Харви Джейкобс - Американский Голиаф

Сбросив балахон, Эдвин Бут шагнул на платформу, воздел руки и прочел полный текст «Бури»,[61] все роли сразу. Аплодировал ему Джордж Халл, адресуя эти аплодисменты не только Буту, но и себе самому.

Нью-Йорк, Нью-Йорк, 23 декабря 186» года

22 декабря с. г.

Сегодня прославленный актер Эдвин Бут покинет заточение, дабы представить публике Кардиффского исполина. Бут, который после трагической гибели мистера Линкольна от руки своего брата, ныне покойного, вел жизнь отшельника, сообщил друзьям, что древнее чудище лично попросило артиста: пусть тот, рискуя навлечь на себя злобу, а то и месть публики, согласится на роль его представителя.

Сей исполин – Голиаф, «убедивший» мистера Бута прервать изгнание, – только что прибыл из северной части штата; не нужно путать исполина с его дубликатом по имени Титан, выставленным Ф. Т. Барнумом в саду Нибло. Мистер Барнум утверждает, что его исполин является исключительно истинным ископаемым, которое было найдено в Кардиффе, Нью-Йорк, и подтверждает свои претензии актом купли-продажи, якобы подписанным мистером Ньюэллом, на чьей ферме и был выкопан исполин.

Мистер Ньюэлл объявил о подделке подписи и вчинил Барнуму иск с требованием распылить Титана. Он также настаивает на передаче истцу солидной компенсации. Ньюэлл подал в суд петицию с просьбой ускорить слушания, принимая во внимание тот факт, что улицы у билетной кассы Нибло постоянно перегорожены тысячами зрителей.

Вот что сказал мистер Ньюэлл:

– Мы просто обязаны спасти ньюйоркцев, у которых вымогают немалые деньги на очередное надувательство Барнума. Мы должны положить конец этому оскорблению граждан и даже самих ангелов небесных.

На просьбу «Горна» об интервью мистер Барнум ответил отказом. Его представитель, Амос Арбутнот, эсквайр, в своем заявлении назвал обвинения мистера Ньюэлла сотрясением воздуха и «кучей кислого винограда, выращенного незадачливым фермером, чей сладкий виноград превратился в изюм». Суд вскоре выяснит, чем являются претензии Ньюэлла – кислым виноградом или крепкой виноградной лозой, способной опутать противника.

Опрос, проведенный «Горном» выявил, что большинство ньюйоркцев с радостью восприняло весть о возвращении Бута. Даже Генерал Мальчик-с-Пальчик, получающий долю прибыли от Титана, то есть от соперника Голиафа, признал, что рад будет увидеть вновь игру Бута.

– Как и мистер Бут, – бодро сказал Пальчик, – я рвался к шекспировским ролям, но вдохновение бежало от меня, пока Эдвин оставался в заточении. Соперничество – актерский перец, наша самая лучшая мотивация. Теперь, когда Бут вновь с нами, ярассмотрю предложения сыграть «Гамлета». И я, и мистер Барнум желаем Буту только триумфа Пусть его Голиаф – подделка, представление выйдет гениальным, можно не сомневаться.

Историческое выступление мистера Бута состоится сегодня вечером перед специально приглашенными выдающимися членами нашего общества; представление пройдет в демонстрационном зале, примыкающем к «Хумидору Халлов», каковой вскоре открывается на Бродвее. Билеты на другие показы начнут продавать в 9 часов завтра утром.

Кардифф, Нью-Йорк, 23 декабря 1869 года

– Там какой-то коммивояжер на улице, – сказала Анжелика.

– В декабре тут только один торговец и ходит, не нужен он мне.

– Может, посмотрим, что у него по дешевке? С виду безобидный.

Берта встала с кресла и подошла к окну:

– Он и есть, точно. Бапкин, тот самый еврей-лозоходец, что откопал нам исполина. Живет в Лафайетте и торгует всяким хламом.

– Он же бледный как лед. Кости разглядеть можно.

– Не трать понапрасну жалость, – сказала Берта. – Думать надо, куда идешь. В Кардиффе у него никто ничего не купит. После каменного мужика уж точно. Разве что весной всем приспичит заиметь своего исполина, тогда и пойдет лозоходство в гору. А насчет чего другого – вряд ли.

– Если люди думают, что каменный человек – святой, почему они отворачиваются от лозоходца, который его нашел?

– Хоть и святое, да колдовство, а от колдовства от беды. Особенно от иудейского колдовства, это-то всякий знает. Так что лучше не связываться. И потом, с тех и как Чурба разбогател, я все покупаю в лавке. Бапкину чего продать Берте Ньюэлл.

– Я бы не отказалась от куска хлопчатобумажного полотна для комбинезончика. Бог его знает, если заняться шитьем, может, дни пойдут быстрее.

– Так и быть, позову, только не говори никому. И без того на меня в последнее время косо смотрят, – согласилась Берта. – Если будешь чего покупать, не бери сильно много И скажи: Бапкин, не вздумай хвастаться всей округе, что продал Ньюэллам то и это. А то ведь взбредет в голову, что к нему теперь все побегут за товаром.

– Чур, молчу, – пообещала Анжелика и стала ждать, когда постучат в дверь.

Стук наконец раздался, и она пошла открывать: на пороге стоял молодой человек, счищая с лица мокрый снег и сбивая с башмаков наледь.

– Добрый день, мадам, – сказал Аарон Бапкин. – Я тут подумал, не дома ли миссис Ньюэлл, а то у меня есть для нее вещицы как раз к празднику.

– Входите, – сказал Анжелика. – Становитесь к огню. Войдя в дом, Аарон кивнул Берте, похлопал, чтобы согреться, в ладоши и разложил свой товар.

– Отличнейшая шерсть, хлопок, муслин, кружева, парча, – перечислял он, – из модных столиц по всему миру. Есть пряжа, иголки, нитки, наперстки и целая книга новых выкроек, очень легко шить, притом все разные. Еще гребешки, шляпки, всякие безделушки.

– Хотите горячего кофе? – спросила Анжелика.

– Не пьют они нашего кофе, – сказала Берта. – И еду нашу тоже не едят.

– Я бы не отказался погреть чем-нибудь горло.

– Давай не будем про горла и глотки, если тебе не трудно, – объявила Берта. – Вполне хватает «да» или «нет».

– Прошу прощения, миссис Ньюэлл, – извинился Аарон. – А могу я поинтересоваться, как зовут вашу прелестную гостью?

– Я Анжелика Халл, кузина миссис Ньюэлл по мужу.

– Приятно познакомиться, мэм. А я – Аарон Бапкин из Лафайетта.

– Ты что, на прием заявился? – прикрикнула Берта. – Ты нам не ровня, и здесь тебе не место, ясно?

Анжелика налила Аарону кофе. Тот сдул завиток пара и начал пить. Горячая жидкость возвращала торговцу цвет. Лицо с квадратной челюстью и глубокие темные глаза потихоньку оттаивали. Нос и большие уши становились свекольно-красными. Еврей был похож на енота.

– Этот кофе творит чудеса, – сказал Аарон.

– Займись-ка делом! – приказала Берта.

– Говорите, что вам надо, дамочки. Ткань на платье, теплый платок, а может, одеяло?

– Хлопок для комбинезончика.

– Кто-то ждет гостей, – проговорил Аарон.

– Гости – не твое дело! – оборвала Берта, – Показывай, что у тебя есть подходящего, и не забывай, что моя невестка – женщина небогатая, оборки ей не по карману. А то дерут как хотят. Такая порода.

– Ах, вам ли не знать, что у меня справедливые цены, миссис Ньюэлл. Всегда были и всегда будут. И мне ли не знать ваш острый глаз на товар.

– Надеюсь, не забыл, – ответила Берта.

Анжеликино внимание вдруг переключилось с товара Аарона Бапкина на струйку крови, что бежала у того по щеке.

– Простите, пожалуйста, – сказала она, – но у вас тут кровь.

– Твоя, что ль, забота? – вмешалась Берта. – Течет себе и течет, лишь бы пол не замарала.

– Это от холода, – объяснил Аарон, прижимая к ранке носовой платок. – Медленно затягивается. Видите ли, я тут в долине получил от одного мужика по голове.

– За дело, надо думать, – заметила Берта.

– Дело было в том, что я поехал посмотреть землю.

– Говорю ж, за дело. Посмотреть землю? Сперва миссис Ильм сдала тебе комнату, а потом ты надумал скупить у нас всю долину? Вряд ли здешнему народу понравится когда по городу станут носиться стада евреев.

– Не стада, один я, – сказал Аарон. – Там двадцать акров и домик, точно для кукушки; хозяйка – вдова, живет в Вермонте. Я ей любезность оказываю тем, что беру эту ферму.

– Хороша любезность. За такую любезность по голове и лупят, – сказала Берта.

– Вот и дедушка все о том же, – согласился Аарон.

– Мудрый человек, скажу я тебе. Уши прочищай, когда он говорит такие вещи.

– Вот, – сказала Анжелика, – розовый.

– Почему не голубой? – спросила Берта.

– Это девочка, я чувствую.

– Что ты такое говоришь? Благодари Бога, что кузен Джордж не слышит.

– Сколько нужно ярдов?

– Я бы сказал, два для надежности, – ответил Аарон.

– Это ж ребенок, а не бегемот, – вмешалась Берта. – Посмотри, какая хрупкая женщина. Моему сыну хватило полутора, а Александр был что твоя тыква. Сколько будет за полтора ярда розового и голубого?

– Нисколько, – ответил Аарон. – Вы мне уже заплатили. Кофе спас мою жизнь, а общество двух очаровательных женщин подняло настроение на целый день. Рожайте здоровенькую девочку, миссис Халл. Скажете, что дядя Аарон подарил ей комбинезончик.