Мария Миняйло - Четыре оттенка счастья
– Милое мое дитя, я расскажу тебе притчу про одну красивую девушку...
– А что такое притча? – спросила Злата, утирая слезы.
– Это небольшой поучительный рассказ...
– А...
– Так вот, жила когда-то на свете одна девушка, она была неимоверно красива. У нее было все, что душа могла пожелать, она купалась в роскоши и обожании. Многие хотели на ней жениться, но все они получали отказ, так как девушка хотела себе в мужья самого богатого, самого красивого и самого отважного. Шли годы, но прекрасный принц так и не появлялся. И вот однажды королевство постигла беда, страшный недуг отнимал жизни у его жителей. Заболела и прекрасная девушка. Самые мудрые лекари делали все возможное, чтобы спасти ее, но они настолько боялись заболеть, что ни разу ни один из них не склонился над ее кроватью. Лишь только верный немолодой слуга, который с ранних лет оберегал и лелеял девушку, день и ночь не отходил от ее постели. После многих дней страшных мучений болезнь отступила, но оставила по себе след, отняв былую красоту девушки. Ее прекрасное лицо стало безобразным...
– Какой кошмар... – прошептала Злата, зачарованная необычной историей.
– Все былые ухажеры, лишь только увидя ее, покидали королевство, оставляя по себе реки слез.
И когда девушке начало казаться, что жизнь поступила с ней жестоко, немолодой слуга, который всегда был рядом, преклонил перед ней колено, признаваясь в любви, и попросил ее руки.
– Несмотря на уродство? – удивилась Злата.
– Несмотря на уродство, – кивнул Иван Артемович.
– И что она?
– Вышла за него замуж, – улыбнулся старичок, – потому что поняла, что по-настоящему любил ее только он, верный и преданный слуга.
– Сегодня прямо вечер любовных историй, – на кухне появился улыбающийся Даня, держа в руках книгу о связи религии и международных отношений.
Иван Артемович недовольно насупил брови, а Злата, как заколдованная, сосредоточенно переваривала полученную информацию.
– Какая красивая история... Но, Иван Артемович, зачем вы мне ее рассказали?
– Да, Иван Артемович, в чем мораль басни? – спросил Даня, отложив на время книгу. Он внимательно изучал содержимое холодильника.
– Это не басня, а притча, – поправила Злата.
– Мораль такова, Злата, что вместо того чтобы ждать принца, стоит посмотреть по сторонам, – Иван Артемович лукаво улыбнулся, подмигнув удивленной женщине.
– Я даже знаю, в каком направлении смотреть, – хмыкнул Даня, достав из холодильника мисочку со вчерашним салатом.
– В каком? – Злата совершенно не понимала скрытых намеков и тайных подтекстов.
– Злата, вермишель! – кинул Даня и вышел из кухни.
– Что вермишель?
– Вермишель выкипает, – спокойно объяснил Иван Артемович, после чего женщина метнулась к плите, пытаясь спасти остатки разварившейся и слипшейся вермишели, которая вскоре заполнила собой весь пол небольшой кухоньки.
– Кажется, Юра сегодня останется без ужина, – Иван Артемович снисходительно улыбнулся, – давай я тебе помогу, – после чего присел рядом и принялся собирать руками скользкую массу.
Часы показывали 19:45.
В комнате Дани всегда пахло книгами. Это и не удивительно, ведь его крошечная комната вмещала целых 10 ящиков всевозможных умных книг, оставленных отцом-профессором. И это не считая Даниных личных книг. Кроме письменного стола, стула и кушетки в комнате было несколько полок, заставленных все теми же книгами и фотографиями его друзей и отца. Фотографий матери не было. Даня вообще никогда не видел ее на фотографиях, поскольку все они были уничтожены отцом.
Те немногие, кто был знаком с его матерью, ничего существенного о ней сказать не могли, кроме того, что она была очень молодая и стройная. Именно так можно было охарактеризовать бывшую жену профессора Антонова. Нельзя сказать, что Даня тосковал по материнской любви. Здоровый цинизм, передавшийся по наследству, как ему казалось, именно от матери, не способствовал зарождению подобных мыслей. С научной точки зрения ему было непонятно полное отсутствие материнского инстинкта у его горе-матери, но это, пожалуй, единственное, что тревожило молодого человека. Несмотря на то что Даня осиротел в 18 лет, настоящей, хоть и странной семьей, он считал своих соседей по коммуналке. Он уже давно мысленно распределил между ними роли в своей жизни. Елизавета Борисовна с супругом были бабушкой и дедушкой, Миша – отцом, Юра – братом или чаще дядей, Изабелла Николаевна – безумной прабабушкой, проблема заключалась только в маме и тете. На роль мамы Дане больше импонировала Наталья Геннадиевна, но для матери она была слишком молода, а вот Злата, больше походившая по виду на его родительницу, совершенно не устраивала в такой роли самого молодого человека. Поэтому чаще всего вымышленная мама пропадала «в командировках», а Злата с Натальей Геннадиевной были ее младшими сестрами. Это был настоящий веселый спектакль, выдуманная реальность, в которой проходили годы жизни Дани.
Вот и сейчас он молча лежал на кровати, доедая овощной салат, и думал о своей «семье». Было начало девятого, когда скрипнула входная дверь и, судя по тихим шагам, в квартиру вошел Юра. Даня услышал, как на кухне сокрушается Злата, объясняя отсутствие ужина. Потом открылся холодильник, потом дверца захлопнулась, какой-то шорох, Юра что-то говорит, смех Златы. Опять тишина. Шум воды, кран закрутили. Шаги. Дверь в комнату через стену закрылась.
Сейчас Юра возьмет книгу и будет вслух читать своей недалекой сестре. На прошлой недели он читал «Остров сокровищ», сегодня это... Ах, да! «Белый клык». Потом она уснет, а Юра будет сидеть в полной тишине и лишь к полуночи тоже уснет. В комнате напротив беседуют бабушка с дедушкой, еле слышно играет радио. Изабелла Николаевна кашлянула с антресоли, Миша сегодня в ночную, Наталья Геннадиевна в ресторане. Квартира затихает.
Часы показывают 21:30.
Акт 2
– А чего это мы туалет с утра пораньше не драим? – ехидно кинула Злата, когда на кухне появилась сонная Наталья Геннадиевна.
Часы показывали 10:00.
Наталья Геннадиевна безразлично пожала плечами и молча пошла ставить чайник. На ней был красный шелковый халат, одетый поверх коротенькой черной ночной рубашки. После вчерашнего ресторана, обилия шампанского и ночных прогулок по городу вид злой учительницы был немного помятый, а на лице отпечатался след от подушки.
– Как вчерашнее свидание? – спросил зашедший Даня, на губах которого играла озорная улыбка.
– Смотрю, все уже в курсе...– процедила Наталья Геннадиевна, злобно покосившись в сторону Златы.
– Что вы! Это мои личные умозаключения. Вы ведь пришли домой за полночь, да и длина вашей юбки свидетельствовала о том, что обнаженные ноги были оружием, явно направленным на уничтожение очередного воздыхателя, – парень звонко засмеялся.
– Даня, это вовсе не твоего ума дело, – отрезала Наталья Геннадиевна.
– Могу предположить, что вчера было разбито еще одно суровое мужское сердце! – молодой человек по-дружески похлопал заспанную соседку по плечу и, раскланявшись, поспешил в институт.
– Значит, все прошло плохо? – осторожно спросила Злата.
Такая наглость со стороны врага обескуражила Наталью Геннадиевну. Она долго ничего не отвечала, внимательно рассматривая Злату, которая с каждой минут все больше наливалась краской.
– А тебе только в радость, да? – наконец сказала женщина, отхлебнув ароматный кофе.
Несмотря на скверный нрав и простоватую внешность, Наталья Геннадиевна пользовалась популярностью у мужчин и часто бегала на свидания, которыми, кстати, никогда не была довольна. Вот и вчерашний вечер, как всегда, не увенчался успехом. В ресторане было накурено, ухажер поскупился на цветы, а прогулка по ночному городу вообще стала полным провалом... Порадовало только шампанское, которое до сих пор шумело в голове.
– Что, Наталочка, работу прогуливаешь? Всем доброго утра, – на кухне появился Иван Артемович, выбритый и сильно пахнущий одеколоном.
– Доброе утро, Иван Артемович, – хором ответили женщины.
– Заварить вам чаю? – спросила Злата, вынимая из ящика пакет с любимым напитком пожилого преподавателя.
– Буду очень благодарен, – улыбнулся Иван Артемович, – так что же, Наталочка, работа – не волк? – он по-доброму улыбнулся, сев рядом с сонной соседкой.
– В школе сегодня концерт юных талантов, так что уроки отменили, – произнеся слово «отменили», Наталья Геннадиевна облегченно вздохнула, потому как гудящая голова не располагала к работе.
– Это хорошо, что у вас в гимназии поощряют творческое начинание. Может, в будущем кто-нибудь из твоих учеников прославится на весь мир!
– Надеюсь, к этому времени я уже не буду там работать, – Наталья Геннадиевна встала из-за стола, помыла чашку и, извинившись перед Иваном Артемовичем, пошла в комнату прилечь.
