Мил Миллингтон - Бытовая химия
– Почему бы мне не умереть? – спросил я.
Он пожал плечами.
Я, ворча, поднялся на ноги и, хромая, поплелся к тому месту, где приземлился велосипед. Переднее крыло застряло в колесе, и я его вытащил, в остальном, казалось, все было на месте. Я снова взобрался в седло и начал вертеть педали. У меня было две минуты. Добраться туда за две минуты было просто нереально.
Забавно, как тело реагирует в экстремальных ситуациях. Знаете истории про женщин, поднимающих машины, чтобы спасти своих детей… Словно срабатывает переключатель, временно увеличивающий ваши физические возможности: большой стресс, щелчок – и вы вдруг суперчеловек. Нечто подобное произошло и со мной, я жал на педали так, что вам и не снилось. Ноги мои вертелись, цепь хлестала на умопомрачительной скорости, а велосипед ракетой мчался по дороге. Казалось, у меня больше силы, чем когда-либо было, а запас энергии безграничен. Чудом, когда у меня оставалось всего три секунды, я огляделся и понял, что магазина нет и в помине. И я был вовсе не рядом с ним, мать вашу. Но я был намного ближе, чем можно себе представить. Я продолжал крутить педали, зная, что нахожусь, по крайней мере, в двух минутах от нужного места. Но две минуты спустя и это предположение оказалось ложным. Прошло еще три минуты, я завернул за угол и увидел торговое здание. Я стиснул зубы и замолотил ногами, выкладываясь всем телом. В метре от магазинных дверей я ударил по тормозам и, как только снизил ход, спрыгнул с двухколесной машины и побежал, а велосипед без седока протащился до стенки мимо газетного киоска и упал с глухим – практически судьбоносным – стуком. Он честно отслужил свой срок, отважно отдав все силы, чтобы я мог добраться до цели. Я надеялся, что больше не увижу эту ненавистную груду металлолома.
Я прохромал еще пару шагов до «Полар Сити» и наконец оказался напротив стеклянных дверей магазина. Вывеска на нем гласила: «Закрыто», но Сюзан, коллега Сары, чьих детей я едва не травмировал своим естеством несколько месяцев назад, была внутри и разглядывала связку ключей. Я неистово забился в стекло и закричал: «Сюзан!» Она подняла глаза, взглянула на меня, и кровь отхлынула от ее лица. Чтобы успокоить ее нервы, я проревел: «Впусти меня!» и снова застучал по стеклу. Сюзан отступила назад, чуть не врезавшись в рекламный стенд с отвратными кукурузными хлопьями, но потом, кажется, поняла, что подо всеми этими ушибами, потом и грязью скрываюсь я. Должен признаться, что даже после осознания этого кровь не прилила обратно к ее лицу. Но она все-таки вернулась и, после копошения с ключами, отперла мне дверь.
– Том! – сказала она. – Черт!
– Где Сара? – спросил я, но разглядел ее еще до ответа Сюзан.
– Она разбирается с кассой – у нас было…
– Спасибо, – ответил я и направился к тому месту, где Сара стояла с парой сотрудников и полным мужчиной среднего возраста, явно посетителем.
– Что случилось? – крикнула Сюзан позади, но я не ответил. Я двигался в направлении Сары. Она и другие услышали мою тяжелую поступь и стояли, не двигаясь и наблюдая за моим приближением. Я сменил шаг на рысь и бодро подскочил к ним. Сара выглядела изумленной, ее коллеги пораженными, а покупатель был в ужасе. Наверное, он подумал, что я был изуродованным сотрудником-маньяком, содержавшимся для травли посетителей, когда те оспаривали выставленный им счет. Я, пошатываясь, притормозил.
– Мне можно воспользоваться вашим туалетом? – прохрипел я.
Сара сделала шаг вперед, она тревожно рассматривала меня, бегая глазами туда-сюда.
– Том, что случилось?!
– Ничего, все в порядке. Я только что вернулся…
– Из Лондона?
– Из Лондона? Нуда, из Лондона, и…
– Ты что, бежал всю дорогу?
– Нет, я…
– Господи, что у тебя с глазом… – Она подошла и дотронулась до него пальцем. Почему всем обязательно требуется приложиться к моему глазу?
– Ой!
– Прости, – сказала она с таким видом, будто намеревалась дотронуться до него еще раз. Я немного отошел назад. – Прости, – сказала она снова, – а это у тебя откуда?
Зная, что Сара задаст этот вопрос, я подумал об ответе заранее. «Я упал» – довольно простой ответ, так всегда говорят, когда сочиняют о повреждении, верно? У меня не было повода думать, что Сара заподозрит меня в чем-то, но подобное объяснение, напоминающее нечто вроде: «Собака съела мою домашнюю работу», может навести на ненужные мысли. Как я и сказал Джордж, лучше всего придерживаться фактов и сказать, что меня ударили, нужно всего лишь изменить место действия. Но, сообразив еще раз, я понял, что забыл учесть реакцию Сары на мой ответ. Например, я проигрывал вариант сказать ей, что «меня ударил бомж». Как известно, Лондон полон бомжей, так что если сказать шотландцу, что, оказавшись в Лондоне на денек, вы получили от бомжа по морде просто так, то собеседник легко бы в это поверил. Но проблема с этой историей такова, что Сара вряд ли на этом бы успокоилась. Сказать, что я упал и тормозил головой, было по-идиотски, а то, что тебя ударил бомж, – это настоящий анекдот. Она захочет знать, где это произошло, что я там делал, был ли кто-нибудь поблизости, и если да, помогли ли мне? Был ли бомж один? Заявил ли я в полицию? Мне бы пришлось выдумывать целый рассказ, вводить второстепенных героев, и потом мне придется все запомнить, чтобы по просьбе Сары воспроизводить историю при каждой представившейся возможности. А то, что будет именно так, не вызывало у меня ни малейшего сомнения, мне бы точно пришлось не раз услышать: «Том, расскажи Кэрол, как тот бомж побил тебя в Лондоне». Так что два варианта – я упал или был избит бомжем – все еще соревновались друг с другом, причем до того самого момента, когда Сара спросила: «Откуда это у тебя?» Но вот она уже задала коварный вопрос и стояла прямо передо мной в ожидании ответа, так что решать было некогда. Она разглядывала меня. Давай, Том, нужно что-то ответить!
– Я споткнулся о бомжа и рухнул.
Вот бред.
– Что?
– Я упал… Послушай, я расскажу тебе потом, можно мне в туалет сначала?
Сара хотела пойти со мной, но посмотрела на группу, в ожидании наблюдающую за нашим разговором.
– Да, – выдохнула она. – Ты, конечно, знаешь, где он.
Я убежал. Я действительно знал, где он находится. Туалеты были в помещении для сотрудников за офисным кабинетом и сбоку от гардероба, где все оставляли куртки и сумки.
За несколько секунд я добрался до гардероба и обнаружил куртку Сары. В магазине работало человек десять, и команда была очень тесной: никто не боялся оставлять вещи без присмотра в помещении для сотрудников. В карманах Сары, которые были мне теперь совершенно доступны, находились ключи от машины, кошелек и мобильный телефон.
И ее телефон был у меня в руках!
Я сделал это!
А теперь что?!
На секунду у меня мелькнула дикая мысль разбить его об пол. Раскокать его со всей силы, чтобы он разлетелся на тысячи осколков. А потом найти среди них сим-карту и съесть ее. Я не исключал эту возможность, но решил, что такой поступок будет необъяснимым. Но всяко проще, чем запись на голосовой почте, где я и Джорджи простодушно беседуем под охи-ахи, стоны-вздохи и хлопки соприкасающейся плоти, так что, как я уже сказал, я не исключал этот вариант, но все-таки решил сначала попробовать просто удалить сообщение.
Я включил телефон. Экран залился мягким светом, и телефон издал, как мне показалось, самую пронзительную и оглушающую электронную трель, словно на рок-концерте. «Заткнись!» – зашипел я на него и потряс, угрожающе указывая на твердый-претвердый пол, чтобы тот понял, что шутить я не намерен. Сарин телефон, как и все остальные телефоны в мире, кроме моего собственного, был мне совершенно чужд. У него было запутанное меню, в которое невозможно было проникнуть, оно состояло из нелепо расположенных бессмысленных разделов, которые мне были не нужны, и прокручивалось оно неправильно, когда я хотел просмотреть все его возможности. Я слишком торопился, чтобы тратить на него более нескольких секунд моего драгоценного времени. Вместо этого я решил испробовать кнопку, отмеченную тремя дугами увеличивающегося размера, международное обозначение «громкости». Я предположил, что, возможно, это клавиша быстрого доступа к голосовой почте. Хотя с этим гадким телефоном я не исключал возможности, что вместо этого раздастся оглушительная сирена о нападении. Я затаил дыхание и нажал кнопку. Телефон что-то набрал, и после сигнала я услышал электронный голос, слегка эротичный и надменный. Эта девушка – робот высшего класса – поприветствовала меня и сообщила, что это ящик моей голосовой почты и у меня есть одно новое сообщение, и потом без каких-либо вопросов телефон принялся его проигрывать. Господи. Господи Иисусе. Если бы только Сара это слышала… господи-прости. Я ударил по клавише «два», чтобы удалить сообщение. Но ничего не вышло. Вы можете в это поверить?! Ученые проработали столько лет, чтобы установить, что клавиша «два» служит для удаления сообщений, весь мир признал, что это самая надежная, удобная и инстинктивно нажимаемая клавиша, и принял ее в качестве стандарта, признанного всей вселенной так же, как первомайские праздники или время по Гринвичу, и после всего этот злобный сюрреальный анархистский провайдер связи, услугами которого пользовалась Сара, решил использовать другую клавишу для удаления сообщений. Просто невероятно.
