камелот» по отношению к Джону Кеннеди и его администрации использовал журналист Теодор Уайт, автор известной книги «The Making of the President» об избирательной кампании Кеннеди 1960 года.}. Выставка замечательно началась и для Снежка: он взял синюю ленту в первом же классе соревнований. За кулисами выставки, казалось, происходило больше событий, чем обычно. Куда более значительные суммы денег переходили из рук в руки. В мире конкура тоже настала новая эпоха. Появились корпоративные спонсоры. В этом году, впервые в истории, лошади будут соревноваться за приз компании «Форд Мотор». В холле стоял блестящий автомобиль «форд». Соревнования были организованы так, чтобы занимать меньше времени, чтобы зритель, платящий за билет, мог посмотреть выставку и вернуться домой на последней электричке.

Гарри знал, что может продать Снежка в одно мгновение или взять пустой чек Берта Файрстоуна, но все вокруг уже говорили о том, что эта лошадь не продается. Гарри де Лейер был сделан из другого теста, и люди это поняли. В свободное от состязаний и ухода за лошадьми время Гарри с удовольствием смотрел международные соревнования. Шик парада команд, разные стили верховой езды у наездников разных стран, звучание национальных гимнов – это была возможность для Гарри учиться у лучших наездников, не принимая участие в соревновании лично.

Двенадцатого ноября Гарри отвлекся от ежедневной рутины, чтобы посмотреть соревнования наверху. В них участвовали команды из Канады, Мексики, Франции, Соединенных Штатов и другие.

Любимцем публики у американской команды был старик Трейл Гайд, реликт из прошлого, из тех дней, когда поддержку команды осуществляли военные. В возрасте двадцати одного года жеребец Трейл Гайд выглядел старым полковником среди штатских. За год до этого Гарри проехался по землям амманитов, пытаясь выяснить происхождение Снежка, и нашел старого кузнеца, который был почти уверен, что тот произошел от амманитской плуговой лошади и военного жеребца из «ремонтной» программы. Гарри видел, как похожи эти лошади.

Трейл Гайд был многолетним чемпионом олимпийской команды Соединенных Штатов: не набрав много очков на Олимпийских играх 1956 и 1960 годов, он шесть раз безупречно закончил раунд в Вашингтоне и взял титул международного чемпиона в Гаррисберге. С Фрэнком Шапо в качестве наездника он поставил в Вашингтоне в 1958 году всеамериканский рекорд – в том же году, когда Снежок с Дейвом Келли выиграли чемпионский титул. Теперь же великий чемпион участвовал в выставке в последний раз.

На самом деле команда предполагала отправить его в отставку после выставки в Гардене, проводив со всеми положенными почестями. Сейчас от этой идеи пришлось отказаться, потому что Американская выставочная ассоциация запрещала лошади уходить на пенсию в финале выставки, в которой она участвует. Отставку пришлось отложить. Команде нужна была лошадь.

И Трейл Гайд не подвел, принеся победные очки американской команде в первом же классе соревнований. Сегодня международные команды соревновались за Трофей доброй воли, большой серебряный кубок. До сих пор 1960 год был очень удачным для американской команды, которая привезла домой серебряную медаль с летних Олимпийских игр в Риме, уступив лишь традиционно сильной Германии. Гарри следил за соревнованиями, радуясь успехам своего старого скакуна Синьона, гордый тем, что он первым увидел потенциал этой лошади. И после длинной череды поражений в 1958 и 1959 годах американская команда наконец одержала победу в Вашингтоне и Гаррисберге. В ноябре этого года в Гардене американцы намеревались выиграть кубок.

Планки были высоки, а конкуренция велика. В конце первого раунда образовалась четырехсторонняя ничья: четыре лошади прошли чисто – Трейл Гайд с Фрэнком Шапо в седле, Джордж Моррис из Соединенных Штатов, Том Гейфорд из Канады и участник из Венесуэлы. Начались дополнительные раунды: венесуэлец сбил две планки, но Моррис прошел чисто. Канадец тоже не получил штрафных очков, но его время было хуже. Когда Трейл Гайд вышел на арену, ему нужно было побить результат Джорджа Морриса, выступавшего на Высокой Луне. Чтобы выиграть, наездник Трейл Гайда должен был пройти без штрафных очков и превзойти результат Морриса по времени.

Храбрая старая лошадь перепрыгнула первые два барьера, но на третьем, двойном оксере, все пошло не так в мгновение ока. Лошадь зацепилась ногой и упала, со стуком ударившись об ограждение. Толпа ошеломленно молчала. Шапо поднялся на ноги – он был не ранен. Но лошадь не вставала.

Со своего места у ограждения Гарри моментально понял, что все плохо. Привыкнув сразу же оказывать помощь, если в ней возникала нужда, он перепрыгнул через ограждение вслед за ветеринаром выставки доктором Джозефом О’Деа, своим другом. Лошадь была жива, но не шевелилась. Когда лошадь падает и получает травму, она бьется на земле, инстинктивно пытаясь подняться на ноги. Вид лошади, неспособной встать, заставляет сердце наездника обливаться кровью. Нет более пугающего и болезненного зрелища, чем лошадь весом в двенадцать сотен фунтов, неспособная подняться на ноги. Гарри присел у головы лошади, глядя, как доктор О’Деа молча проверяет ее состояние. Мерин лежал без движения, лишь его темные карие глаза моргали.

На трибунах было тихо. Публика испуганно замерла. Руководство распорядилось приглушить прожектора. Шли минуты, в тишине и темноте кто-то двигался.