Эдвард Резерфорд - Сарум. Роман об Англии
– Что мне теперь делать? Все кончено, – вздохнул юноша.
Гракх наверняка решит, что Портий – бездарность и неудачник, и не отдаст за него дочь, так что о Лидии можно забыть. А родители Портия? Они тоже разочаруются в сыне…
Чем же он прогневил Светония? Ни Портий, ни Марк не подозревали о существовании донесения прокуратора.
– Похоже, наместнику твоя речь не понравилась, – сказал Марк, не зная, чем утешить друга, и, чуть помолчав, добавил: – Кстати, я тоже получил новое назначение. Меня на год отправляют в Рим. Я уезжаю через два дня. Прости, что бросаю тебя в беде, но, может, все еще образумится. – Он улыбнулся, стараясь подбодрить приятеля.
«Везет же ему», – грустно подумал Портий.
Перед уходом Марк сказал:
– Дай знать, если тебе помощь понадобится.
Остаток дня Портий провел в сборах, готовясь к отъезду. Юноше очень хотелось обратиться к Светонию за разъяснениями, но подспудно он понимал, что делать этого не стоит. Он набрался смелости и написал Лидии длинное послание, полное сумбурных объяснений, просьб набраться терпения и обещаний приложить все усилия, чтобы продвинуться по службе.
Я обещаю как можно скорее добиться успеха и вернуться в Рим. Об остальном тебе расскажет мой друг Марк.
Портий попросил Марка передать письмо лично в руки Лидии.
– Умоляю, успокой ее и объясни, что случилось. А сенатору Гракху скажи, что я поступил так, как того требовала честь. Мне больше не на кого положиться, кроме тебя.
Марк смущенно взял письмо:
– Портий, я сделаю все, что смогу, но чудес не обещаю.
На этом приятели расстались.
Вечером, перед самым отъездом, Портий все же попросил аудиенции у наместника, но ему было отказано.
В сумерках юноша отправился в Лондиниум, надеясь добиться встречи с прокуратором и заручиться его покровительством, однако и эта надежда не оправдалась: Классициан уехал на север и намеревался вернуться только через месяц.
– Тебе предписано немедленно ехать в Сорбиодун, – сказали Портию в канцелярии. – Прокуратор с тобой не знаком, так что увидеться с ним ты сможешь через год, не раньше.
Только тогда Портий сообразил, как ловко наместник с ним расправился.
– И чем я буду занят в этом Сорбиодуне? – угрюмо спросил юноша.
Секретарь прокуратора, лысый невысокий толстяк, равнодушно пожал плечами, недовольный тем, что ради исполнения приказа наместника пришлось оторваться от важных дел и спешно подыскивать назначение для этого молодого человека.
– Будешь смотрителем императорского имения, – сказал он. – Служба как служба, ничего особенного. И не задерживайся в городе, тебя в Сорбиодуне завтра ждут.
Сорбиодун… Глухомань, захолустье. Очевидно, Светоний, твердо намереваясь забыть о Портии, подыскал для юноши место, где о нем уж точно никто не вспомнит. О славе и почестях и думать не стоило. Портий все еще не подозревал, чем заслужил такое обращение, но выбора у него не оставалось – приказы командования исполнялись неукоснительно.
С приходом римлян жизнь Тосутига не баловала. Правитель Сарума мало о чем вспоминал без болезненной гримасы.
После отъезда Веспасиана юный вождь с нетерпением ожидал дальнейшего развития событий. С юго-запада почти каждый день приходили вести о захвате римлянами очередной крепости дуротригов.
– Напрасно они пыжились да силой похвалялись, – злорадно бормотал Тосутиг.
Теперь он и сам поверил, что поступил весьма дальновидно и предусмотрительно, когда сдал римлянам крепость без боя и подписал дарственную на земли.
Второй легион неумолимо громил дуротригов, а Тосутиг все ждал и ждал известий от Веспасиана или от наместника.
К концу лета Веспасиан успешно завершил кампанию: катапульты и осадные орудия сломили отчаянное сопротивление дуротригов. Суровый трибун захватил все земли дуротригов, с востока до самой западной оконечности их владений, где и оставил легион зимовать. По всему острову разнеслась весть, что гордые дуротриги побеждены.
Однако покоренные дуротриги не утратили воинственного духа и хорошо помнили о предательстве юного правителя Сарума.
Однажды ранней осенью в Сарум пришел отряд легионеров с юго-запада. Римляне расположились на ночлег в дуне и потребовали у Тосутига еды и питья для двадцати пленников, которых привели с собой. Один из пленников, десятилетний мальчишка, сын вождя дуротригов, был знаком Тосутигу.
– Я знал твоего отца, – грустно сказал он мальчугану.
Мальчик, презрительно поморщившись, плюнул ему под ноги:
– Лучше быть рабом, чем предателем, Тосутиг Клятвопреступник!
Правитель Сарума отвернулся и ушел прочь, вспоминая проклятие друида Афлека.
«Ненависть дуротригов мне не страшна, – успокаивал себя Тосутиг. – Римский император меня щедро вознаградит».
Прошла осень, но вестей от наместника по-прежнему не было.
Выпал снег, Сарум замер под белым покрывалом. За земляными валами дуна царило студеное безмолвие. Каждый день Тосутиг взбирался на стену и бродил по обледенелому парапету, высматривая римских гонцов. Иногда к нему присоединялись Нумекс и Бальба, вперевалочку шли рядом, глядя на заснеженные пустоши. Сменялись месяцы, но в Сарум так никого и не прислали.
Наконец снега растаяли, на меловых стенах дуна появились зеленые побеги травы. Река сбросила ледяной покров. Обитатели Сарума занялись весенними работами в полях. К юному вождю все относились с презрением, укоряя его за то, что без боя сдал крепость римлянам. Войска Веспасиана хозяйничали на захваченных землях, а местные жители слагали хвалебные песни о подвигах и доблести покоренных дуротригов. И все же Тосутиг не терял надежды.
– Вот увидите, Сарум отблагодарит меня за содеянное, – говорил он Нумексу и Бальбе.
Только спустя год на северо-восточной оконечности взгорья появился небольшой отряд: высокий смуглый старик верхом на лошади, шесть рабов и шесть конников. Они шли медленно, часто останавливаясь. Рабы несли деревянные крестовины со свинцовыми грузиками, привязанными к концам перекладин. Тосутиг радостно выехал навстречу римлянам.
– Мы землемеры, – объяснил старик. – Готовимся к прокладке дороги.
Землемеры тщательно осмотрели дун и спустились на берег реки.
– Дорога пройдет через реку. А у переправы заложим поселение.
«Римское поселение! – обрадованно подумал юный вождь. – Вот что вернет Саруму былую славу!»
– Постоялый двор, мансион, – добавил землемер. – Для гонцов и путников.
Тосутиг его не слушал, предвкушая, что станет правителем крупного города. Перед внутренним взором юноши мелькали величественные картины.
Спустя два месяца в Сарум пришли дорожные строители – целая центурия, восемьдесят легионеров с лопатами и кирками.
С невероятной быстротой они заложили поселение на берегу реки, в месте, выбранном землемерами. Небольшую площадку окружили земляным валом, в центре проложили небольшую улицу, а по обеим ее сторонам разметили по три квадратных участка. И все – ни форума, ни величественного храма, ни базилики. На участках построили конюшни, сторожку и пару скромных домов. В углу, у земляного вала, разбили сад. На строительство ушло два дня.
– Ну вот, Сорбиодун построен, – заявил центурион.
Тосутиг восторженно взирал на скромное поселение и предавался мечтам о грядущем величии.
– Нам нужны работники для строительства дороги, – сказал ему центурион. – Сколько человек ты дашь нам в помощь?
Тосутиг немедленно послал римлянам пятьдесят мужчин и Нумекса.
– Я же плотник! – возмутился коротышка.
– Присмотрись, как римляне дороги строят, – велел ему вождь. – Может, научишься чему, будет Саруму польза.
На прокладку дороги Тосутиг взирал с невероятным изумлением. В соответствии с метками землемеров предполагалось, что доро га пройдет по взгорью, строго на северо-восток, ровной чертой от дуна до самого порта в Лондиниуме, в восьмидесяти милях от Сарума.
Вначале вырыли две параллельные траншеи на расстоянии примерно восьмидесяти футов друг от друга, а извлеченный из них грунт уложили на середину полосой около двадцати пяти футов в ширину, создавая знаменитое насыпное полотно – аггер. Грунт засыпали толстым, с ладонь, слоем известнякового щебня и хорошенько утрамбовали, превратив в выгнутую поверхность для стока воды. Затем в телегах привезли кремнёвую гальку из местных карьеров и вручную уложили булыжники на слой известняка, зарывая их на глубину трех-четырех дюймов. Потом заровняли поверхность толченым мелом, засыпали ее шестидюймовым слоем гравия и снова плотно утрамбовали.
– Были бы поблизости кузни, мы бы шлаком засыпали – он спекается и служит вечно, – объяснил центурион.
От главной, широкой дороги отходило несколько дорог поменьше.
«До Сорбиодуна можно будет добраться из самых дальних уголков острова, – обрадованно подумал Тосутиг.
