Барбара Пим - Почти ангелы
– Две войны, автомобили, что ни день изобретаются все новые и все более страшные бомбы, – ответил Марк. – Какая тут беззаботность? Унылый вечер на дешевых местах в кинотеатре, никаких потом гримерных или распивания шампанского из туфелек. Вы когда-нибудь шампанское из туфельки пили, профессор Мейнуоринг? – спросил он храбро, но почтительно.
– Ах золотые деньки! – откликнулся, увиливая от ответа, профессор. – В чем дело, Эстер? – спросил он, когда мисс Кловис вернулась. – Надеюсь, никаких дурных новостей? У вас вид несколько distraite[20].
– Феликс, мне нужно поговорить с вами наедине, – заявила мисс Кловис, которая действительно выглядела одновременно взволнованной и рассерженной.
– Ладно. – Встав от пианолы, он следом за ней вышел из комнаты.
Над пазлом разговор прямо-таки загудел от предположений относительно того, какие новости получила мисс Кловис. Трудно было угадать, что за событие способно произвести такой эффект: казалось маловероятным, что ее сильно расстроит даже смерть близкого родственника или друга, настолько лишенной обычных человеческих чувств они ее считали.
– Может, «Фантазия» сгорела дотла или вломился грабитель и украл диван конского волоса, – предположил Марк.
– Или что-то стряслось с братом мисс Лидгейт, – сказал Дигби. – Как по-вашему, может, он неожиданно сбежал со своей экономкой?
Из-за двери доносились голоса, скорее гневные, чем горестные, и можно было разобрать обрывки нескольких фраз: «Выдающаяся ведь!..», «Такого мы не забудем…». Но и они не проливали свет на случившееся.
– Не слишком дурные новости? – вежливо спросил, надеясь на какую-то информацию, Марк, когда старшие вернулись.
Мисс Кловис на обычный свой манер фыркнула, но профессор Мейнуоринг сказал умиротворяюще:
– Ничего особенного, в сущности. Может, все еще обернется не так плохо. А теперь как насчет того, чтобы пропустить по стаканчику виски на ночь? Или вы бы предпочли какао? Уверен, у всех вас был утомительный день и вы были бы рады лечь. Оставьте пазл на столе, закончите завтра.
Наверху кандидаты много болтали и смеялись, прежде чем наконец разошлись спать.
– Интересно, комнаты распределены как-то по-особенному? Может, они смежные? – полюбопытствовал Марк, когда они с Дигби пожелали девушкам доброй ночи. – Помнишь, мы читали, что тогда в загородных домах после вечеринок творилось.
– Не знаю, – кисло ответил Дигби. – Что-то последнее время у тебя одни забавы на уме. Лично я устал.
– Интересно, мы сегодня хорошее впечатление произвели? – задумчиво продолжал Марк. – Уж точно было не просто. Жаль, что не представилась возможность поподробнее изложить мой неомалиновский план экспедиции[21].
– Тогда избавь меня от лекции до другого раза, – зевнул Дигби. – Смотри-ка, печенье у кровати, неплохая мысль и легкие романчики… Приятно, наверное, почитать на сон грядущий. Как думаешь, когда тут завтрак?
– В девять, мне кажется. Спокойной ночи!
Вскоре они благополучно уснули, но внизу профессор Мейнуоринг и мисс Кловис проговорили за полночь.
– Что делать? – вопрошали они время от времени в пустоту, но спать легли, так и не найдя ответа.
19
– Доброе утро! Вы всем довольны? Когда у меня гости, миссис Баш обычно подает к завтраку большой выбор блюд, поэтому, надеюсь, вы найдете что-нибудь себе по вкусу.
Поглаживая бороду, профессор Мейнуоринг расхаживал взад-вперед по комнате. Была половина девятого утра воскресенья, день обещал стать погожим. В манере профессора не чувствовалось ни тени тревоги, поэтому можно было бы заключить, что вчерашние новости, какими они ни оказались, не произвели глубокого впечатления.
– Мисс Кловис осталась у себя, – продолжал он. – Она прислала сообщить, что позавтракает наверху.
– Надеюсь, она не заболела? – спросил Марк, вежливо, но с ноткой надежды.
– Нет, нет, просто немного устала. Надеюсь, вы все хорошо спали?
– Великолепно, спасибо, – откликнулась Ванесса. – Чудесно было слышать уханье сов в зарослях. Я правда чувствовала, что действительно за городом.
– Следовало бы организовать вам львов, – сказал профессор Мейнуоринг. – Мой предок, чьим портретом вы вчера восхищались, держал частный зверинец. – Это слово он произнес на французский манер, что придало ему нечто экзотическое и чуть шокирующее. – Думаю, рев диких зверей был слышен на много миль. Конечно, когда будете в экспедиции, там наслушаетесь.
– Думаю, мы скорее услышим рев мощного автомобиля какого-нибудь современного антрополога, – сказал Марк. – По крайней мере в Западной Африке. У новых путеводителей названия вроде «Через земли йоруба на “Кадиллаке”», а не старые добрые «Первые шаги чего-то там».
– Да, возможно, это достойно сожаления, – согласился профессор. – Итак, кто сегодня утром в церковь? – с удивительной живостью спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Или вы предпочли бы прогулку по лесу? Помните у Вордсворта:
Вам больше вешние лесаДадут понять без слов,Чем письмена и голосаПочтенных мудрецов[22].
Вот тут перед кандидатами на грант возникла дилемма. Ни один из них церковь регулярно не посещал, хотя, разумеется, каждый пошел бы на службу, чтобы доставить удовольствие профессору Мейнуорингу. Но тот факт, что он предложил альтернативу, сбивал с толку. Чего он от них ждет?
– Разумеется, сейчас не весна, как у Вордсворта, – стал тянуть время Марк, – хотя, надо полагать, ту же пользу можно извлечь и из осеннего леса.
– Ходить в церковь против моих принципов, – напрямик сказала Примроуз. – Поэтому я предпочту прогуляться.
– Дома я иногда хожу с мамой, – сказал Марк. – Церковь тут старинная?
– Нет, довольно безобразная, – заявил профессор. – Была построена одним моим предком в стиле, сходном с этим домом, который, как вы, наверное, догадались, перестроили лет сто назад. Тогда же снесли и старую церковь. У моего предка были собственные взгляды на архитектуру и интерьеры. Тем не менее, надо думать, в безобразном здании молитвы могут быть лучшего качества. Меньше вероятности, что молящихся будет отвлекать интерьер.
Это казалось довольно необычной точкой зрения, поскольку повсеместно считается, что красота и старина создают наилучшую атмосферу для молитв, но никому не хотелось спорить. В итоге Дигби с Ванессой пошли на утреннюю службу, а Марк с Примроуз – гулять по лесу. Неизвестно, как провели воскресное утро профессор Мейнуоринг и мисс Кловис, но перед ленчем они появились пропустить по бокальчику в малой гостиной. Посетившие церковь были исполнены сознания собственной добродетели, поскольку пели прихожане от всего сердца, а проповедь была краткой, но хорошей. Гулявшие, возможно, не приросли духовно, но раскраснелись от свежего воздуха и были готовы поесть. Мисс Кловис казалась несколько бледной и подавленной. Два бокала джина она выпила в мрачной сосредоточенности.
За стол в столовой кандидаты садились в последний раз, поскольку подразумевалось, что они уедут после раннего чая.
После супа на буфет поставили пару утят, и профессор Мейнуоринг встал разрезать птицу.
– Надеюсь, все любят утку? – спросил он.
– Ах, очень, спасибо, предпочитаю ее курице, – сказала Ванесса, и остальные уместно забормотали.
– Полагаю, вы недоумеваете, почему я пригласил вас сюда на уикенд, а не провел более официальные собеседования в компании моих уважаемых коллег, профессора Фэрфекса и доктора Вера, – продолжал профессор.
– Мы очень благодарны, – сказал Дигби.
– Да, и мне кажется, теперь я вас лучше знаю. Каждый из вас показал свое истинное лицо, проявил себя как личность. Вы, моя дорогая, – обратился он к Примроуз, – храбрая молодая женщина с большевистскими взглядами. Думаю, вы займетесь добрыми делами, стараясь исправить мир.
Марк подавил смешок.
– А вы, мистер Пенфолд, – продолжал профессор, поворачиваясь к нему, – многообещающий молодой человек, который далеко пойдет. Я вижу вас в богатой обстановке, любителем удовольствий, возможно, вовсе не антропологом, – задумчиво продолжил он, словно стараясь разрешить противоречие в терминах.
– Не могу представить себе, как повезу дюжину бутылок этого отличного кларета в буш, – легко откликнулся Марк, но про себя пришел в уныние, поскольку гранта ему, похоже, теперь не видать.
– А вы, – обратился профессор к Ванессе, – впечатлительная молодая женщина, которая в жизни будет искать любви и романтики. Возможно, вам будет трудно усвоить отстраненность, необходимую для успешной полевой работы.
– О боже ты мой! – воскликнула Ванесса. – То есть грант мне не светит.
Своей очереди Дигби ожидал с изрядной долей самодовольства. Все как будто шло к тому, что избраны будут они с Примроуз. И все равно, думал он, оценка характера Марка гораздо интереснее той, какую сейчас давал его собственному профессор Мейнуоринг.
