Люси Кларк - Единственный вдох
– Не знаю, – качает Джексон головой. – Да, это ужасное решение, но, поступив так… я уже не мог все вернуть. Было слишком поздно.
– И что потом? – спрашивает Сол.
– Как только стемнело, я ушел с пляжа. Вернулся на поезде в Лондон, заскочил домой…
– Что? – изумляется Ева. – Ты был у нас в квартире?
– Я весь промок, сухой на мне была только штормовка из лодки, а еще нужно было взять денег.
Джексон заходил в квартиру, брал деньги… В голове не укладывается! Ева разбиралась в его вещах и одежде; вроде бы ничего не пропало. Оставшись вдовой, первые недели она провела в оцепенении. Раскрывала настежь окна, везде зажигала свет и включала телевизор, лишь бы избавиться от давящего чувства одиночества.
Впервые вернувшись в квартиру после смерти мужа, Ева пошла к раковине наполнить чайник, но застыла, увидев чайный пакетик. Откуда он взялся? Ведь перед отъездом к матери на выходные Ева прибралась на кухне, вымыла тарелки и почистила раковину… Теперь все проясняется.
Ева ловит взгляд Джексона.
– Ты пил чай?
– Я жутко замерз, хотел согреться, – недоумевает он.
Ева вспоминает темное пятно от чая.
– В раковине остался пакетик.
Судя по удивленному виду Джексона, он поражен, что мог упустить такое.
Хотя Ева говорит тихо, в ее голосе звучат стальные нотки.
– Когда береговая охрана свернула поиски, я не могла смириться с тем, что ты утонул, я не сдавалась. Пошла к причалу и выпросила лодку у какого-то рыбака. На море был шторм, вода ледяная. Я зажгла фонарь, искала тебя, искала посреди ночи – а ты, ты в это время пил чай в теплой квартире!
– Ева…
Джексон протягивает к ней руки, но Ева с силой толкает его в ребра, как будто она – разъяренная Жанетт, которая стоит на том пирсе и смотрит, как Джексон падает. Пусть он упадет и исчезнет навсегда.
– Не надо! – Выпад Евы изумляет его. – У меня в голове все перепуталось! Я думал, так будет лучше для всех.
– Нет, – ледяным тоном отвечает Ева, – ты выбрал то, что лучше для тебя.
– Где ты был все эти месяцы? – спрашивает Сол.
– В Британии, в Манчестере. Вот куда меня занесло.
Джексон в Манчестере, огромном разросшемся городе, где легко затеряться среди толпы. Вместе с Евой они ни разу там не были.
– Устроился в хостеле, нашел подработку на стройке. Хотел собраться с мыслями.
– И тогда решил приехать назад в Тасманию? – догадывается Сол.
– Не сразу. Я не знал, куда деться, не хотел уезжать из Британии. – Джексон смотрит на Еву – та стоит поближе к жаркому камину, чтобы высохли волосы и перестала бить дрожь. – Ведь там была ты, но разлука… оказалась невыносимой пыткой. – Он медленно качает головой. – Я как-то позвонил к нам домой, хотел услышать твой голос, но ответила другая девушка, сказала, ты съехала и там теперь живет она. Мне нужно было узнать, что с тобой все в порядке, так что я написал твоей матери.
– Ты писал моей маме?
Джексон кивает:
– От имени подруги по учебе.
– От Сары, – вспоминает Ева. – Ты представился Сарой.
– Все верно.
– Господи… – шепчет Ева.
Сколько мелочей она упустила!
– Я узнал, что ты в Тасмании, и понял, что обман раскроется. – Джексон потирает лоб. – Но что я мог поделать?
– Как ты сюда добрался? – спрашивает Сол.
– На самолете. У одного парня на стройке был друг, который мог достать паспорт.
– Хорошо, ты приехал, и что потом? Куда отправился? Где ты…
– Какая разница! – кричит Ева, размахивая руками так, что с плеч соскальзывает одеяло. – Меня не волнует, где ты был, как ты сюда попал. Мне на это наплевать. Я хочу узнать только одно – почему? Скажи мне, Джексон, – голос подрагивает на его имени, – почему ты так поступил со мной?
Джексон смотрит на нее покрасневшими, полными печали глазами. Он глядит в потолок, шумно сглатывает, затем делает вдох, будто готов заговорить, однако не сдерживается: опускает голову, всхлипывает, и по всему телу от рыданий проходит дрожь.
Глава 35
– Мне нужно на воздух, – говорит Ева, не глядя на Джексона.
С каменным лицом Ева выходит на террасу. «За ней лучше не идти», – думает Сол. Включается прожектор, и сквозь стеклянные двери видно, как Ева, опершись о перила, вглядывается в темноту. Трудно представить, что она сейчас чувствует.
Джексон вытирает слезы. Внутри Сола нарастает ярость, но он как можно более спокойно говорит:
– Жанетт все рассказала про пожар. Это ведь ты бросил там сигарету? – Джексон медленно поднимает взгляд и кивает. – Ты не вызвал пожарных. – Грудь разрывает изнутри. – Ты пустил все на самотек.
– Я испугался, что мне влетит… Чертовски глупо, а то я не знаю! – Джексон смотрит брату в глаза. – В этом весь я: эгоист, который думает только о себе. – Лицо искажается от боли, зубы стиснуты. – Когда я вспоминаю про маму…
Сол оборачивается: в камине с треском ломается полено, поднимая искры.
Немного помолчав, Джексон продолжает:
– Я поднимался туда, на Игл-Кейп. Впервые после того, как мы развеяли с мыса прах мамы. Там недалеко заброшенная рыбацкая хижина, я в ней ночевал.
Сол следит за пляшущим оранжево-красным пламенем. Да, на Уотлбуне скрываться легко: места дикие, людей почти нет.
– Я устроился на наблюдательном пункте – ну, там, где она всегда писала картины, – смотрел на восход солнца и вспоминал, как мама рассказывала нам про китов – что они звуками предупреждают друг друга о китобоях.
Солу тоже нравились ее истории о море – о танцующих рыбах, говорящих дельфинах, о моллюсках, хранящих секреты в своих раковинах.
– Я вижу ее, Сол, постоянно. Вижу мамино лицо, даже сейчас. – Сол отворачивается от камина и смотрит на брата. Джексон держит у рта сжатые ладони, взгляд полон вины. – Я столько раз собирался рассказать все тебе и папе…
– Так почему не сказал?
– Ты же видел, что стало с отцом после ее смерти. Мама была для него всем, и он совершенно пал духом. Представь, если бы он узнал, что виноват я… И чем больше времени проходило, тем труднее было начать разговор.
Печь обдает жаром ноги, джинсы Сола понемногу высыхают.
– Поэтому ты молчал. Будто ничего и не случилось.
– А разве не так принято у нас в семье – ни о чем не говорить? – Джексон повышает голос. – Чертова игра в молчанку – о смерти мамы, о том, что отец развалил свое дело и спился… Мы никогда ни о чем не говорили!
– Так давай поговорим сейчас, потому что я, похоже, ни хрена не знаю.
Джексон садится на деревянный стул.
– Спрашивай.
– В тот вечер, на мой день рождения, – Сол засовывает руки в карманы, – почему ты пошел за Жанетт?
Из всех роящихся в голове вопросов Сол, сам тому удивляясь, задает именно этот. Хотя, наверное, именно тогда все и началось. Или причиной всему брошенная в лесу сигарета? Вариантов много, но все они ведут к одному: сегодняшней ночи и его дому, где он вместе с братом и женщиной, которую оба любят.
Джексон откидывается на спинку стула.
– Потому что она была твоей. – Сол удивленно поднимает взгляд. – Помнишь, я опоздал на барбекю, пришел уже пьяным? Я тогда сказал, что напился с начальником, но это неправда. Я просто не мог пойти на вечеринку трезвым.
– Почему?
– У тебя отлично складывалась жизнь, было столько друзей – просто невыносимо. Я знал, что у меня так не будет, я не заслужил. – Отчаяние исходит от Джексона, точно жар от камина. – На вечеринке я снова увидел Жанетт, мы вспомнили о пожаре. Она тоже жила с чувством вины, и я наконец смог поделиться с кем-то, кто меня понимал. – Джексон пожимает плечами. – Я подумал: «У Сола есть все, так почему бы мне не забрать ее?» Наверное, хотел доказать тебе – да и себе самому, – что я ничем не хуже.
– Ты любил ее?
Джексон упирается руками в бока.
– Сначала, когда мы только начали встречаться, чувства были сильными. Я думал, может, это и есть любовь, но теперь понимаю, что нас связывал лишь пожар. Мы могли говорить об этом только друг с другом, вот и сблизились. Так что, нет, это была не любовь. Я не любил Жанетт.
Победа Джексона была напрасной.
– Ты даже не извинился.
– А я не считал себя виноватым. Ты увидел нас тогда в клубе – и ничего не сделал, просто ушел. Сильно же ты ее любил, раз вообще не стал бороться.
Наверное, Сол и не хотел бороться. Его отношения с Джексоном были напряженными уже много лет; Жанетт стала предлогом, чтобы перестать общаться с братом.
– Но ты забрал не только Жанетт, ты украл мое прошлое. И выдал Еве за свое.
– Я не хотел, так получилось.
– Неужели?
Джексон выглядывает на террасу: прожектор погас, в темноте смутный силуэт Евы едва виден.
– Когда мы познакомились, я почувствовал… даже не знаю, как объяснить. Наверное, почувствовал надежду. Что я еще могу на что-то в жизни надеяться. – Сол старается не вспылить, надо выслушать до конца. – Я не собирался врать ей, но на мне была твоя университетская толстовка – папа тогда дал поносить, – и Ева спросила, какая у меня специальность. Бывают такие моменты… такие перекрестки в жизни, когда все зависит от того, куда повернешь. Только я всегда выбираю не тот поворот. – Джексон смотрит на брата. – Я сказал Еве, что изучал морскую биологию, и ложь прозвучала так убедительно, что я стал врать дальше. Я не хотел обманывать Еву, я никого не хотел обманывать. Просто думал начать все сначала, Сол. Стать лучше того Джексона, каким я был.
